Дорогой обреченных - Эверетт Джек Уайд - Страница 6

Всадник снова оказался в седле. И грива его белых, как снег, волос развевалась за его спиной, словно знамя. А по всей долине прогремел его демонический смех.

Киова словно окаменел в седле, не сводя испуганных глаз с всадника. А тот, пришпоривая коня, летел прямо на индейца.

— Ха-ха-ха!

Снова этот ужасный смех, от которого у Дугласа Мюррея кровь заледенела в жилах.

Внезапно в руках у преследователя оказалось лассо. Бросок! Петля на какое-то время словно зависла над головой Киовы, а потом упала на нее и в тот же миг резко сдернула его с лошади. Киова издал сдавленный крик и исчез в клубах пыли на земле.

— Нашелся и на него охотник, — прошептал Дуглас Мюррей. — пришел и его черед. Именно таким же образом он и меня сбросил на землю.

— Свою историю ты нам расскажешь позднее, — недовольно прошептал Рори Калхаун. — А теперь лучше придержи свой язычок, парень.

— А вы что, не хотите спуститься в долину? — удивился Дуглас. — Может быть, мы в какой-то мере сможем помочь этому человеку. Ведь мы должны быть благодарны ему.

— Может быть, ты и должен быть ему благодарен, но не я, — прошипел Рори. — Этот человек справится со своим делом и без нашей помощи. Сразу видно — человек опытный. Нам остается только ждать, чтобы посмотреть, что он сделает с этим индейцем.

А странный всадник в это время неторопливо слезал с седла. Теперь все трое на плато с удивлением констатировали, что человек этот был отнюдь не маленького роста, каким он показался им, когда сидел в седле. Это был высокий худощавый человек, казалось, скроенный только из кожи и костей. А если судить по его белым, как снег волосам, то он был вдобавок довольно стар.

Облако пыли, которое поднялось при падении Киовы на землю, улеглось. Седовласый остановился перед лежащим без сознания индейцем и пнул его сапогом.

Трое на плато могли слышать каждое слово, которое произносилось в долине.

— Поднимайся, Киова! — приказал седовласый.

Индеец открыл глаза и застонал. Его победитель взял конец лассо и спокойно прикрепил его к луке седла. Только теперь Рори Калхаун понял, почему гнедой мчался так бесшумно по прерии, — его копыта были обуты в толстые шерстяные чехлы.

Странный человек снова спокойно повернулся к индейцу. Киова сразу вскочил на ноги, словно стрела с туго натянутой тетивы и бросился на седовласого.

— Черт бы тебя побрал, Калхаун! Сделай же, наконец, что-нибудь! Киова пробьет затылок этому человеку. Стреляй же! — Дуглас Мюррей проговорил эти слова в страшном волнении, но опытный человек Запада Калхаун лишь с сострадательной улыбкой посмотрел на него.

— Только не горячись, парень, — прошептал он в ответ. — Давай лучше спокойно посмотрим за этим поединком в долине…

Киова тем временем уже успел приблизиться к седовласому. Но тому, казалось, было вообще неведомо чувство страха. Он стоял с опущенными руками, спокойно и выжидающе. Киова взмахнул рукой, в которой был зажат небольшой топорик.

Дуг Мюррей застонал и закрыл глаза. Он знал, что за бестия был этот Киова. Довольно часто ему приходилось убеждаться в этом на собственной шкуре, и Мюррей был уверен, что тот седовласый человек тоже падет жертвой коварного индейца.

Поэтому он решил закрыть глаза и наблюдать за концовкой поединка.

А седовласый лишь в последнее мгновение поднял свою левую руку, блокируя тем страшный удар. Киова пронзительно закричал от боли и ярости.

И в тот же момент в долине вновь прозвучал демонический смех. Седовласый опустил свои кулаки на голову Киовы — один раз, второй, и тот упал сперва на колени, а потом неподвижно распластался на земле.

Рори Калхаун подтолкнул Дуга Мюррея в бок.

— Можешь открыть глаза, парень, — прошептал он, и Мюррей открыл глаза. И то, что он увидел, вновь заставило его кровь похолодеть в жилах — и это, несмотря на жаркий солнечный день, который выдался сегодня.

7

Странный седовласый человек связал Киове руки за спиной и начал собирать хворост для того, чтобы разжечь костер. Когда куча хвороста была уже довольно большой, он поднес спичку к сухим листьям и разжег костер, который находился почти рядом с индейцем.

Но Киова был все еще без сознания, ибо кулаки этого седовласого незнакомца были, подобны двум молотам. Возможно, он даже убил Киову своими мощными ударами.

Седовласый подошел к своему коню и начал копаться в седельных сумках. Наконец он что-то достал оттуда, но никто из троих наблюдателей не понял, что это был за предмет, так как человек стоял к ним спиной.

Вскоре он повернулся и направился обратно к костру.

Подойдя к огню, он положил туда этот предмет.

— Тавро, — удивленно сказал Рори Калхаун. — Хотел бы я знать, что он собрался клеймить…

А седовласый снова подошел к Киове, набросил один конец лассо ему на шею, а другой прикрепил к луке седла.

Все это время Киова лежал на животе. Теперь он повернулся и с ненавистью уставился на седовласого жилистого и сухопарого человека.

А тот перевернул клеймо в огне другой стороной и снова рассмеялся, как сумасшедший.

— Ты узнал меня, Киова? — выкрикнул он.

— Эль Лобо! — заикаясь, вымолвил индеец. — Все-таки ты нас нашел.

Старик презрительно провел рукой по воздуху.

— Двадцать лет — это большой срок, Киова. Но я еще тогда поклялся, что найду вас. И вот я вас нашел. Теперь пришел мой час.

Индеец вскочил на ноги и хотел бежать, несмотря на то, что у него были связаны руки за спиной, и на него было наброшено лассо, петля которого быстро затянулась, и у него перехватило дыхание.

Он резко повернулся. В глазах его застыл страх, животный страх.

— Ты лучше ляг, Киова! — сказал этот страшный человек. — Ложись на живот.

Бронзовое лицо Киовы стало серым, как пепел. В отчаянии он попытался дернуться в другую сторону, но безуспешно — лассо на шее и связанные за спиной руки делали невозможной любую попытку к бегству.

Седовласый громко свистнул. Гнедой поднялся на дыбы, а потом сделал два-три прыжка.

Соревноваться с лошадью индеец не мог, хотя его ноги и засеменили так быстро, как только могли. Вскоре он упал на землю, снова подняв облако пыли.

— Ха-ха-хааааа!

Опять этот смех, от которого кровь стыла в жилах. Гнедой замер на месте, Киова тоже лежал без движения.

— Этот человек, судя по всему, невменяем, — прошептал Рори. Потом заметил вопрошающий взгляд Сенго. Немой, очевидно, не знал слова «невменяемый», и Рори объяснил ему это на языке мескалеров, сказав:

— Маниту помутил его рассудок.

После этого заговорили пальцы Ченго.

«Киова — брат моего народа, — сказали пальцы. — Мы должны ему помочь»

— Нужно выждать и посмотреть, что будет дальше, — прошептал Рори. — Твой брат еще жив, и я не думаю, что этот человек его убьет.

Ченго кивнул, а внизу, в долине, Эль Лобо как раз вынул из огня клеймо.

Спокойными шагами он направился к Киове. В левой руке его поблескивал нож. Одним ловким движением он взрезал кожаную куртку индейца и обнажил его спину.

Эль Лобо нагнулся к индейцу и ненависть исказила его лицо.

— Теперь ты мой, Киова! — рыкнул он. — С сегодняшнего дня ты сам будешь рабом. Моим рабом! Ха-ха-хаааа!

Его правая рука с клеймом опустилась на спину индейца. Киова истошно закричал, нарушив покой, царивший в долине.

В следующее мгновение он вскочил и побежал. Его гнала вперед страшная боль, от которой он словно пытался убежать.

Эль Лобо снова издал протяжный и пронзительный свист.

Его конь дернулся, сделал несколько прыжков и опять свалил индейца на землю.

Эль Лобо подошел к нему.

— Теперь на твоей спине красуется мое клеймо, Киова! — воскликнул он. — И ты — мой раб!

Индеец ничего не ответил.

— Сейчас ты отправишься в путь, — продолжал Эль Лобо. — До моего тайного лагеря всего десять миль, но ты преодолеешь это расстояние. Потом я доберусь и до Альвареса.