Камень, глина и фантазия - Данилова Людмила Ивановна - Страница 28

Уже более 400 лет стоит на Красной площади выдающийся памятник архитектуры — Покровский собор, более известный как храм Василия Блаженного, названный так позднее по имени погребенного у его стен юродивого. Собор построен в честь крупной победы русских войск над Казанским ханством. С взятием Казани завершался долгий путь освобождения Руси от иноземного порабощения. В средневековой Руси не принято было создавать монументальную скульптуру для увековечения исторических событий или памяти выдающихся деятелей. Роль таких памятников выполняли архитектурные сооружения, чаще всего храмы. Так, в память о всех воинах, сложивших свои головы на Куликовом поле, на месте их захоронения в Москве возвели храм Всех святых на Кулишках (недалеко от Китай-города). Герои носили имена всех святых, отсюда и название церкви.

Памятником своей эпохи является величественный башнеобразный шатровый храм Вознесения в Коломенском. Известный композитор Берлиоз писал: «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском… Передо мной предстала красота целого. Во мне все дрогнуло. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломленный…»* Этот храм возвели в 1532 году по обету великого князя Василия III в связи с рождением наследника престола — будущего Ивана Грозного.

Покровский собор на Красной площади со своими восемью башнями должен был увековечить отдельные героические эпизоды взятия Казани. Центральный, девятый столп, увенчанный стройным шатром, завершал всю композицию и символизировал окончательную победу русского народа над своим опасным соседом — Казанским ханством. Казанская победа совпала с днем Покрова Богородицы, поэтому и храм назван Покровским.

Здесь купола — кокосы, и тыквы — купола. И бирюза кокошников окошки оплела — так образно описывает А. Вознесенский этот собор в своей ранней поэме «Мастера». Каждый купол, или каждая глава, храма имеет свою неповторимую форму. Сколько выдумки и фантазии проявили строители! Глядя на этот цветок из камня (зданием, сооружением назвать его отказывается язык), рассматривая это буйство форм и цвета, поневоле начинаешь верить старинной легенде о том, что грозный царь Иван Васильевич повелел ослепить зодчих, создавших храм,

Чтоб в земле его Церковь

Стояла одна такова,

Чтобы в Суздальских землях

И в землях Рязанских И прочих

Не доставили лучшего храма,

Чем храм Покрова!

(Д. Кедрин. «Зодчие»)

Стариные документы сохранили имена гениальных создателей собора. Это Барма и Постник. Они в XVI веке возвели дивное здание, не имеющее аналогов.

Мы привыкли к тому, что русских зодчих называют талантливыми архитекторами. И здесь, как говорится, талант на лицо. Самое удивительное то, что вся эта сказочная красота достигнута использованием всего 18 типов — стандартов, как мы сказали бы сегодня, — фигурных, или фасонных, кирпичей. Выкладывая их в различных комбинациях, зодчие получили необычайно многообразные формы.

Стандарт прочно вошел в современную жизнь. Стандартны наши дома, вещи, окружающие нас, стандартны наша одежда и обувь. Но если заглянуть в глубь веков, то окажется, что уже тысячу лет назад плинфа выде-лывалась определенных размеров, т. е. имела своего рода стандарт.

Типовыми и стандартными были на Руси избы, хотя этих слов тогда не употребляли. Размеры клетей определялись длиной бревна. Избы рубили по образцу: как у деда, как у соседа, как в ближайшей деревне. Типовое, сооружение было подсказано человеку здравым смыслом еще на заре его строительной деятельности, и он пронес его через всю многовековую историю. С незапамятных времен все лучшее, рациональное, появлявшееся в технике строительства, оставалось надолго, закреплялось, проверялось и перепроверялось жизнью и передавалось из поколения в поколение.

В Москве в XVII столетии существовал специальный рынок «Скородом», где продавались типовые сборно-разборные дома. Собрать их не составляло никакого труда, и местные жители охотно пользовались этой услугой, если учесть, что при частых московских пожарах потребность в домах была велика.

Санкт-Петербург с самого начала застраивали типовыми или, как тогда называли, образцовыми домами из кирпича. После войны с Наполеоном восстановление Москвы производилось также с широким применением стандартных конструкций, типовых столярных и лепных деталей. Многие жилые дома были построены по одному из образцовых проектов. Однако каждый из них имеет свое лицо. Пройдитесь по улице Рылеева, Сивцеву Вражку или Замоскворечью, вы и сегодня увидите эти скромные особнячки с мезонинами. Почти всюду семь или девять окон по главному фасаду. Шестиколонный портик с фронтоном на одном, четырех-колонный с арочками и аттиком на другом, рустовка стен, ниши, горизонтальные филенки с лепниной, львиные маски над окнами в различных комбинациях придавали индивидуальность каждому дому.

Так повелось с давних времен, что при строительстве повторяли размеры, пропорции, композицию, а детали могли быть иными, и в результате появлялось нечто свое, что обретало лицо и душу. Потому и не найти двух абсолютно одинаковых зданий, построенных по одному образцу. Даже крепости тоже строили по определенному образцу. Взять хотя бы крепостные стены и башни Иосифо-Волоколамского монастыря, возведенные по образцу укреплений Симонова монастыря в Москве

«Город» Симонова монастыря в первой половине XVII века являл собой крепость, достойную подражания, и был построен по всем правилам фортификационного искусства того времени. От укреплений Симонова монастыря сохранилось несколько башен и часть стены. Особенно внушительна башня под названием «Дуло». Мощное тело башни представляет собой многогранник. Ребра граней подчеркнуты выступающими лопатками. Бойницы расположены в три яруса. Кроме того, имеются еще бойницы для навесного боя. Завершается башня высоким шатром со множеством небольших окошек и двухъярусной смотровой вышкой.

Такой же неприступной крепостью на дальних подступах к Москве должен был стать Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 году. В XVI столетии он уже имел каменные укрепления, но они сильно пострадали во время польско-литовской интервенции в начале XVII века. В середине XVII века решили возводить новые стены и башни — такие же, как в Симоновом монастыре. Проект составил московский зодчий Иван Неверов, а осуществлял его другой мастер, Трофим Игнатьев, происхождением из крестьян Дмитровского уезда.

Он строил башни и стены, выдерживая каноны крепостных сооружений. Однако архитектурный образ башен у него существенно меняется. Это уже не грозные стражи, а нарядные красавицы. Наиболее эффектной является угловая трехъярусная Кузнечная башня. Грандиозный цилиндр первого яруса завершается боевой галереей, обнесенной парапетом, украшенным зелеными изразцами. Над вторым ярусом также есть небольшое гульбище с красивой оградкой. Высокий шатер со «слухами» и вышкой-смотрильней заканчивает архитектуру мощной башни. Ее масштаб, многочисленные и разнообразные узорные выкладки из кирпича с изразцами выделяют ее среди других крепостных башен. Если сравнивать башни Иосифо-Волоколамского монастыря с башнями Симонова, то видишь, что копии не получилось. Зодчий пользовался не только заданным ему образцом, но и правилом, «как мера и красота скажут». Вот и получился удивительно нарядный, праздничный ансамбль, а не суровая крепость. Подобные постройки не были в диковинку в те годы, они соответствовали духу времени. Высокие шатры, «мережки» кирпичной выкладки на стенах башен, кирпичные жгуты и колонны, кирпичные бусины и дыньки, блистающие на солнце зеленые и многоцветные изразцы — все это элементы декора, присущие светской, но никак не монастырской и крепостной архитектуре. Они придавали строениям мирской, или светский, характер.

Оборонительные укрепления к концу XVII столетия, когда завершалось строительство стен и башен Иосифо-Волоколамского монастыря, уже не имели такого большого значения, как прежде. Их функциональное назначение как бы вступило в противоречие с их «нарядом». Суровость и неприступность крепости уступили место пышной декоративности, и это была своеобразная дань времени.