Мера любви - Бенцони Жюльетта - Страница 48

— Беранже, принесите мне вашу книгу, давайте вместе прочтем несколько строк, пока Мариена накроет на стол. Я посмотрю, хорошо ли вы усвоили вчерашний урок…

Голос юноши заполнил комнату.

Ночь прошла без происшествий, если не считать пожара недалеко от церкви Норт-Дам. Днем все было спокойно. Городскую тишину нарушали лишь бой часов на дозорной башне да перезвон церковных колоколов. Беранже напрасно ожидал появления лодки.

— Наверное, завтра, — вздохнул он, — необходимо, чтобы это случилось завтра. — Он не знал, почему эта мысль пришла ему в голову. Скорее всего, его тревожила зловещая тишина, нависшая над городом. Это было затишье перед грозой.

Можно подумать, что город затаил дыхание, — угадал его мысли Готье. — Остается надеяться, что он не выдохнет огонь нам в лицо!

Город сдерживал его еще всю ночь, которая оказалась самой спокойной за последнее время, но утром 18-го, как юноши и предвидели, произошел взрыв. Едва рассвело, как на дозорной башне ударили в набат, на звук которого с шумом открылись двери и окна домов. Разъяренные толпы мастеровых, неизвестно откуда появившиеся, заполнили улицы.

Горожане размахивали оружием, выкрикивали старый девиз мятежников: «Вставай, вставай, нас предали!»

Одна из толп прошла по мосту и направилась к Гранд — Плас. В центре бурлящего потока находился растрепанный мужчина в платье эшевена, который криками умолял о пощаде. Это был мужчина преклонного возраста, маленького роста, с болезненным лицом. От его слабости и беззащитности, у Катрин и ее слуг, наблюдавших за происходящим из окна, сжалось сердце. Молодая женщина перекрестилась, словно перед смертью, поскольку эшевену наверняка осталось жить недолго.

— Они следуют примеру Гента, — вздохнула она. — Я была удивлена, что здесь до сих пор ничего не происходило. Да сжалится Бог над этим несчастным и сделает его смерть легкой!

Радостный шепот Беранже прервал ее мольбы.

— Посмотрите! Лодка! Она приближается! Действительно, к противоположному берегу причалил рыбак. В плоском суденышке на дне без труда можно было рассмотреть гарпун и большую сеть. Высокий худой рыбак был одет в холщовую рубашку, голубой льняной берет, натянутый до бровей. По бородке и пышным светлым усам можно было догадаться, что это Сан-Реми. С ловкостью, которую Катрин не ожидала от элегантного кавалера, он поставил лодку между двумя другими, надежно привязал ее и уселся, словно ожидая кого-то. Через некоторое время, делая вид, что задумался, он покинул лодку, взобрался на причал и слился с орущей толпой, проходящей мимо.

— Он сошел с ума! — вздохнула Катрин. — Если кто-нибудь сегодня узнает его, он не спасется.

— Скорее он смельчак, — поправил свою госпожу Готье. — К тому же вы сами в прошлый раз его не узнали.

— В любом случае, — с горящими от радости глазами заключил Беранже, — этой ночью мы вырвемся из нашей тюрьмы.

— Возможно… чтобы оказаться в другой, — вздохнула Катрин. — Нам придется, разумеется, некоторое время оставаться в монастыре, прежде чем выехать из города.

Никогда еще день не казался таким длинным. Бесконечно тянулось время, а обстановка в городе становилась все более сложной. Из троих домашних слуг осталось двое. Третий не смог отказаться от удовольствия смешаться с толпой.

Двум служанкам, сгорающим от любопытства, тоже не терпелось принять участие в мятеже. Они непрерывно обсуждали происходящие события, и Готье пришлось самому отправиться на кухню. К вечеру шум в городе по-прежнему не стихал, и когда Катрин задала вопрос о том, что происходит, начальнику караула, кожевенных дел мастеру, тот ответил:

— Сегодня народ вершит правосудие! Над ним достаточно поиздевались. Пришло время заставить Филиппа бояться! — с победным блеском в глазах воскликнул он.

— Правосудие-над кем?

— Над теми, кто нами управляет и нас предает! Можете больше не ждать визитов бургомистра Варсенара, его и его брата казнили. Негодяй! Он прекрасно знал, что этим кончится: его нашли в гронвурде, притащили на Рыночную площадь и удавили.

— Но что он вам сделал? — в ужасе воскликнула молодая женщина, не в силах сдержаться. — До сих пор он, как мне кажется, защищал ваши интересы?

— Как бы не так! Он вступил в сделку с этим проклятым герцогом Бургундским, стремящимся уморить нас голодом. Мы узнали, что Филипп разрешил жителям Леклюза разгружать шотландский уголь, шведский и датский лес. Раньше мы одни занимались этой разгрузкой. Варсенар находился у герцога, когда тот принял это несправедливое решение. Нам надоели люди, которые улыбаются в лицо и предают за спиной.

— А Луи Ван де Валя вы тоже удавили?

— Это ведь нехорошо — казнить собственного патрона. Ван де Валь является нашим предводителем, он-то и помог нам найти Варсенара. Не бойтесь, он еще жив. Вы сами в этом убедитесь, когда он придет за вами с палачом, чтобы отвести на Рыночную площадь. Это случится довольно скоро, если ваш дружок Филипп будет и дальше дурачить жителей Брюгге. На вашем месте этой ночью я бы молился Дольше обычного.

Он сплюнул чуть ли не на ноги Катрин, развернулся и вышел, напевая застольную песенку.

— Я вижу только двоих. Остальных скрывает листва. Факелы хорошо освещают фасад дома, но не настолько, чтобы можно было разглядеть сток.

— Ты видишь лодку?

— Нет.

Пробило одиннадцать часов. Готье в темноте нащупал руку Катрин и сжал ее.

— Смелее, госпожа Катрин! Скоро все закончится. Главное — не бойтесь. Находясь на стоке, повернитесь к крыше и не смотрите вниз. Я пойду впереди, чтобы помочь вам, а Беранже будет замыкающим. Мы можем трогаться?

— Да. Будьте спокойны. Я постараюсь не быть неловкой и не очень бояться.

Юноша быстро выскользнул наружу и встал на карниз. Одной рукой он держался за лепку, украшающую окно, а другую протянул Катрин.

— Вы думаете, я пролезу? — с тревогой прошептала она. — Мне кажется, я так растолстела.

Но она без труда выбралась и прижалась бедрами, животом и грудью к скату крыши. За ней следом вылез Беранже и тоже припал к крыше.

Сердце Катрин бешено билось от страха. Холодный морской ветер с запахом гари пробирал до костей, не спасало даже монашеское платье.

— Нас никто не видит, — прошептал Готье. — Все в порядке. Теперь нам надо потихоньку продвигаться. Госпожа Катрин, не бойтесь, я вас держу.

Юноша обхватил рукой ее расплывшийся стан. Шаг за шагом они стали продвигаться по узкому желобу. Над головой на черном небе проносились облака. Все слабее становился свет от факелов стражников. Самым трудным участком оказался угол дома, но Готье, рискуя упасть сам, постарался скрыть зияющую пустоту, в глубине которой сверкала вода. Теперь со стока пришлось перейти на карниз. Скат крыши сменился отвесной вертикальной стеной.

— Мы почти у цели, — прошептал Готье. — Крепко держитесь за стену, я вас отпущу. Я вижу внизу лодку. Беранже, веревка и платок у тебя?

Паж передал Готье за спиной Катрин то, что тот просил. Вцепившись в одно из перекрытий, охваченная ужасом, молодая женщина не смела больше шевелиться.

Готье быстро размотал клубок, на конце которого был привязан белый носовой платок.

— Он поймал! — воскликнул Готье. — Сейчас поднимем лестницу.

Трижды натянув веревку, Сан-Реми дал знак, что пора понимать. Через несколько минут Готье уже принялся прикреплять лестницу. Это оказалось нелегко. Сам, едва удерживая равновесие, юноша кожей чувствовал охваченную паникой Катрин. Прислонившись к стене, она не произносила ни слова; было слышно, как стучали ее зубы. Готье волновался, и руки отказывались слушаться. Наконец надежно укрепленная лестница упала в воду и натянулась.

— Все идет по плану, — сказал Готье Катрин. — Ваш друг внизу, лестница в надежных руках. Я помогу вам спуститься.

Он быстро обернул ее одним концом веревки, поднятой вместе с лестницей, другой же конец привязал к своему поясу. Затем попытался оторвать Катрин от стены, но ему не удалось отцепить ее сжимавшие дерево руки. Он почувствовал, что она дрожит как осиновый лист.