Пора свиданий - Бенцони Жюльетта - Страница 34

Она на ощупь нашла рубашку, надела ее с трудом, подобрала одеяло и вылезла из повозки. Дождь кончился, но длинные полоски желтого тумана протянулись над рекой. Земля была влажной, повсюду валялись сломанные грозой ветви деревьев. Голые ноги Катрин тонули в густой мягкой грязи. Не успела она сделать несколько шагов, как ее усталые глаза заметили красноватую фигуру, двигающуюся навстречу. С удивлением она узнала Терейну. Катрин увидела ее восторженное лицо. Она вспомнила, что все происшедшее случилось по вине этой девушки. В ней вспыхнула ярость. Она бросилась на цыганку, вцепилась в ее красную шаль.

— Что ты мне дала выпить? — закричала она. — Отвечай! Что я выпила?

На восхищенном лице Терейны не было и тени страха.

— Ты выпила любовь… Я тебе дала самый сильный из моих напитков любви, чтобы твое сердце возгорелось от любовного огня, сжигавшего моего брата. Теперь ты принадлежишь ему.. и вы будете счастливы вместе. Ты — моя настоящая сестра.

Катрин со вздохом отпустила шаль. К чему ее упреки? Терейна ведь ничего не знает о ее настоящей жизни. Она видит в ней женщину своего племени, беженку, желанную ее брату, и думает, что дала счастье обоим, бросив Катрин в объятия Феро. Она не знала, что любовь и страсть могут быть двумя сестрами-врагами.

Маленькая цыганка взяла руку Катрин и приложилась к ней щекой в знак обожания.

— Я знаю, вы были очень счастливы, — шептала она доверительно. — Всю ночь я слушала. Я радовалась за вас.

Катрин бросило в жар. При воспоминании о том, что происходило в эту дьявольскую ночь, стыд переполнял ее.

Она увидела со стороны Катрин де Монсальви, неистовствующую от поцелуев этого бродяги.

Сейчас она ненавидела себя. Любовное зелье, конечно, сыграло свою роль, возбудив страсть, но Катрин сознавала в себе еще не познанную Двойственность. Не существует ли реально в глубине ее души доступная, беспутная женщина? Это ведь она находила удовольствие в объятиях Филиппа Бургундского и отдала бы себя, не вмешайся Готье, шотландцу Мак-Ларену. Это у нее прикосновения мужчин вызывали волну неясного волнения, это, наконец, она заглушила крик сердца, всецело отданного своему супругу, под нажимом настоятельных любовных притязаний… Грязь, в которую погружались ее ноги, была такой же густой и гнусной, как и та, что формировала несчастную человеческую натуру.

Она нежно положила руку на голову склонившейся Терейны.

— Иди спать, — сказала она, — ты промокла и замерзла…

— Но ты счастлива, правда, Чалан? Ты действительно счастлива?

Понадобилось еще одно усилие, чтобы не разбить сердце этой простодушной девушки.

— Да, — прошептала Катрин, — очень счастлива…

Обливаясь слезами, с тяжелым сердцем Катрин пошла дальше, углубляясь в полосу тумана, словно в нем она могла скрыть свой стыд. Она спустилась к реке, вошла в воду, не обращая внимания на камни, бившие ее по ногам, и остановилась, когда вода поднялась выше щиколоток.

Посеревшая Луара сливалась с небом, но почти невидимые полосы света серебрились на ее поверхности. Вздувшаяся от ночного дождя река бурлила. У Катрин родилось желание погрузиться в нее. Королева-река всегда была ее другом, и в это грустное утро она, как и раньше, пришла сюда успокоить душу.

Катрин машинально сбросила платье и вступила в быструю воду. Сильное течение мешало идти по каменистому дну. Вода была холодная, и, когда дошла до пояса, Катрин задрожала, покрылась гусиной кожей, но все равно шла вперед. Вскоре вода уже дошла до плеч. Катрин закрыла глаза: поток приятно ласкал тело. Теперь только подошвы ног связывали ее с землей. В душе наступило затишье. Не лучше ли остановить все на этом? А не положить ли раз и навсегда конец этой жизни без надежд? До тех пор, пока она могла блюсти себя, победа могла иметь свое очарование.

А как теперь? Она отдала себя незнакомому человеку, как простая девка, и тем самым вырыла между собой и памятью о своем муже глубокую, непреодолимую пропасть. Сможет ли она? Решится ли посмотреть в глаза мужу, если Богу будет угодно вернуть его к жизни? Рыдания перехватили ей горло, слезы катились из-под прикрытых век. «Арно, — шептала она, — мог бы ты простить меня, если бы узнал?» Нет, он не мог бы. В этом она была уверена. Она слишком хорошо знала его непримиримую ревность, мучения, которые вызывало в нем малейшее подозрение. Он позволил подвергнуть себя пыткам, чтобы остаться верным ей. Разве сможет он понять ее, простить?.. Зачем же тогда бороться дальше? Ведь даже ее маленький Мишель не очень-то нуждается в ней. Он любим бабушкой и, став взрослым, сумеет возродить Монсальви. Как было бы хорошо отдаться на волю волн этой величавой реки и раствориться в ней навсегда. Так хорошо… и так просто. Надо только соскользнуть ногами, которые… Ах, да, это было легко… это было…

Ноги Катрин уже подгибались. Течение было готово подхватить ее легкое тело и отнести к загадочному, черному порогу, за которым есть только смерть и забвение. Но с берега уже звал беспокойный голос:

— Катрин? Катрин? Где ты?.. Катрин? Это была Сара, это был ее голос, приглушенный страхом. Он возник в тумане, этот душераздирающий зов жизни, которую Катрин хотела покинуть, перегруженная воспоминаниями. Ее ноги инстинктивно уцепились за дно. В одно мгновение перед ней предстало лицо верной Сары, стоящей на коленях перед ее трупом в саване из мокрого песка… Ей показалось, что она уже слышит причитания, и… инстинкт самосохранения победила Она смогла найти уже, кажется, утраченные силы и бороться с уносящим ее течением. С трудом добралась до берега. Понемногу силуэт Сары, стоявшей у самой воды и зовущей ее, становился все яснее.

Побледневшая от страха, укутанная в свое серое одеяло, цыганка прижимала к себе платье Катрин, слезы катились по ее щекам.. Когда Катрин появилась из тумана, вода ручьями стекала с ее тела. Сара издала хриплый возглас, увидев шатающуюся фигуру, бросилась к ней, чтобы поддержать. Катрин отклонилась, избегая ее рук.

— Не тронь меня, — сказала она устало… — Ты не знаешь, до какой степени я ненавижу себя… Я грязная… Я сама себе противна…

Лицо Сары вызывало сочувствие. Несмотря на усилия Катрин, ее руки обхватили дрожащие плечи. Вытерев мокрое тело женщины своим одеялом, она одела ее и повела в табор.

— Бедняжка, и ты хотела умереть? Только из-за того, что мужчина сегодня ночью завладел твоим телом? Ты сходишь с ума из-за одной ночи, проведенной с Феро. Мне ли надо напоминать тебе, что это только начало… ты разве не знаешь, что тебя ожидает в замке? Наконец, готова ли ты ко всему, чтобы довести до конца задуманное дело?

— Да, но сегодня ночью я была согласна сама… я выпила какое-то проклятое зелье, которое дала мне Терейна, — кричала упрямо Катрин. — Я испытывала удовольствие в объятиях Феро. Ты слышишь? Удовольствие!

— Ну и что дальше? — холодно отрезала Сара. — Это не твоя вина. Ты этого не хотела. То, что случилось с тобой сегодня ночью, так же незначительно, как внезапный каприз или как… простой насморк.

Но Катрин не хотела успокаиваться. Она бросилась на твердую постель, которую они делили с Сарой, и разрыдалась в полном изнеможении. Это облегчило ей душу. Со слезами улетучились последние следы зелья, остававшиеся в ней вместе с мучившим ее стыдом. Уставшая до предела, она крепко заснула и проспала до полудня. Сон принес отдых душе и телу.

Увы, старая Орка преподнесла ей новость: сегодня же вечером состоится свадьба, которая закрепит ее союз с Феро по необычным законам цыган.

К счастью для Катрин, старая Орка ушла сразу же после того, как сообщила «главную новость», от которой молодая женщина пришла в ярость. То, что Феро, не удовлетворившись любовной связью с ней, претендовал на супружество, вызвало у Катрин жестокий протест: она так ругалась, что Сара была вынуждена силой заставить ее замолчать. Эти крики становились опасными, и Сара зажала ей рот рукой.

— Не будь глупой, Катрин. Это не имеет никакого значения для тебя. Если он не свяжет тебя с собой, появятся Другие претенденты, которые будут требовать тебя в жены. если ты отказываешься, то нам надо немедленно бежать. Но куда? И как?