Всадники смерти - Абнетт Дэн - Страница 19

Пленный еще выл и пускал пузыри, когда вожак северян приподнял его над пирамидой черепов и окропил ее горячей кровью своей жертвы.

Карл с отвращением отвернулся. Некоторые из пленных повалились на колени, моля о пощаде.

Улдин отбросил труп аркебузера, обернулся к пляшущему шаману и вернул ему обагренный кровью кинжал.

Следуя какому-то варварскому обычаю, шаман полоснул кинжалом по щеке вождя. Теперь на одной щеке Улдина было пять шрамов, а на второй — три. Улдин воздел руки к небу и радостно завопил.

Загремел гром. «Боги, — подумал Карл, — боги слышат». Языческие боги, имен которых он не знает.

Курганцы погнали пленных обратно по усеянному трупами полю и снова заперли их в клетку. Подгоняемый варварами, Карл не смог даже приблизительно сосчитать количество возведенных из черепов пирамид.

В следующую ночь у Маргура случился еще один приступ. Когда рыцарь пришел в себя, лежа на руках Карла и Бреззина, он произнес что-то похожее на «убей меня».

— Я не могу, сир. Я не сделаю этого, — сказал Карл.

Фон Маргур качнул головой, глаза его смотрели в никуда, он улыбнулся, на губах его выступила пена.

— Нет, Карл. Я сказал… Ты убьешь меня. И убьешь Улдина. Но сначала ты нанесешь ему пятый шрам на щеку.

После этого Маргур уснул. Карл Воллен надеялся, что слепой рыцарь больше не проснется.

IV. НОРСКА

Двое суток после резни в Ждевке рота кислевитов скакала на восток. Герлах скакал вместе с ними.

Область к востоку от Ждевки представляла собой край глухих лесов, болот и широких степей, уходящий к природной границе Кислева — реке Линек. На кленах, ивах и старых тополях с приходом весны начали набухать почки. Крохотные дымчато-синие цветы в изобилии росли на полянах, образуя островки, похожие на голубые сугробы. Певчие птицы кружили в воздухе, пахло дождем и свежестью. Каждые несколько лиг лес пересекали открытые полосы черного глинозема, которые поблескивали в лучах весеннего солнца. Талые воды заливали берега Линска. В воде, стоявшей в глиняных ямах, отражались блестящие доспехи всадников.

Ведомые ротным знаменем кислевиты скакали вперед. Они скакали молча и не останавливались, не останавливались ни разу.

Днем они скакали ровной рысью, ночью — медленным шагом. Временами кто-то из лансеров засыпал на ходу, но их лошади не отставали от отряда.

Ночи стояли холодные и непроглядно-черные. Лансеры не зажигали ни фонари, ни факелы. В промежутках между потоками дождя с неба наблюдали за ротой две мерцающие белым светом луны. Совы-сипухи дразнили всадников своими криками. Время от времени слышались раскаты грома.

Днем продвигаться было не легче. Дождь зачастил, потоки воды пробивались сквозь черные голые ветви деревьев и превращались в туман. На открытых пространствах дождь переходил в ливень, земля превращалась в жижу, ямы со стоячей водой едва было можно разглядеть за струями дождя. Солнца практически не было видно, только белесый свет в облаках. Очень редко бледно-желтые лучи пытались прорваться сквозь тучи, но безрезультатно. Лансерам попадались цапли и болотные птицы, однажды они увидели коричневого волка, трусившего вдоль реки.

Три-четыре всадника постоянно скакали на некотором расстоянии позади отряда, чтобы предупредить о возможной погоне. Каждые несколько часов лансеры из основного отряда сменяли часовых в арьергарде. На исходе первого дня часовые подтянулись вперед, и рота на полном скаку пересекла растянувшееся на несколько лиг пространство затопленной ливнем земли до ближайшего леса. Враг так и не появился.

На третий день Билидни повернул роту на север.

Димитер тоже ехал с ними. Кислевиты завернули его тело в саван и перебросили его через седло боевого коня демилансера. Герлах настоял на том, чтобы самому повести коня Димитера.

Никто не заговаривал со знаменосцем, он тоже ни к кому не обращался. Ему просто нечего было сказать. Герлах скакал, устало ссутулясь в седле, и смутно ощущал, как силы покидают Саксена. Кишки сводило от голода, от ушибов болело все тело.

Когда на третий день рота повернула на север, кислевиты прибавили шаг, и Герлах понял, что постепенно отстает. Он решил не придавать этому значения. Лансеры начали переговариваться между собой, временами до Герлаха долетал их смех. Ему хотелось, чтобы кислевиты скакали дальше и оставили его одного. Он больше не хотел быть вместе с ними.

Два всадника отделились от роты и подъехали к Герлаху. Они скакали по бокам от знаменосца и жестами и улыбками просили его догнать отряд.

— Уезжайте, оставьте меня, — сказал он.

Кислевиты переглянулись, не совсем понимая, что он говорит.

— Скачите дальше! — Герлах устало махнул рукой.

— Мы скачем, и ты скачешь, — сказал один из подъехавших — высокий мужчина с узлом седых волос на макушке и глубоко посаженными глазами. У него был большой рот с мелкими ровными зубами. Длинные загнутые крылья из перьев ястреба на деревянном каркасе возвышались у него за спиной.

— Уезжайте, — резко сказал Герлах.

— Ротный говорит — ехать с тобой. Ехать с тобой. С… — Лансер запнулся. — Как ты это говорить?

Герлах вздохнул.

— Ты ехать сейчас с ним! — настойчиво сказал второй кислевит. Он был невысок, простой пацан с жидкими усиками и синими-синими глазами. Его деревянные крылья были украшены яркими перьями сойки. Он возбужденно посмотрел на старшего товарища, явно довольный своими лингвистическими познаниями. — Яха? Яха?

— Ты ехать сейчас с ним, — повторил первый, с энтузиазмом кивая головой. — Ты ехать сейчас с ним!

— Яха? — повторил довольный собой мальчишка и посмотрел на Герлаха. — Я говорить хорошо тебе!

— Я так не думаю, — пробормотал знаменосец.

— Яха?

— Я говорю… неважно.

— Шо?

Старший лансер помрачнел. Он указал на молодого. Говорил он старательно, подбирая правильные слова:

— Вейжа — парень, он… м-м-м… говорит много… м-м-м… хорошие слова во рту. В твоем ухе… м-м-м… тоже хорошо?

Паренек — Вейжа — торопливо шепнул что-то товарищу.

— А! — воскликнул старший лансер. — Вейжа, его язык в твоем ухе.

— Яха? — не унимался молодой.

Герлах посмотрел на Вейжу:

— Очень хорошо. Хорошее слово.

— Ты понимаешь! Это хорошо! — обрадовался Вейжа; старший лансер сиял, как гордый за умного сына. — Много раз я читать книгу. Одну книгу. Книга. О! Снова книга. Так я учить.

— Очень хорошо, — сказал Герлах. Он совсем обессилел. «Интересно, — подумал знаменосец, — книга, по которой учился Вейжа, поможет ему понять смысл слова „проваливай“?».

Парень наклонился в Герлаху:

— Витали — он. Витали учит нехорошо.

Витали насупился.

— Витали говорит мало хорошо, — печально сказал он.

Молодой лансер начал дружески бранить Витали по-кислевски. Они добродушно подшучивали друг над другом. Рота почти исчезла за деревьями. Герлах мечтал, чтобы его оставили в покое.

Вдруг кислевиты одновременно умолкли и оглянулись назад. Но все вроде бы было тихо.

— Норска, — шепнул Витали. Герлах понял это слово без перевода.

Витали отдал приказание пареньку и развернул свою лошадь. Он достал из чехла дротик и положил его на плечо острием вниз.

— Яха! — выкрикнул седой кислевит и поскакал назад по тропе.

Вейжа потянулся к Саксену и попытался схватить его за удила. Герлах отмахнулся от паренька.

— Мы должны ехать! Скачи! — ворчал молодой лансер.

Герлах оглянулся. Витали исчез из виду.

— Мы должны ехать! — упорствовал Вейжа.

— Ладно, хорошо! — согласился Герлах и пустил Саксена следом за кобылой кислевита. Конь Димитера тяжело шел следом.

С минуту они скакали по сырой тропе. Вейжа постоянно оглядывался. Он был возбужден. Лансеров из роты не было видно.

— У тебя есть горн? — шепотом спросил Герлах.

— Шо?

— Горн? Рог?

— Рок?