Ордо Маллеус - Абнетт Дэн - Страница 69

Он повёл меня к помещению, где располагалась купель, и я подозвал своих коллег. Как только все мы оказались внутри, он задвинул занавесь и открыл свой требник. Когда священник начал обряд, Медея развернула оружие и положила на край купели. Настоятель продолжал бормотать и, не сводя глаз с открытой книги, чтобы не потерять того места, где читал, поднял и развинтил флягу с елеем, которым помазал и посох, и меч.

— За благословением и освящением этих предметов обращаюсь я в мольбе к Императору, Богу моему, и вопрошаю принёсших их: не имеете ли вы тёмных страстей в сердце? Клянётесь ли вы в чистоте помыслов своих?

Я понял, что он смотрит на меня, и поднял голову. Страсти. Желание запретного. Могу ли поклясться, зная то, что знаю?

— Так что?

— На мне нет пятен, пречистый, — ответил я. Он кивнул и продолжил освящение.

Первое из запланированного было сделано. Мы вышли во внутренний двор собора.

— Унеси их обратно к шлюпке и присматривай за ними получше, — сказал я Медее, указывая на спелёнатое оружие на тележке.

— А что насчёт страстей? — спросила она.

— Об этом не беспокойся.

— Неужели ты просто солгал, Грегор?

— Заткнись и не задавай глупых вопросов.

Медея покатила тележку мимо толпы паломников.

— А она сообразительная девочка, еретик, — прошептала Унгиш.

— Честно говоря, ты тоже могла бы помолчать, — сказал я.

— Нет, черт тебя дери, — бросила она. — Это уже начинается.

— Что? Что «это»?

— В своих снах я видела, как ты лжесвидетельствуешь перед имперским алтарём. Я видела, как это произошло, а за этим последовала моя смерть.

Я смотрел, как сочанки кружат над двором.

— Дежа вю.

— Я видела это дежа вю в снах, — кисло ответила Унгиш. — Я чувствую это дежа вю своим задом.

— Бог-Император наблюдает за нами, — заверил я.

— Да знаю я, — сказала астропат. — Вот только не думаю, что ему нравится увиденное.

Мы прождали во дворе до вечера. Пришлось пообедать горячими булками, кубиками салата и приторным чёрный кофе, купленными у уличных торговцев. Унгиш практически ничего не ела. Длинные вечерние тени протянулись по двору. Я вызвал Медею по воксу. Она благополучно вернулась на борт шлюпки и дожидалась нас.

Я готовился к тому, чтобы завершить вторую из своих задач. Назначенный час стремительно приближался. Нам предстояло проверить, какое действие возымели отправленные мной двадцать сообщений. Одно из них предназначалось инквизитору Гладасу, человеку, которым я восхищался и с которым эффективно сотрудничал тридцатью годами ранее, разбираясь с заговором Пи'Глэо. Орбул Инфанта находилась в пределах зоны его влияния. Я написал ему, рассказав о своих проблемах и прося о поддержке. Встретиться предложил в этом месте, в этот час.

Как и в случае с остальными посланиями, все зависело исключительно от его доверия. Я писал только тем мужчинам и женщинам, которых ни в чём не мог заподозрить и которые, вне зависимости от отношения ко мне, могли бы оказать любезность и согласиться на встречу, чтобы обсудить вопрос Квиксоса. Если бы они отказались от меня или от участия в моем деле, проблем бы не возникло. Я не думал, что кто-нибудь из них предаст или попытается арестовать меня.

Мы ждали. Моё нетерпение возрастало с каждой минутой, я начинал нервничать. Меня раздражали тёмные мистерии, посеянные Понтиусом Гло в моей голове. Мне не удавалось выспаться уже четыре месяца. Я становился вспыльчив.

Я полагал, что Гладас прибудет сам или, по крайней мере, отправит какое-нибудь послание. Он мог задержаться, опоздать или быть слишком занят собственными благородными делами. Но я не думал, что он станет игнорировать меня, и поэтому искал в вечерних толпах его длинноволосую голову, его бороду, серые одеяния или посох с шипастым навершием.

— Он не придёт, — сказала Унгиш.

— Да прекрати ты каркать.

— Пожалуйста, инквизитор, я хочу уйти. Мой сон…

— Почему ты не доверяешь мне, Унгиш? Я защищу тебя, — сказал я и отодвинул полу чёрного льняного плаща, чтобы она смогла увидеть лазерный пистолет, лежащий в кобуре.

— Почему? — раздражённо ответила она. — Потому что ты играешь с огнём. Ты пересёк черту.

— Зачем ты так говоришь? — дёрнулся я, услышав, как слова Понтиуса разносятся эхом в моей голове.

— Потому что так и есть, будь ты проклят! Еретик! Проклятый еретик!

— Прекрати!

Она неловко вскочила со скамейки. Паломники стали оглядываться, услышав её гневные выкрики.

— Еретик!

— Прекрати, Тереза! Сядь! Никто не причинит тебе вреда!

— Кто бы говорил, еретик! Ты проклял нас всех своими делами! И платить за это придётся мне! Я видела это в своих снах… это место, этот час… твоя ложь перед алтарём, кружащие в небе птицы…

— Я не лгал, — сказал я, усаживая её обратно на скамью.

— Он идёт, — прошептала Тереза.

— Кто? Гладас?

— Не Гладас. — Она потрясла головой. — Он никогда не придёт. Никто из них не придёт. Все они прочитали твои прелестные, жалостливые письма и тотчас стёрли их. Ты еретик, и они не станут связываться с тобой.

— Я знаю людей, которым писал, Унгиш. Ни один из них не отречётся от меня.

Когда она обернулась и заглянула мне в лицо, каркас, удерживающий её голову, натужно зашипел. Глаза Терезы были полны слез.

— Я так боюсь, Эйзенхорн. Он идёт.

— Кто?

— Охотник. Больше ничего мой сон не показал. Охотник, бесформенный и незримый.

— Ты слишком сильно волнуешься. Пойдём со мной.

Мы возвратились в собор Святого Эзры Смотрящего и заняли места перед молельными кабинками. Свет вечернего солнца бил косыми лучами сквозь окна. Статуя святого, возвышавшаяся за алтарной перегородкой, выглядела величественно.

— Теперь лучше? — спросил я.

— Да, — прохныкала она.

Я продолжал оглядываться, надеясь, что появится Гладас. Многочисленные паломники прибывали на вечернее богослужение.

Вероятно, он решил не приходить. Возможно, Унгиш была права. Я мог оказаться куда большей парией, чем представлял, даже для старых друзей и коллег.

Возможно, Гладас прочитал моё скромное коммюнике и с проклятием отверг его. Он мог переправить его арбитрам… или Экклезиархии… или Службе Внутренних Расследований Инквизиции.

— Ещё две минуты, и мы уйдём.

Время, в которое я предлагал Гладасу встретиться, давно прошло.

Я снова осмотрелся по сторонам. Паломники наводняли собор через главный вход. В плотном потоке я заметил пустое место, достаточное для одного человека, но, несмотря на толкотню, молящиеся почему-то не занимали его. Я удивлённо распахнул глаза. В толпе проскочила энергетическая вспышка, напоминающая статический разряд на зеркальном щите.

— Унгиш, — прошипел я, протягивая руку к оружию.

Из пустоты вырвались и с визгом понеслись вдоль нефа болтерные заряды. Паломники заорали и бросились врассыпную.

— Охотник! — завопила Унгиш. — Бесформенный и незримый!

Так оно и было. С активизированным зеркальным щитом, он казался просто дрожью горячего воздуха, выделяющейся только благодаря ярким вспышкам оружия.

Паника охватила собор. Верующие толкали друг друга, стремясь к дверям. В стенках молельных кабин образовались неровные дыры, пробитые болтерными зарядами.

Я открыл ответный огонь очередями из лазерного пистолета.

— Шип вызывает Эгиду, малодушные псы в исподнем!

Это всё, что я успел сказать, прежде чем болтерный заряд вскользь задел мою шею, отбросив меня назад и уничтожив вокс.

Истекая кровью, я покатился по мраморному полу.

— Эйзенхорн! Эйзенхорн! — Вопль Унгиш оборвался криком агонии.

Я увидел, как она отлетает назад и падает, ломая деревянные скамьи. Болтерный заряд поразил её в живот. Тереза скорчилась на полу, среди деревянных обломков, стеная и крича от боли.

Я попытался подползти к ней, но безумная болтерная пальба разнесла остатки первого ряда скамей. Я поднял взгляд. Охотник на ведьм Арнаут Танталид отключил зеркальный щит и пристально смотрел на меня сверху вниз.