Ожерелье для дьявола - Бенцони Жюльетта - Страница 16

– А сегодня кто же я?

– Не знаю. Вероятнее всего, знатная дама, поскольку ваш экипаж слишком соответствует вашему туалету, но я вас не видел при королевском дворе. Тем не менее, вы самая прекрасная женщина Испании.

Улыбка заиграла ярче.

– Женщина, которая не умеет оценить комплимента, либо глупа, либо притворяется. Но почему вы говорите, что не надеялись больше на встречу?

– Потому что я уезжаю, сударыня. Я покидаю Испанию.

Красивые черные брови поднялись в немом вопросе.

– Вы уезжаете из Испании? В то время, как благоволение к вам достигло такой высоты? Как это странно!

– С вершины легко упасть в пропасть. Я должен вернуться во Францию, сударыня. Чем быстрее это произойдет, тем будет лучше для меня.

Вы не представляете, какое это будет для меня сожаление, что…

Но она уже его больше не слушала. Она перевела взгляд на появившуюся точку на горизонте и смотрела туда со все возраставшим беспокойством. Удивленный Жиль тоже посмотрел туда и увидел двух всадников, мчавшихся, как пушечные ядра. Они проскакали по каменистому склону и по узкому римскому мосту. Он сразу же узнал их. Это были люди из королевской полиции.

Они проскочили мост и спешились недалеко от трактира перед большим сухим деревом. Один из них вынул из притороченной к седлу сумы бумажный свиток и принялся его разворачивать.

Рука женщины нервно тронула руку Жиля.

– Входите в трактир! – приказала она. – Он сейчас пуст.

– Именно это я и хотел сделать, но…

– Хватит разговоров, шевалье. Делайте то, что я вам говорю. Если вы голодны, скажите трактирщику Педро, чтобы он вас накормил. У него есть приличная ветчина. Но ни под каким предлогом не выходите оттуда. Ну, быстрее. Возьмите, конечно, и вашего слугу. И ждите меня.

Жиль подчинился, не возражая, и прошел в полутьму трактира. Он успел увидеть, как один из королевских полицейских собрал народ при помощи небольшого барабана, а другой готовился читать свиток.

Внутри услышать что-либо было совершенно невозможно. В одном углу задымленного зала старуха, присевшая на корточки, чистила грязный котел, в другом мальчик колол дрова для очага.

Какой-то человек с недовольным лицом, опоясанный грязной клеенкой, с большим ножом на поясе возник прямо из-под ног Жиля. Он, должно быть, поднимался из погреба.

– Что вам нужно, призрак? – грубо спросил он.

– Есть! Пить!

– У меня ничего нет. Идите своей дорогой.

Репутация испанских трактиров была известна Турнемину. Он знал, что, если хочешь найти там некоторые удобства, надо все приносить с собой. Как правило, там можно было найти хлеб, лук, иногда помидоры, из которых делали салат с маслом.

– Не очень-то вы приветливы для трактирщика, – проговорил Жиль, поигрывая эфесом шпаги. – Дама, которая только что вышла отсюда, говорила мне о ветчине.

– Дама… Тогда прошу прощенья, сеньор. Сейчас я вас обслужу.

Он сразу превратился в саму любезность, вытер тряпкой колченогий стол, откуда-то, как по волшебству, появился большой кусок едва початой ветчины, совсем не черствые лепешки, традиционный салат из помидоров с луком и оливковым маслом и вино, не слишком отдававшее уксусом. Жиль был слишком голоден, чтобы оценить это необыкновенное превращение трактирщика. Они с Понго уселись за стол и принялись за еду.

Скоро появилась красавица-незнакомка. Она явно была озабочена. Жиль отставил свой стакан и встал. По жесту ее руки в белой перчатке трактирщик мгновенно вышел.

– Быстро заканчивайте свою трапезу, шевалье.

Я вас увезу с собой. К тому же мне нечего больше делать в Аранхуэсе.

– Вы увезете меня с собой? Но, извините меня, я ничего не понимаю.

– У нас совсем нет времени на объяснение. А в Мадриде у вас будет его достаточно, чтобы вы смогли мне рассказать о всех ваших приключениях. Знайте одно: вас ищут. За вашу голову назначена плата, и королевские полицейские объявляют об этом на всех дорогах Испании.

– Но это же невозможно! Как ищут? Я был брошен в реку по приказу короля на его глазах.

Все полагают, что я мертв.

– «Приказ всем, кто встретит француза по имени Жиль де Турнемин де Лаюнондэ, лейтенанта гвардии Его Величества святейшего Карла Третьего, осужденного на смерть правосудием Его Величества, но избежавшего казни, схватить и отдать властям», – процитировала женщина и добавила:

– Затем следует описание вас, вашего слуги и сумма, которая будет выплачена за вашу поимку, – пять тысяч реалов. Скорее всего, при вашем спасении присутствовал какой-то свидетель. Дворец кишит шпионами. Ну что, соглашаетесь ехать со мной? Добавлю, что сейчас мои слуги набрасывают на ваших лошадей попоны с моими гербами, а двое из них поменяются с вами одеждой, чтобы мы могли проследовать до Мадрида без осложнений. В моем дворце вы будете в безопасности. Вы едете?

Мгновение Жиль смотрел на нее. Повелевающая и умоляющая в одно и то же время, она источала странную притягательность, которой было трудно противиться.

Однако молодой человек попытался это сделать.

– Мы не знакомы друг с другом. А вы готовы нарушить все ваши планы для того, чтобы помочь нам. Вы же говорите, что следуете в Аранхуэс.

– Нет. Я уже сказала, что мне больше нечего делать в Аранхуэсе. Если уж вы хотите знать, то я туда поехала из-за вас. Слухи на Плаца Майор убедили меня, что если вы еще не в опасности, то это уже близко. И я ехала затем, чтобы предупредить вас. У меня нет никакого желания получить известие о вашей смерти.

– Это меня глубоко трогает. Но я не имею никакого права, сударыня, подвергать вас опасности. Я для вас ничего не значу, и вам нет никакого смысла рисковать.

Засмеявшись тихим нежным смехом, низким и очень музыкальным, молодая женщина почти вплотную приблизилась к Жилю.

– Причины? Да у меня их тысячи, – сказала она, подняв голову и так смело глядя ему в глаза, что он было подумал, что она подставляет ему свои губы. – И самая важная из всех та, что я ненавижу и презираю Марию-Луизу. Эта сумасшедшая женщина – воплощение эгоизма. Люблю строить против нее козни. А что до риска, которому я подвергаюсь, он минимальный, почти несущественный. Не принимайте это. Вы мне нравитесь, как, впрочем, мне нравится все красивое.

– Благодарю вас. Но я с трудом верю, что вы ничем не рискуете.

– Абсолютно ничем. Я единственная женщина в Испании, которая может позволить себе безнаказанно дерзить королю и двору. Кто бы ни находился у меня, он в безопасности, поскольку ни Карл Третий, ни его министры, ни даже святейшая инквизиция не осмелятся проникнуть ко мне. Во всей Испании нет дамы знатнее меня.

– Правда? В этом случае вы…

– Я надеялась, что вы меня признаете, по крайней мере, по моей отвратительной репутации, по более или менее многочисленным портретам.

Да, шевалье, я герцогиня д'Альба. Согласитесь на какое-то время поносить ливрею моего слуги, чтобы, по крайней мере, въехать в Мадрид.

ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ

Итак, это была она! Мария-Пилар-Каэтана де Сильва Альварес де Толедо, тринадцатая герцогиня д'Альба, обладательница восьми герцогских корон, пятнадцати маркизских, двадцати графских и многих других титулов. Самая знатная дама Испании, как она сама заявила, впрочем без всякой спеси. Для нее это была лишь правда.

Самая знатная, но также и самая капризная, и самая странная. Каждый день во дворце и в городе возникали все новые и новые слухи о ее выдумках, о непрерывной войне, которую она неустанно вела с двумя наиболее знатными женщинами высшего общества: принцессой Астурийской и герцогиней Бенавенте.

С первой из них борьба была скорее абстрактной. Запертая в королевских замках под бдительным надзором своего тестя, Мария-Луиза совсем не участвовала в мадридской жизни. С ней Каэтана д'Альба обменивалась булавочными уколами и вызывающими, дерзкими туалетами в дни «приложения к руке», церемонии, на которую она, как правило, являлась в небрежном утреннем одеянии, а следующая за ней свита несла сказочные драгоценные украшения.