Пора свиданий - Бенцони Жюльетта - Страница 30

— Мы договорились. У меня тоже не было намерений действовать иначе.

— В таком случае могу ли я сказать мессиру де Брезе, что вы нездоровы и никого не принимаете?

Тристан показал большим пальцем на дверь и добавил:

— Он меряет шагами коридор.

— Скажите ему что хотите… ну, например, что я его приму завтра.

Фламандец ответил ей понимающей улыбкой, и напряжение окончательно исчезло. Только Сара осталась серьезной.

— Мы лезем в страшное осиное гнездо, Катрин, — заметила она. — Полагаю, что ты в этом не сомневаешься?

Но молодая женщина нетерпеливо пожала плечами и снова взяла в руки зеркало.

— Ну и что дальше?

Глава третья. ЦЫГАНЕ

—Вот логово, откуда надо выгнать дикого зверя. — сказал Тристан Эрмит, показывая хлыстом в сторону замка на противоположном берегу реки. — Видите, как он хорошо охраняется.

Остановившись на правом берегу Луары около древнего римского моста, трое всадников изучали место их будущих действий. Перетянутая ремнем в своем мальчишеском костюме из коричневого сукна и короткой мантии с капюшоном, который был надвинут на ее смуглое лицо, Катрин изучала скалистый гребень, пролегавший вдоль берега реки, и крепость, венчавшую его: грозные черные стены, десяток массивных башен, прикрывающих огромный донжон, навесные бойницы, которыми обычно пользовались при обороне. Все это контрастировало с благодатью речного пейзажа, земли, покрывшейся молодой весенней зеленью. Только многоцветье флагов с королевской эмблемой, реющих над крепостью, смягчало мрачный вид этих сооружений.

Сара отбросила назад свой монашеский капюшон и с подозрением посмотрела на замок.

— Если нам удастся войти туда, живыми мы не выйдем.

— Мы выбрались из замка пострашнее этого. Вспомни Шантосе и Жиля де Рэ.

— Спасибо, я не забыла: сеньор с синей бородой хотел меня зажарить живьем, — ответила цыганка, вздрогнув. — Все время, пока мы были в Анже, я чувствовала дыхание смерти. Раз уж мы здесь, что будем делать?

Тристан повернулся в седле и показал на маленькую харчевню на противоположной стороне дороги, напротив моста, трехцветная вывеска которой сообщала, что в «Королевской винодельне» подают лучшее вино в Воврэ.

— Вы пойдете и подождете меня. Я должен встретиться с предводителем племени. Устраивайтесь, отдыхайте, ешьте, но не пейте много вина. Вино Воврэ приятное, но ударяет в голову.

— Вы принимаете нас за пьяниц? — возмутилась Сара.

— Совсем нет, ваше преосвященство. Но ведь у монахов такая скверная репутация! Не пейте, пока я не вернусь.

Пока мнимый монах и мнимый оруженосец привязывали своих лошадей к коновязи «Королевской винодельни», Тристан решительно направил коня к мосту и скоро исчез из виду. Маленькая харчевня была пуста, и хозяин поспешил обслужить нежданых гостей. Он предложил путникам суп с солониной и капустой и знаменитое вино. Меню выглядело многообещающим. Был полдень, и обе женщины, находившиеся в пути более трех дней, сильно проголодались. Хорошенько подкрепившись, они почувствовали себя лучше, и Сара уже смотрела на их предприятие более спокойно.

Тристан вернулся на заходе солнца. Он выглядел уставшим, но в голубых глазах светился веселый огонек. Он отказался говорить, пока не выпил кружку вина, потому что, как он выразился, его «глотка стала, словно сухая пакля, и достаточно искры, чтобы она загорелась». Охваченная нетерпеньем, Катрин смотрела, как он пил свое вино, и наконец не выдержала.

— Ну и как? — возбужденно спросила она. Тристан отставил кружку, вытер губы рукавом и посмотрел на нее с хитрецой.

— Вы торопитесь броситься в пасть к волку?

— Очень тороплюсь, — сдержанно сказала молодая женщина. — И я хочу, чтобы вы ответили.

— Тогда радуйтесь, все улажено. В некотором смысле у вас появился шанс, но только в некотором смысле. Могу вам сказать, что отношения между городом и цыганским табором весьма натянуты.

— Прежде всего, — вмешалась Сара, — скажите, какого племени эти цыгане. Вы узнали или нет?

— Вы будете довольны, и здесь вам повезло. Это кальдерас. Они называют себя христианами и утверждают, что являются держателями посланий папы Мартина V, умершего два года назад. Но это не мешает их предводителю Феро называть себя цыганским герцогом Египта.

Во время его рассказа лицо Сары расплылось в улыбке, и, когда он закончил, она радостно хлопнула в ладоши.

— Это мое племя. Теперь я уверена, что они примут нас.

— Вы будете действительно хорошо приняты. Только один Феро знает правду о мадам Катрин. Для всех остальных она будет вашей племянницей, проданной, как и вы, в рабство еще девочкой.

— А что думает предводитель о моих планах? — спросила Катрин.

Тристан Эрмит нахмурился.

— Он вам будет помогать, насколько это будет в его силах. Ненависть сжигает его. Из-за каприза Ла Тремуйля цыганам запретили покидать откосы замка, где они встали табором, и все потому, что камергер любит танцы девушек этого племени. Но, с другой стороны, один из его людей попался вчера на краже, а сегодня утром его повесили. Если бы Феро не боялся, что племя подвергнется уничтожению, он увел бы их отсюда. Вот почему я сказал, что некоторые шансы имеются, но, с другой стороны, вам предстоит влезть в настоящий вертеп.

— Это не имеет значения. Я должна идти туда.

— Погода еще холодная, будете ходить босиком, спать под открытым небом или в дрянной повозке, жить в трудных условиях и…

Катрин рассмеялась ему прямо в лицо, и он остановился на полуслове.

— Не будьте глупцом, мессир Тристан. Если бы вы знали мою жизнь во всех деталях, вы поняли бы, что все это мне не страшно. Хватит болтать! Будем готовиться.

Заплатив хозяину, заговорщики направились к мосту. За последние десять дней погода улучшилась, и, хотя ночи были промозглыми, уже не было так холодно, как раньше. Катрин отбросила капюшон на спину, освободила косы и встряхнула головой: к ней вернулось боевое настроение. Тишину ночи нарушал только плеск воды да цокот лошадиных копыт. Прекрасный запах мокрой земли щекотал ноздри Катрин, она несколько раз глубоко вздохнула. Мост был переброшен через маленький островок, где блестел огонек. Днем Катрин заметила на этом острове часовню Сен-Жан и хижину. Видимо, горела свеча в жилище отшельника. От острова к другому берегу вел новый мост, заканчивающийся у подножия замка. Теперь Катрин могла разглядеть на склоне горы отблески костров: цыганский табор еще не спал.

На башнях и стенах крепости время от времени появлялись движущиеся огоньки факелов: это сержант делал обход, и по мере того, как он приближался к постам, можно было услышать окрики стражников, несущиеся от одной башни к другой.

От маленького городка Амбуаз, накрытого тенью крепостных сооружений, и гребня горы остался только темный силуэт, протянувшийся к югу вдоль берега Амаса. Небо, по которому бежали тучи, посветлело, что свидетельствовало о скором появлении луны.

Около крепостного рва всадники остановились, и Катрин, раскрыв от удивления глаза, решила, что находится перед адом. Посреди лагеря горел огромный костер, и вокруг огня прямо на земле расположилось все племя в какой-то странной неподвижности, но изо всех закрытых уст вырывалась мелодичная жалоба, монотонная и глухая, которой временами вторили удары по бубнам. Красные языки пламени танцевали на бронзовых, иногда татуированных телах. У женщин, одетых в лохмотья, были густые черные волосы, блестящие от жира, полные губы, тонкие орлиные носы. горящие глаза, даже у морщинистых старух с пергаментной кожей. Были здесь и красавицы, прелесть которых не могли скрыть широкие, грубые, плохо подогнанные рубашки. У мужчин был отталкивающий вид: оборванные, жирные, с вьющимися волосами и длинными усами, под которыми блестели очень белые зубы, они носили на голове рваные шляпы или битые, гнутые шлемы, подобранные на дорогах, а то и снятые с убитых. В ушах у всех красовались тяжелые серебряные кольца.