Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Элтанг Лена - Побег куманики Побег куманики

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Побег куманики - Элтанг Лена - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

ноябрь, 13

Когда я лежал в больнице в прошлый раз, все было по-другому. Люди в больнице прозрачнее тех, что на улице. И еще — там можно было рисовать и все время давали пастилки. И горячие булочки с корицей. В пять часов их приносили сразу для всех в комнату для игр. Только вместо чая наливали сироп, вязкий и трудный для питья, рябинового терпкого цвета. Предметы в больнице оканчивались ласковыми шепчущими суффиксами. Чтобы не порезаться. Мне приносили картиночки для раскрашивания и новенькие карандашики с круглой точилочкой. Я рисовал на обратной стороне все, что приходило в голову, бельм по черному. Белый карандаш притягивает взгляд. Картинки тоже были ничего. Птички и рыбки. Иногда — зебры, этих приятно раскрашивать из-за ровных монотонных полосок. Людей мне не давали, я их раскрашивал в другом месте, рисовал большие сиреневые глаза и рты на фотографиях артистов в приемной. В приемной можно было сидеть ночью, когда дежурила черная сестричка. Добрая Роби с жемчужными пупырышками в ушах. За фотографии меня потом ругали, но не Роби, другие. Роби мне благоволила. Один раз я столкнулся с ней в дверях своей комнаты, прямо ударился об нее, оказалось — у нее грудь похожа на свежий хлеб и от волос пахнет мастикой. Так пахли полы у нас дома. Мой брат надевал на ногу старую щетку на ремне и катался по комнатам, распевая какое-то старье из Билла Кросби. Я не люблю джаз. Провизорская латынь этот ваш Луи Сачмо Диппермаус.

ЗАПИСКИ ОСКАРА ТЕО ФОРЖА

Барселона, проездом, шестнадцатое ноября

Хотя Иоанн нигде и не называет само чисто, но совершенно понятно, что вещей, о которых он пишет, должно быть шесть. Шесть дней творения, шесть планет, т. е. в общепринятом алхимическом толковании по Стефаносу Александрийскому: свинец, железо, ртуть, серебро, медь и олово; шесть ступеней к престолу царя Соломона (а также двенадцать львов, по два на каждую ступеньку). Не совсем понятно, что он имел в виду, говоря по числу жертв и мастеров, а также по числу ключей, но, думаю, Иоанн опирался на какие-то малоизвестные (а может, и вообще неизвестные) источники своего времени, и нет особой нужды ломать над этим голову.

Интереснее обстоит дело с числом стихийных духов.

О каких именно стихиях идет речь — не понятно, но вполне логичным будет предположить, что имеется в виду огонь, земля, воздух, вода, металл и дерево. Не исключено, что финикийцы, подобно китайцам, использовали шестеричную систему стихий, хотя никаких сведений об этом я не встречал. Тут можно вспомнить Августина, который признавал число шесть совершенным, или Магараля, утверждавшего, что шесть — это число полноты, поскольку распространяться можно лишь в шести направлениях, или Фламеля, который утверждал, что на создание Камня Философов уходит шесть лет.

Занимательная нумерология. Рискованное занятие, особенно во времена Доминика де Гусмана. Впрочем, псы божьи старались не влезать в дела почтенных бенедиктинцев. В Клюнийском аббатстве во времена Гуго Семурского занятия алхимией цвели пышным цветом. А это, между прочим, XII век!

Хотя, не исключено, что количество частей, на которые может быть поделена первоматерия, является величиной случайной. Впрочем, сколько бы предметов ни было, совершенно очевидно, что Иоанн описывает процесс Великого Делания.

Поездка была утомительной, конференция — шумной, музей Пикассо закрыт, гулять было холодно, зашел только в Гуэль.

Отель Rex — весь в фальшивом мраморе — не оправдывает пышного названия, скорее бы вернуться в Лондон и завалиться на диван на весь уикенд.

МОРАС

ноябрь, 14

la glace sans tain[30]

у фелипе есть друг, владелец размокших спичек, у него мерзлые лисьи зрачки и на галстуке вышиты клюшки для гольфа

он дуется, рассуждает о бретоне, посасывая из рюмки полынную горечь, всматривается в меня, будто в хрустальный шар[31] — или нет, как в бретоновское стекло без амальгамы! — то и дело звонит домой, нежно пытаясь переорать саксофон, у него там мама-девочка, не иначе, хотя — кто нынче читает сарояна? милые мои, пара томительных бездельников, оставил их ночевать на кухне, постелил свое пальто и хозяйкино девичье покрывало в азалиях

о чем я думаю? моцарт в плеере колется стеклянным плавником, бриттен — как итог вычитания, чуть теплится, мягко тлеет, чищу зубы в наушниках, друг фелипе пританцовывает в ванной, почему ты идешь спать один, гальего? спрашивает он

верно — почему? смеется на кухне фелипе, малярию и депрессию в Испании лечат под одеялом, а ты теперь в Испании, в самом ее средостенье

ноябрь, 16

Сеньору Пардес зовут Марияхосе!

ноябрь, 17

Вчера меня мучил полуночный англичанин. Он был почти бесцветный, только немного подкрашенный розовым. Как довоенный снимок. Он хотел какао, горячего какао с пенкой. Ночью у нас подают только кофе, воду и булочки. Ну еще шоколад, если сбегать в магазинчик Серрано напротив. Англичанин называл меня Карлосом и вызывал каждые десять минут, что-то у него там не грузилось, не ладилось, и ему все же хотелось бы какао. Наверное, он ждал утреннего поезда на Лион и не хотел идти в гостиницу из экономии. Наше кафе недалеко от вокзала. Я построгал ему в кофе шоколадку перочинным ножом и добавил молока. Вышло здорово. Ушел он в четыре, не оставив чаевых, забыл только газету с мокрыми пятнами от чашки или нарочно бросил.

Между тремя и семью утра редко кто заходит, я сделал себе кофе — по новому рецепту — и сел читать газету англичанина. Из газеты выпала открытка с репродукцией Караваджо. Усекновение главы Иоанна Предтечи. Внизу было сказано, что картина висит в часовне кафедрального собора, а собор стоит посреди Ла Валетты. Обратный адрес на открытке был мальтийский — до востребования, какому-то доктору Расселлу. От этого у меня заледенел позвоночник. У меня всегда от такого леденеет позвоночник, хотя такое случается сплошь и рядом, и пора бы уже привыкнуть. Адрес получателя был в Лондоне, саму же открытку я читать не стал, это неудобно, хотя ужасно хотелось. То есть сначала не стал. А потом не выдержал и прочел. В ней говорилось об экспедиции и о том, что этот доктор Расселл получил известие от некоего профессора — очевидно, это и был мой давешний англосакс — и готов соответствовать. Еще что-то про раскопки, плохую погоду и трудности с рабочей силой.

Я тут же сел к компьютеру, написал письмо и распечатал шрифтом Sylfaen, это мой любимый, он всегда немного дрожит перед глазами. Судя по тому, что я смог его написать, английский я, по крайней мере, помню. Я написал этому безымянному мужику (на открытке были только его инициалы), что мне очень нужно на Мальту. И что я рабочая сила! Очень рабочая! Возьмите меня на Мальту, написал я ему, ну, пожалуйста, что вам стоит. Я буду готовить вам какао с пенкой каждое утро, написал я ему. Я ему все написал — про нас с Лукасом, про мою неправильную память и про то, что бунито Фелипе называет помрачениями, а я думаю, что это от таблеток, которые доктор велит пить, хотя и говорит, что у меня все sta bon, sta bon, если бы не таблетки, я давно бы вспомнил все языки и еще кучу всяких вещей. А когда я пришел домой, оказалось, что сеньора Пардес (Марияхосе) вышила мне подушку. Белые бисерные буквы на лиловом фоне. El mal escribano le echa la culpa a la pluma[32].

вернуться

30

la glace sans tain (фр.) — стекло без амальгамы. Имеется в виду «Прозрачное зеркало» (1919), сюрреалистический текст, написанный Андре Бретоном совместно с Филиппом Супо.

вернуться

31

хрустальный шар — атрибут гадателя; подробно описан у Эрнеста Шаля в книге «Crystal Gazing» (1905).

вернуться

32

El mal escribano le echa la culpa a la pluma. — Испанская поговорка; русский аналог: плохому танцору и ноги помеха.