Холодное, холодное сердце - Эллиот Джеймс - Страница 28

Глядя в зеркало, Хаузер надолго замолчала. Калли терпеливо ждал, что она скажет.

— О'кей, Калли. Выкладывайте, что у вас на уме.

— Подождите пока с вашим материалом. Побудьте со мной еще пару дней, может быть, мы чего-нибудь и добьемся. Если ФБР найдет Малика раньше нас, у вас все равно будет неплохой материал. Как ни у кого другого.

— А если вы найдете его, я буду точно в таком же положении? Вы скроете все, будто ничего и не произошло.

— Это не так-то просто. Копнув поглубже, вы сможете установить, что он существовал. Будет ли он жив или мертв, все равно кто-то должен объяснить, откуда он взялся. Наиболее вероятный сценарий таков: если я отыщу Малика раньше ФБР, Управление объявит о его поимке или гибели. Между строк оно даст понять, что он не принадлежал к числу его сотрудников. Своих же сотрудников оно представит отважными героями, которые оказали стране неоценимую услугу. Не могли же они стоять в стороне от такого важного дела.

Калли хорошо сознавал, что пытается убедить Хаузер в почти невероятном исходе и что это не делает ему чести. Хотя его личная верность ЦРУ держалась на тоненькой ниточке, перед репортером он и вовсе не имел никаких обязательств.

— Я считаю, что ЦРУ поступило просто бесчестно, проигнорировав предупреждение Спирко о Малике. Как могут они покрывать подобное?

— ЦРУ такая же бюрократическая организация, как и все правительственные учреждения, — сказал Калли. — С единственной, пожалуй, разницей: оно разделено на множество закрытых отделов, поэтому правая рука часто не знает, что делает левая. Предупреждение Спирко вполне могло затеряться в досье, не обратив на себя никакого внимания. Могло быть и намеренно проигнорировано. Малик был нашим ценнейшим агентом. На таких, как он, многие наши сотрудники сделали карьеру; они вряд ли позволят кому-нибудь омрачить их победное шествие.

Калли посмотрел на часы. Восемнадцать тридцать. Через полчаса они могли бы быть в Шарлоттсвиле. Пока он расплачивался с барменом, Хаузер допила остаток пива и соскользнула с табурета. Пока она шла к выходу, бармен не отрывал взгляда от ее длинных, стройных ног в плотно облегающих джинсах.

Оказавшись снаружи, на автостоянке, в мерцании неоновой вывески, Хаузер остановилась и пристально посмотрела на Калли. В том, что он сказал, есть определенный смысл. Она была счастлива наткнуться на исключительно интересный материал. И уже смутно предвкушала премии и награды, которые ее ожидают в случае успеха. К тому же, уйдя из полиции, она скучала по активному действию.

— О'кей. Я с вами. Пока вы будете успешно продвигаться вперед. Но уверяю вас, когда все будет закончено, невзирая ни на какое давление, я опубликую свой материал. Если не в «Вашингтон пост», то где-нибудь еще.

Они обменялись рукопожатием.

— Решено и подписано, — сказал он.

Калли уселся на пассажирское сиденье «порша», достал с заднего сиденья свою кожаную сумку, расстегнул «молнию» и вытащил полуавтоматический револьвер «вальтер» 38-го калибра. Хаузер наблюдала, как он проверяет, правильно ли стоит барабан и не спущен ли случайно предохранитель.

— Мне сказали, что вы не просто хорошенькая женщина, — сказал Калли, вручая ей оружие.

— Стало быть, ваши приятели из Лэнгли выполнили свое домашнее задание, — ответила Хаузер, возвращая ему револьвер. — Мне эта штука вряд ли понадобится.

— Если мы встретимся с Маликом, то, поверьте мне, оружие вам не помешает.

Хаузер взяла свою сумку с заднего сиденья и положила на колени. На первый взгляд обыкновенная, туго набитая сумка. Но в самом ее центре было потайное отделение, откуда Хаузер извлекла полуавтоматический пистолет.

— "Глок" сорокового калибра, — сказала она. — Даже смешно сравнивать с той игрушкой, что вы хотели мне подсунуть.

Впервые с тех пор, как он встретился с Хаузер, Калли рассмеялся. Какой у него обаятельный смех, подумала она. И какой озорной блеск в глазах.

— Оказывается, журналисты ходят вооруженными.

— Вы бы видели, в каких местах я бываю по ночам.

— И у вас есть лицензия?

— Я соблюдаю закон, Калли.

— Почему вы не сказали мне, что служили в полиции?

— Вы не спрашивали.

— Дурацкий ответ.

— Такой же дурацкий, как и вопрос. — Хаузер завела двигатель, из-под задних колес машины посыпался гравий, и она выехала со стоянки.

— Ну что ж, помчались дальше, — сказал Калли.

Глава 20

Под пологом деревьев на шоссе 20, что, извиваясь, бежало на север в Шарлоттсвиль, было темным-темно. Луна скрылась за грядой низких облаков, стелющийся по земле туман резко ухудшал видимость. Полустершаяся осевая линия была еле заметна в узком, веерообразном свете фар, поэтому Хаузер пришлось снизить скорость до предела. Она была огорчена, что не может противостоять обстоятельствам. Калли, однако, был рад, что бешеная гонка закончилась.

Шоссе было пустынно; с тех пор как они свернули с дороги 15, они не видели ни одной машины, но когда прошли длинный двойной поворот, Хаузер с удивлением заметила сзади какие-то яркие фары. Она повернула зеркало заднего обозрения так, чтобы свет не слепил ее, и сосредоточила внимание на дороге впереди.

Выйдя на прямой отрезок дороги, она заметила, что идущая сзади машина стремительно их настигает. Через сто ярдов начинался очередной поворот, и, опасаясь столкнуться с неосторожным водителем, Хаузер сбавила скорость, чтобы пропустить его вперед. Но машина подтянулась сзади и подъехала еще ближе. Ее фары были выше, чем у обычной машины, и Хаузер предположила, что это пикап или какой-то внедорожник. Окна «порша» были открыты, и она высунула руку, подавая сигнал, чтобы водитель проезжал вперед. Но он продолжал сидеть у нее на хвосте.

— Чертова деревенщина! — пробурчала она.

Калли оглянулся на сверкающие позади фары.

— Пропустите его. Похоже, за рулем какой-то пьяный.

— Он не хочет нас обгонять.

— Тогда уйдите вперед.

Хаузер включила третью скорость и нажала на педаль газа.

Хорошо отрегулированная машина стремительно рванулась вперед. Но скоро отставший было автомобиль снова догнал ее и пошел бампер в бампер.

— Дубина, — вновь выругалась Хаузер.

Малик довольно хохотнул. Большой восьмицилиндровый двигатель «джипа-чероки» не позволял делать такие стремительные рывки, как «порш», но обладал достаточной мощностью, чтобы держаться с ним наравне. Малик возвращался из Хэмпден-Сидни той же дорогой, что и они. Проезжая мимо придорожной таверны, он заметил стоящий возле нее «порш».

Внутренний голос предупредил его: не играй с ним, он опасен. Именно этот внутренний голос определял его поступки в течение последних четырех лет, убедительной логикой подавляя кровожадные инстинкты. Но месяц назад Малик перестал к нему прислушиваться. И в этот вечер, все еще радостно возбужденный убийством Спирко, он испытывал непреодолимое желание поиграть. В полумиле от таверны он свернул на боковую гравиевую дорогу, дождался, пока «порш» проедет мимо, и устремился в погоню. Не валяй дурака, пробовал увещевать его внутренний голос. «Пошел ты! Пошел в задницу! Заткнись!» — завопил Малик. И голос замолк.

Хаузер вела машину на предельной скорости, из-за тумана и извилистой, с узкими обочинами дороги развить большую было невозможно. Спидометр показывал семьдесят миль, но Малик не отставал. Он был в опасной близости, всего в нескольких дюймах от ее заднего бампера. Достаточно было ей затормозить перед каким-нибудь препятствием, как он врезался бы в багажник.

Она решила испробовать старый трюк, которому научил ее еще отец, когда кто-нибудь висел у них на хвосте.

— Держитесь, — предупредила она Калли.

Тот, не дожидаясь второго предупреждения, крепко схватился одной рукой за подлокотник, другой — за приборную доску, готовясь Бог знает к чему.

Хаузер приняла чуть вправо и пошла правыми колесами по усыпанной гравием обочине. Правая задняя шина послала целую кучу мелких камешков в лобовое стекло «джипа».