Возвышение Хоруса - Абнетт Дэн - Страница 50

– «Золотой век суматуранской поэзии»? – прочитал Локен. – «Народные сказания Старой Маскови». Что это? «Хроники Урша».

– Необузданные фантазии и кровавые истории с небольшими вкраплениями прекрасных лирических стихов.

Локен достал еще один, очень тяжелый фолиант.

– «Тирания Панпасифика», – прочел он заглавие и перевернул обложку, чтобы посмотреть на титульный лист. – Эпическая поэма в девяти песнях, воспевающая правление Нартана Дума… Звучит довольно скучно.

– Поэма действительно заумная и требует некоторых усилий при чтении, а местами и вовсе непристойная. Произведение экзальтированного автора, который пытался представить историю в своей собственной интерпретации и выдать желаемое за действительность. Мне она очень понравилась. В детстве я часто читал такие книги. Словно волшебные сказки из другого времени.

– Из лучшего времени?

Зиндерманн качнул головой.

– О Терра! Нет, конечно. Из ужасного, жестокого и озлобленного века, когда мы погружались в омут невежества и не знали, что скоро придет Император и остановит наше падение.

– Но они успокаивают вас?

– Они напоминают мне о детстве, что и приносит спокойствие.

– А вы нуждаетесь в успокоении? – спросил Локен, укладывая книги обратно в карман и заглядывая в глаза пожилого итератора. – Я почти не видел вас с тех пор…

– Как мы встречались в горах, – с печальной улыбкой закончил за него Зиндерманн.

– Верно. Я посетил несколько занятий, чтобы послушать, как вы поучаете молодых итераторов, но всякий раз вместо вас выступал кто-то другой. Как вы себя чувствуете?

– Признаю, – пожал плечами Зиндерманн, – бывали времена и получше.

– Ваши раны еще…

– Мое тело исцелилось, Гарвель, но… – Зиндерманн искривленным пальцем потер висок. – Я в растерянности. Даже не знаю, как это объяснить. Огонь в моей душе погас. Но он снова разгорится. А пока я довольствуюсь своим собственным обществом и стараюсь понравиться.

Локен окинул старого итератора внимательным взглядом. Он казался таким хрупким, словно птенец, бледный, с тонкой длинной шеей. С момента сражения в Шепчущих Вершинах прошло девять недель, и большую часть этого времени занял переход через варп. Локен начал примиряться с тем, что произошло тогда, но при виде итератора боль тотчас напомнила о себе. Он мог заставить себя забыть о ней. Он был Астартес. Но Зиндерманн – простой смертный и не так легко восстанавливается.

– Я бы хотел вам…

Зиндерманн поднял руку.

– Прошу тебя. Сам Воитель был так добр, что лично поговорил со мной о том случае. Я понял, что там произошло, и стал мудрее.

Локен поднялся с кресла и предоставил Зиндерманну занять его место. Итератор с благодарностью опустился на сиденье.

– Он держит меня при себе, – сказал Локен.

– Кто держит?

– Воитель. Он взял с собой меня и Десятую роту в ту экспедицию, чтобы держать меня поблизости. Так он может за мной наблюдать.

– Почему?

– Потому что я видел то, чего, кроме меня, не видел почти никто. Я видел, что может варп сотворить с человеком, если не соблюдать осторожность.

– Тогда наш любимый командир очень мудро поступает, Гарвель. Он не только предоставил тебе возможность занять мысли чем-то другим, но и позволил снова обрести былую уверенность в бою. Он заботится о тебе.

Зиндерманн снова поднялся с кресла и заковылял вдоль ряда полок, легонько касаясь корешков книг тонкой рукой. По его походке Локен понял, что до полного исцеления тела еще далеко, хоть Зиндерманн и утверждал обратное. Итератор, похоже, снова полностью увлекся книгами.

Локен немного подождал.

– Я должен идти, – наконец произнес он. – Надо еще кое-что сделать.

Зиндерманн улыбнулся и на прощание помахал Локену кончиками пальцев.

– Я рад был повидать вас, – сказал Локен. – Мы слишком долго не общались.

– Да, долго.

– Через день или два я снова приду. Возможно, послушаю ваше выступление.

– Я хорошенько подготовлюсь.

Локен вынул книгу из корзины.

– Так вы говорите, они успокаивают?

– Да.

– Можно, я возьму одну на время?

– Если только обещаешь принести обратно. Что ты вытащил? – Зиндерманн взял книгу из рук Локена.

– Суматуранская поэзия? Не думаю, что тебя это устроит. Возьми лучше… – Зиндерманн вытащил другой том. – «Хроники Урша». Сорок глав, и во всех описывается жестокое правление Калаганна. Тебе понравится. Кровавые сражения с множеством погибших. А поэзию оставь мне.

Локен взглянул на книгу и сунул ее под мышку.

– Спасибо за совет. Если вам нравится поэзия, у меня кое-что имеется.

– В самом деле?

– Один из летописцев…

– Ах да, – кивнул Зиндерманн. – Каркази. Мне говорили, что ты проявлял к нему интерес.

– Это была услуга другу.

– А под другом ты подразумеваешь Мерсади Олитон?

Локен рассмеялся.

– Вы говорили, что несколько недель довольствуетесь собственным обществом, однако знаете все и обо всех.

– Это моя работа. Младшие собратья не дают мне отстать. Как я понял, ты немного приблизил ее к себе. В качестве личного летописца.

– Это плохо?

– Нет, что ты! – Зиндерманн улыбнулся. – Так и должно быть. Используй ее, Гарвель. И пусть она использует тебя. Возможно, когда-нибудь в имперском Архиве появятся книги получше, чем эти жалкие реликвии.

– Каркази должны были отправить обратно. Я поручился за него, и теперь мне приходится просматривать все его работы. А я в этом ничего не смыслю. Поэзия. Это не мое занятие. Могу я принести его стихи вам?

– Конечно.

Локен повернулся, чтобы уйти.

– А что за книгу вы поставили на полку? – спросил он напоследок.

– Что?

– Когда я подошел, эти книги уже лежали в кармане кресла, а вы, как мне показалось, изучали какой-то другой том. Вы поставили его на полку. Что это было?

– Плохая поэзия, – ответил Зиндерманн.

Для перехода к Убийце флотилия снялась с якоря раньше, чем через неделю после событий в Шепчущих Вершинах. Просьбы о помощи к тому времени стали такими настойчивыми, что вопрос о следующем пункте назначения Шестьдесят третьей экспедиции стал неуместным. Воитель настоял на немедленной отправке десяти рот под его личным руководством, а Варваруса оставил командовать уходом с Шестьдесят Три Девятнадцать основных сил флотилии.

Поскольку в число избранных подразделений входила и Десятая рота, мысли Локена были слишком заняты приготовлениями к переходу, чтобы надолго останавливаться на произошедшем несчастье. Такая занятость казалась облегчением. В некоторых подразделениях необходимо было сменить командира, где-то требовалось пополнение из числа скаутов Легиона и запасных добровольцев. Локен должен был восполнить потери, понесенные отделениями Хеллебора и Брейкспура, а это означало поиск новых кандидатов и принятие решений, которые могли полностью изменить жизнь человека. Кто из них лучший? Кому предоставить шанс получить полный статус Астартес?

В этих важных занятиях Локену помогали Торгаддон и Аксиманд, и он был очень благодарен им за поддержку и советы. Маленький Хорус, к примеру, имел отличное чутье на кандидатов. Там, где Локен не замечал ничего особенного, он распознавал внутреннюю силу человека и, наоборот, замечал скрытые недостатки, если ему случалось что-то пропустить. Локен стал подозревать, что избрание Аксиманда в Морниваль во многом произошло благодаря его удивительным аналитическим способностям.

Локен вызвался лично разобрать вещи в спальнях погибших воинов.

– Мы с Випусом и сами с этим справимся, – предложил Торгаддон. – Не стоит тебе лишний раз расстраиваться.

– Я хочу сам этим заняться, – возразил Локен. – Это мой долг.

– Оставь его, Тарик, – вступился Аксиманд. – Он прав. Он сам должен это сделать.

Впервые Локен ощутил теплое чувство по отношению к Маленькому Хорусу. Ему и в голову никогда не приходило, что они могут сблизиться. То, что поначалу казалось ему безразличием, упрямством и скрытностью, на деле оказалось спокойствием, мудростью и настойчивостью.