Ордо Маллеус - Абнетт Дэн - Страница 44

— Настаиваете ли вы на своей полной невиновности?

— Настаиваю на том, что я неповинен и чист. Да будет это записано.

Дроны, парившие за плечами дознавателей, все записывали, но, несмотря на это, самый молодой из спутников Осмы отмечал происходящее с помощью галопера на планшете, установленном перед ним на гравипластине. Эту деталь я отметил с некоторым удовлетворением.

Несмотря на абсурдность обвинений, Леонид соблюдал формальный протокол со всей полнотой и точностью.

— Прошу вас сдать знак полномочий, — произнёс Осма.

— Я отказываю вам в этой просьбе. По протоколу о предварительном осуждении, я заявляю о праве сохранять своё звание до исхода слушаний.

Он кивнул.

— Этого я и ожидал. — Он перешёл с высокого формального на низкий готик. — Спасибо, что помогли избежать неприятных моментов.

— Не думаю, что мне удалось избежать каких-либо неприятностей, Осма. Все, чего я избежал, — кровопролития. Происходящее просто абсурдно.

— Все так говорят, — ехидно пробормотал он, отворачиваясь.

— Нет, — размеренно заговорил я, заставляя его застыть на месте. — Виновные и совращённые сопротивляются. Они отрицают. Они вступают в сражение. За свою жизнь я уничтожил девятерых дьяволопоклонников. Ни один из них не ушёл спокойно. Отметьте этот факт в вашем отчёте, — обратился я к пишущему дознавателю. — Если бы я был виноват, то не стал бы вести себя так вежливо.

— Отметь это! — приказал Осма заколебавшемуся писцу, а потом снова повернулся ко мне: — Прочтите карту, Эйзенхорн. Вы виновны как сам грех. И именно такого понимания и сотрудничества я ожидал от столь осторожного и умного создания, как вы.

— Это комплимент, Осма?

Он сплюнул в орляк.

— Вы были одним из лучших, Эйзенхорн. Лорд Роркен очень просил за вас. Я признаю ваши прошлые заслуги. Но вы свернули с пути праведного. Вы — Маллеус. Мерзость. И за это придётся заплатить.

Спустившись наконец с холма, к нам подошла Нев. Изодранный доспех на ней промок от крови.

— Это безумие… — пробормотала она.

— Не ваше дело, леди инквизитор, — оборвал её Осма.

Нев сердито взглянула на Леонида:

— Вы находитесь на моей территории, инквизитор. Эйзенхорн доказал мне свою чистоту. А этот цирк препятствует исполнению задач Инквизиции.

— Ознакомьтесь с картой, леди, — ответил Осма. — И заткнитесь. Эйзенхорн умен и умеет убеждать. Он одурачил вас. И будьте благодарны, что вас не привлекают к этому делу.

Моих спутников, под ответственность Нев, увезли в Каср Дерт. Мне на такую роскошь рассчитывать не приходилось. Меня погрузили на борт кадианского военного лихтера, понёсшегося в рассветных лучах на юг, к самому далёкому из островов кадукадской группы, к печально известной кадианской тюрьме — Карнифицине.

Скованный по рукам и ногам, я сидел на металлической скамье, выступающей из переборки бронированного трюма, в окружении кадианских гвардейцев и читал карту. Неровный свет едва пробивался через прорези иллюминаторов.

Я не мог поверить тому, что читал.

— Ну? — проворчал Фишиг со своего места в углу. Мне разрешили взять с собой одного помощника, и я выбрал Годвина, учитывая его арбитрское прошлое.

— Прочитай, — сказал я, протягивая ему карту. Один из кадианцев с безразличным видом взял у меня документ и передал нахмурившемуся Фишигу. Тот углубился было в чтение, но уже через несколько секунд разразился неслыханным богохульством.

— Я тоже так подумал, — откликнулся я.

Карнифицина высилась над неспокойным морем, словно коренной зуб какого-то огромного травоядного животного. Её не столько построили, сколько вырубили в скале. На этом тюремном острове не было ни одной стены тоньше пяти метров.

О гранитное основание разбивались яростные белопенные волны, а западное побережье подвергалось злейшим океаническим штормам. В открытых водах между тюремным островом и окружающими его бесплодными атоллами сталкивались и крошились айсберги, отколовшиеся от ледников Покоя Каду и далёкого Кадукадского перешейка.

Берега у самой воды заросли скользкими водорослями и чахлыми акселями.

Лихтер покачнулся, проходя мимо восточного бастиона, и опустился на вырезанную в камне площадку. Конвой вывел меня в холодное солнечное утро, а затем погнал по сырым, вырубленным в скалах коридорам. Стены, покрытые белыми отложениями, сочились влагой и пахли морской водой. С потолка к люкам грязных темниц спускались ржавые цепи.

Я слышал крики и стоны заключённых. Здесь доживали свой век обезумевшие и заражённые варпом кадианцы, по большей части бывшие военнослужащие, сошедшие с ума во время сражений у Ока.

Кадианские солдаты передали меня отряду одетых в красную униформу тюремных охранников. От тюремщиков, вооружённых нейрокнутами и электрошокерами, невыносимо воняло давно не мытым телом.

Отодвинув задвижку, они открыли люк толщиной в полметра и впихнули меня в камеру.

Моё новое пристанище представляло собой помещение четыре на четыре шага, вырубленное в камне и лишённое окон. Внутри воняло мочой. Предыдущий обитатель умер прямо здесь… и не был вынесен.

Я сдвинул его сухие кости в сторону и сел на деревянную койку. Меня мучила неизвестность. Я понятия не имел, захватила ли Кадианская Внутренняя Гвардия вражеский космический корабль и удалось ли кому-нибудь проследить за тварью, захватившей тело бедного Гусмаана.

Пока мы играли в эти игры, тропинка, ведущая к Квиксосу, исчезала с каждой секундой. И я ничего не мог с этим поделать.

— Когда вы впервые стали сотрудничать с демонами? — спросил дознаватель Риггре.

— Я никогда не делал этого и не собирался.

— Но демонхост Черубаэль знает вас по имени, — сказал дознаватель Палфир.

— Это вопрос?

— Это… — Палфир запнулся.

— В каких отношениях вы состоите с демонхостом Черубаэлем? — резко встрял Мояг.

— Я не состою в отношениях ни с одним из демонхостов, — ответил я.

Меня приковали к деревянному стулу в огромном зале Карнифицины. Свет зимнего солнца струился вниз из высоких окон. Три дознавателя Осмы бродили вокруг меня, словно звери в клетке, их балахоны колыхал сквозняк.

— Он знает ваше имя, — раздражённо заявил Мояг.

— А мне известно ваше, Мояг. Даёт ли мне это власть над вами?

— Как вы организовали беспорядки на Трациане в Улье Примарис? — спросил Палфир.

— Я этого не делал. Следующий вопрос.

— Вы знаете, кто это сделал? — спросил Риггре.

— Не уверен. Но полагаю, что это было существо, которое вы уже упомянули. Черубаэль.

— Вы уже встречались с ним прежде.

— Я мешал ему прежде. Сто лет назад, на 56-Изар. У вас должны быть отчёты.

Риггре оглянулся на своих коллег, перед тем как ответить.

— Они у нас есть. Но вы продолжали его искать. Зачем?

— По долгу службы. Черубаэль — мерзкое отродье. И вы ещё спрашиваете, зачем я его искал?

— Не все ваши контакты с ним зарегистрированы.

— Что?

— Мы знаем, что часть ваших встреч сохранялась в секрете, — перефразировал Мояг.

— Откуда?

— Поведано под присягой Аланом фон Бейгом. Он заявляет, что год назад вы отправили на поиски Черубаэля агента под кодовым именем Гончая и что вы не сочли нужным доложить об этом руководству своего Ордоса.

— Я не хотел зря беспокоить лорда Роркена.

— Итак, вы не отрицаете этого?

— Что я должен отрицать? То, что охочусь на Хаос? Нет, не отрицаю.

— Но вы ведь делали это скрытно?

— Какой инквизитор не работает скрытно?

— Кто на самом деле Гончая? — спросил Палфир.

У меня не было ни малейшего желания за просто так осложнять жизнь Фишига.

— Мне не известно его подлинное имя. Он действует инкогнито.

Я ждал, что они попытаются надавить на меня, но вместо этого Мояг спросил:

— Как вам удалось выжить в трацианском кошмаре?

— Повезло.

Палфир обошёл вокруг меня, поскрипывая до блеска начищенными сапогами.