Серебряный вариант (изд.1997 г.) - Абрамов Александр Иванович - Страница 20

13. Серебряный вариант

Поспать не удается. Правда, я пытаюсь заснуть в автомашине Бойля, на которой он любезно отвозит меня в отель. Машина черного цвета, с отделкой из полированного ореха и обитыми красным сафьяном сиденьями, с натянутым брезентовым верхом — она очень напоминает модели девятисотых годов. Трясет в ней отчаянно, так что попытки мои тщетны.

Странно встречает меня портье. Услышав или подсмотрев, что я приехал на автомобиле, он сгибается чуть ли не пополам, но, подавая ключ от номера, старается не смотреть мне в глаза. На вопрос, закрыт ли ресторан, он отвечает, что закрыт, и тут же предлагает мне бутылку вудвилльского из своих собственных запасов. С этой бутылкой я подымаюсь в номер, открываю дверь и замираю в передней: в комнате горят все свечи, которые я потушил, — очень хорошо помню, что потушил, выходя на улицу вместе с Мартином. Значит, в комнате кто-то был или кто-то ждет. Мартин?

Оказывается, не Мартин.

У камина, развалясь в кресле и вытянув к огню длинные ноги, сидит Мердок. Он в одном жилете, сюртук болтается на спинке кресла, узкое холеное лицо повернуто ко мне, а на губах — знакомая хитренькая улыбка.

— Удивлены?

— Как вы попали сюда? — спрашиваю я, хотя вопрос этот явно лишний.

— У хозяина гостиницы всегда имеются запасные ключи, — смеется Мердок. — Давайте-ка сюда вашу бутылку, а то я выпил весь грог.

С видом любезного хозяина водружаю на камин бутылку вудвилльского. Мердок морщится.

— Предпочел бы коньяк. Но ресторан закрыт — знаю. У Бойля были?

Скрывать бесполезно. Никто не поверит в ночную прогулку по бульварам.

— Был.

— Я так и подумал.

Нельзя допускать, чтобы он чувствовал себя хозяином положения, и я говорю:

— Не вышло, Мердок?

— Увы. Меня снова переиграли. Я сразу догадался об этом, когда узнал о вашем присутствии в «Аполло» и что вы первым нагнулись к убитому. А с какой целью?

— Цель понятна. Хотелось убедиться, жив ли он.

— Это после того, как его прострочили из автомата в упор? И сразу же полезли к нему в карман?

— Почему я должен отвечать на ваши вопросы?

— Хотя бы из любезности к гостю.

— Кстати, незваному. Ну, допустим такую любезность. Меня заинтересовало то, что ему подложили в карман.

— И никто не заметил ваших манипуляций?

— Никто не видел, даже Мартин.

— Но вы ему рассказали?

— Зачем? — Я сыграл неподдельное удивление.

— Может быть, действительно незачем. Просто так вы ничего не делаете. Но Мартин меня не беспокоит, даже если вы и сболтнули. Его переведут на светскую хронику и увеличат вдвое оклад. Меня интересуете вы. Точнее, ваши действия. Знает ли об украденном вами документе Бойль?

Оказывается, у меня есть козырь. Мне становится легче. Будет угрожать Мердок или предпримет иной маневр?

— Бойлю я сказал другое, — умышленно лгу я. — А о подложенном убийцей документе — кстати, украл его не я, и вам это тоже отлично известно, — так вот, об этом документе я пока еще никому…

— Пока? — перебивает Мердок.

— Естественно, — говорю я. — Каждый игрок всегда придерживает нужную ему карту.

— Логично. И что же вы сказали Бойлю?

— Назвал убийцу.

— Вы узнали его?

— А вы думаете, черный платок, кое-как подвязанный под глазами, скроет верзилу по имени Пасква? У меня с ним было достаточно встреч, чтобы узнать его даже под маской. Да и маска была липовая.

— Значит, Паскву возьмут, — задумывается Мердок.

— Боюсь, что вы ему уже не поможете.

— Я и не собираюсь, — презрительно улыбается Мердок. — Паскву я вам отдам. Он действовал на свой страх и риск, без какой-либо связи со мной.

— Ну, связь-то была, — говорю я. — Может, просто не было согласованности.

— В чем?

— Ну, скажем, убийство Ренье. Может быть, оно и не замышлялось.

— Вы знаете имя убитого?

— Знаю, Мердок. И предполагал, что ему подложат что-то вроде того документика.

Мердок уже хохочет, искренне и непринужденно, даже глаза смеются.

— Не глядите судьей, милый юноша. И Паскву вы не будете судить — надо еще, чтобы судьи поверили. Ведь я с вами играю, Ано. Неужели вы думаете, я здесь, потому что напуган и хочу вас уничтожить? Разве я стал бы делать это сам? Фи! Как грязно и некрасиво. Ведь ночи темные, улицы пустые, всякое может случиться во время ночной прогулки?

— Значит, я вам все-таки мешаю, Мердок?

— Конечно, мешаете. Со Стилом у нас с вами не вышло — со своей дурацкой речью он выступил. Надеюсь, писали ее не вы? Только она ничего, как вы знаете, не изменила. В «Аполло» вы зря сунулись. Пасква — лицо для меня полезное. Но я широкой души человек. Вы мне по-прежнему нравитесь. Ведь Стил собирается подать в отставку сразу же после выборов. А куда вы пойдете? К Уэнделлу? Он вас, безусловно, возьмет, только скучно с ним будет. Наращивать промышленные мощности и бороться с аграриями в недрах собственной партии? Уэнделл борется не за власть, а за капиталовложения — скучная борьба, не для вас. Вы — странный человек, Ано. Ведь даже на Стила работая, вы ему ножку подставляли, несколько раз подставляли, хитро. Но зачем? Вот это мне и хочется узнать. А от кого узнать, как не от вас?

Я напряженно молчу, стараясь ничем не выдать свои мысли. Для чего, в сущности, пришел Мердок? Пришел ночью, тайно, воспользовавшись запасным ключом к моему номеру. Наказать меня за содеянное в «Аполло»? За то, что я проник в его замыслы? Но не затем же, чтобы сделать это по-гангстерски, в духе Пасквы? Мердок прав: для того существуют другие руки и другие способы. Тогда с какой целью? Снова попытаться меня купить — зачем? Для чего все эти полупризнания, полуоткровенности? Вероятно, просто игра, страсть к игре — ведь играет же он в политику, швыряясь людьми и деньгами, кем-то пожертвованными или у кого-то украденными. Может, в моем поведении есть что-то привлекающее политических подонков: ни я, ни Мартин не принадлежим ни к «джентльменам», ни к популистам. Донован Мартина не интересует, а мои симпатии к Доновану пока еще открыто не выражены. Так почему бы не привлечь нас к движению реставраторов? Привлечь покрепче, посолиднее, поосновательнее. Мердоку нужны не только избиратели, но и помощники, на которых он мог бы опереться. Все это возможно, конечно, — но возможно ведь и другое. Что, если Мердока волнует не исчезновение документа из «Аполло», а самый факт его появления на свет? Для чего я взял чистый гербовый бланк у сенатора Стила и написал рекомендацию Питеру Селби? С какой целью? В историка, изучающего победы популистов на выборах, Мердок, естественно, не поверил. Он знает о характере информации, интересовавшей Пита. И не понимает, почему я, человек Стила, искал материал, компрометирующий его партию. А я искал лишь подтверждения политических махинаций всех буржуазных партий на так называемых свободных, демократических выборах. Но это навело Мердока на мысль о подножке.

Я оказался прав.

— Что же вы молчите, Ано? — спрашивает Мердок. — С какой целью вы отправили в канцелярию Жанвье некоего Питера Селби?

— Почему бы мне не доставить удовольствие сенатору созданием истории партии, основанной еще его покойным отцом?

— А для чего тогда подбирались документы, эту партию компрометирующие? Даже Жанвье обратил внимание.

— Селби несколько переусердствовал в стремлении быть правдивым и точным. Негативный материал впоследствии мы все равно бы отбросили. В конце концов он сам это понял и согласился полностью следовать советам Жанвье.

— По вашему предложению.

— Фантазируете, Мердок. Зачем?

— Затем, что опять же не политик вы, а игрок. Это я могу спросить вас, зачем вам понадобился материал, порочащий партию популистов? Но я не спрашиваю — я знаю. Вы, как игрок, подбирающий подходящие карты, подбираете и эту — на всякий случай, для будущего. Отставку Стила вы не могли не предвидеть: он стар. Политических симпатий у вас нет: вы сами в этом признались. Вы игрок, я еще раз повторяю это, Ано. И как таковой мне подходите. И собранная вами информация — тоже. Собирайте ее и дальше. Настаивать на вашем уходе от Стила сейчас я не стану. Продолжайте вашу многогранную деятельность до отставки сенатора. Ведь не пойдете же вы к нему в управляющие? А там подумаем. Идет?