Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ночные тайны королев - Бенцони Жюльетта - Страница 47


47
Изменить размер шрифта:

Итак, он рассказал Маргарите, что намерен ускользнуть из французской столицы, добраться до Наварры, собрать войска и двинуться на Париж. Король Карл так немощен, что не может долее управлять страной; его место занимает Франциск, который не станет препятствовать планам Генриха мирно жить в Наварре и управлять своим маленьким государством.

Марго, отлично знавшая честолюбивый нрав супруга, разумеется, не поверила, что идеал всей его жизни – сделаться сельским государем, однако же мысль о том, что любимый братец Франсуа сменит на престоле нелюбимого братца Шарля, пришлась ей по вкусу. Когда же она узнала, что Алансон уже успел посвятить в тайну и де Ла Моля, и Коконнаса, ее решимость бежать из Парижа лишь окрепла. (Маргарита всегда была авантюристкой. Ее жажда приключений принимала иногда вид мании. Однажды, к примеру, она чуть не сожгла весь Лувр, бросив в огонь камина веревку, по которой только что спустился из окна ее очередной возлюбленный. Никто бы, конечно, и внимания не обратил на эту злополучную веревку, а вот внезапно поваливший из комнаты наваррской королевы черный дым заставил собраться у ее дверей едва ли не всех обитателей дворца.)

В апреле 1574 года Карлу IX стало хуже. Он страдал гемофилией, и у него началось кровотечение. Заговорщики должны были поторопиться, потому что королева-мать могла со дня на день отправить гонца в далекую загадочную Польшу, дабы призвать в Париж Генриха, который должен был наследовать Карлу.

– Итак, до встречи завтра на охоте, господа! – напутствовал Генрих Наваррский де Ла Моля и Коконнаса. Молодые люди имели приказ со свежими лошадьми в поводу ждать Беарнца и Маргариту в Венсенском лесу. Но замысел не удался… потому что трусам нельзя становиться заговорщиками.

Трусом выказал себя Франциск, герцог Алансонский. Поскольку его матушка была женщиной проницательной, она без труда заметила, как изменилось с некоторых пор поведение Франсуа. Он стал еще более развязным, постоянно отпускал какие-то неясные намеки касательно своего великого будущего и то и дело принимался беседовать с Беарнцем, коего прежде почти не удостаивал вниманием, ибо полагал неуклюжим провинциальным увальнем.

Как раз накануне задуманного бегства Екатерина призвала к себе Франсуа и без обиняков спросила:

– Сын мой, что это за дела у вас с вашим кузеном Генрихом? Не задумали ли вы недоброе? Имейте в виду, что звезды открыли мне: вам грозят всяческие несчастья, коли вы доверите свою судьбу представителю рода Бурбонов.

И флорентийка, облаченная по обыкновению в черное, торжественно воздела руку к потолку.

Она и сама не ожидала, какой эффект возымеют ее слова.

Франсуа упал на колени, подполз к матери и, рыдая, стал жаловаться на коварного короля Наварры, который вовлек его в заговор против обожаемого брата Карла и не менее обожаемого брата Генриха.

Расспросив сына о заговоре и утерев ему слезы, королева решила возложить всю тяжесть вины на Ла Моля и Коконнаса – ибо понимала, что не может казнить принца крови и к тому же главу всех французских гугенотов (то, что Генрих Наваррский, сменивший после Варфоломеевской ночи веру, сделался католиком, она считала всего лишь уловкой с его стороны – и была права).

Франсуа, выслушав материнское суждение, радостно кивнул, потому что давно уже злился на своего прежнего фаворита, снискавшего расположение Марго.

Двух красавцев друзей схватили и бросили в тюрьму. Держали они себя мужественно, ни в чем добровольно не признавались – и были подвергнуты пыткам. Особенно палачи усердствовали с Ла Молем, потому что в его доме нашли восковую фигурку – в короне и проткнутую булавкой.

– Злоумышление против короля! То-то Его Величеству так худо в последнее время… Проклятый колдун! – зашептались судьи и приговорили обоих молодых людей к «отделению головы от туловища».

В один из майских дней 1574 года граф де Ла Моль и граф де Коконнас были обезглавлены на знаменитой Гревской площади, а после казни их тела разрубили на несколько частей и вывесили на городских стенах – для позора и устрашения.

Ну а ночью дворецкий королевы Наваррской по имени Жак д'Орадур, захватив с собой довольно крупную сумму, отправился к палачам и выкупил у них головы обоих несчастных.

И если герцогиня Неверская взирала на искаженное смертной мукой лицо возлюбленного со страхом и отвращением, то Маргарита нежно целовала холодные губы де Ла Моля и шептала всякие нежные слова.

– А зачем они нам? – спросила с недоумением Анриетта, когда ее подруга наконец оторвалась от мертвой головы.

– Я думала, ты поняла… – отозвалась Марго и принялась священнодействовать. Она извлекла из шкафа два богато изукрашенных ларчика, флаконы с благовониями и – широкую кружевную нижнюю юбку. Затем она запустила руку в шкатулку с драгоценностями, достала полную пригоршню топазов, изумрудов и жемчугов, засунула их в рот любовнику (Анриетта еле слышно охнула и на секунду прикрыла глаза, боясь потерять сознание) и начала умащивать голову графа благовониями.

– Ну, что же ты? – повернулась она к подруге. Та кивнула и тоже принесла юбку и драгоценности.

В конце концов головы казненных, старательно обернутые юбками и помещенные в ларцы, были отвезены на Монмартр и похоронены там.

Спустя несколько десятилетий рабочие, копавшие канавы на территории Монмартрского монастыря, принесли его настоятельнице два ящика с заключенными в них головами мужчин. Рты у покойных были набиты драгоценностями, и аббатиса решила, что это – два мученика, пострадавшие за веру. Ящички с благоговением поместили в нарочно ради этой цели построенную часовню. То-то завидная посмертная судьба!

На следующий день после казни королева Наваррская и герцогиня Неверская явились на роскошный многолюдный бал в глубоком трауре да еще и с серебряными черепами, украшавшими их браслеты и ожерелья. Это было сочтено признаком дурновкусия и решительно всеми осуждено.

Впоследствии Марго не уделяла своим погибшим любовникам столько внимания. Она ограничилась тем, что приказывала бальзамировать их сердца. Уложенные в золотые маленькие коробочки, они всегда были при ней – прикрепленные изнутри к фижмам замечательно широкой юбки. Возможно, это всего лишь легенда, но члены семейства Валуа отличались такими странностями, что в эту легенду хочется верить.

Муж Марго сумел-таки ускользнуть из Парижа. Он жил в Нераке и время от времени писал «своему повелителю и брату» Генриху III довольно-таки унылые письма, прося прислать к нему Маргариту. Но Генрих вовсе не желал угождать ненавистному Наваррцу и уж тем более отпускать к нему свою сестру. Казалось, он снова воспылал к ней страстью, коя обуревала его в пятнадцать лет; он даже забывал иногда о своих наложниках, беседуя с Марго на самые разные темы.

Никто не знает, заменяла ли ему тогда сестра его многочисленных «любимчиков», но скорее всего нет, потому что Маргарита несколько раз жаловалась матери, что Генрих держит ее взаперти, не давая жить так, как ей нравится.

– Братец приходит в неистовство всякий раз, как я поминаю моего супруга или даже брата Франсуа. Он то очень ласков со мной и обещает исполнить любую просьбу, а то смотрит на меня холодно, и тогда я поневоле обращаюсь к нему с мольбой как к своему государю, чтобы он отпустил меня к мужу или хотя бы разрешил покидать покои, – плача, повествовала Маргарита королеве-матери.

– Тебе совсем невтерпеж, девочка моя? – тихо спросила Екатерина, проведя пухлой, в ямочках и перстнях, рукой по пышным волосам Маргариты. Та всхлипнула и кивнула.

Королева-мать отправилась к Генриху и попросила, чтобы он смилостивился над сестрой и позволил ей вести жизнь, достойную ее высокого положения. Но Генрих III был упрям.

– Она помогла бежать своему мужу и всегда готова снова поддержать против меня Франциска, – заявил он, выпятив подбородок.