Сенестопатии - Эглитис Имант Робертович - Страница 30

Больной Г., 36 лет, страдал от постоянных неприятных ощущений в голове: как будто к глазам привязаны гири и их тянут; как будто в голове набухают сосуды, которые скоро лопнут; затем ощущения «подходят» под свод черепа и концентрируются в различных точках, откуда «отдают стрелами в мозг».

У больного В. удалось определить совпадение локализации сенестопатий и экзогенного воздействия.

Больной К. поступил в отделение в состоянии алкогольного делирия и на следующий день после внутривенных инъекций в местах уколов на протяжении нескольких часов испытывал неприятные ощущения, кроме того, ему казалось, что «как будто у него суставы из тонкой рвущейся бумаги и могут лопнуть».

Наблюдение 7. Больная К., 1928 г. рождения (история болезни № 5466/70).

Анамнез. У матери были периоды колебаний настроения. Отец замкнутый, работал сапожником, знал 8 языков. Сестра больной активная, энергичная, любит рассуждать. Иногда бывает нервной, раздражительной, вспыльчивой, «до глупости» бескорыстной. У дочери (ей 15 лет) однажды была на теле сыпь «на нервной почве».

Раннее развитие больной нормальное. Девочка охотно играла со сверстниками, а с 4 лет, когда научилась читать, целые дни проводила одна: читала книги, журналы, газеты. С 5 лет появились периоды изнурительных головных болей.

В школу пошла с 6 лет. С первого по седьмой класс училась отлично. Продолжала много читать, и времени для общения со сверстниками не оставалось. В школьные годы была худой, слабой, бледной. Считали, что у нее малокровие, поэтому раньше времени отпускали с занятий домой.

В 1940 г. (12 лет) умер отец. Было подавленное настроение, много плакала, не представляла, как сможет жить без отца, хотелось, чтобы ее похоронили вместе с отцом. По вечерам боялась оставаться одна дома, боялась, что «подойдет отец и дотронется холодными пальцами». Засыпая, слышала шаги отца в комнате и его голос. В полудремоте в темноте иногда видела, что отец сидит за столом. Просыпаясь, искала его, потом снова засыпала. Такое состояние продолжалось на протяжении трех лет. И в настоящее время, если смотрит на портрет Дзержинского, на которого был похож ее отец, ей кажется, что отец жив.

Во время немецкой оккупации, в 1941 г. (13 лет), несмотря на отличные успехи, ее не приняли в 8-й класс, потому что она была полька. Участились головные боли, появились головокружения, во время жары и в духоте изредка бывали обморочные состояния. Настроение было подавленным, много плакала из-за несправедливости, немцев ненавидела. За полгода выучила немецкий язык – «язык врага надо знать лучше, чем свой; они говорят, смеются над нами, а мы не понимаем». В течение этого же года окончила курсы бухгалтеров и машинописи. Готовилась к экзаменам в гимназию, в девятый класс.

Осенью 1942 г. получила гражданство, после чего самочувствие улучшилось, настроение повысилось, стало более ровным. Стала учиться в 9-м классе. Не было прежней прилежности («дух убит»), училась на четверки. На уроках порой была невнимательной и читала книги вместо того, чтобы слушать объяснения учителей. Труднее всего давалась математика.

В 10-м классе (16 лет) совмещала учебу с работой. Физически окрепла, перестала болеть голова, исчезло малокровие. Мечтала быть нужной людям, хотела стать хирургом, но мать не разрешила учиться на врача «из-за слабого здоровья».

В 1945 г. (17 лет), после войны, поступила в Даугавпилсское музыкальное училище, в класс вокала. Училась и работала, сначала бухгалтером, потом – секретарем на заводе. Приходилось работать по 11 –14 часов в день, нагрузку переносила легко. Считала долгом чести работать именно на заводе.

В 1952 г. (24 года) по комсомольской путевке приехала в Ригу на работу, но для нее не нашлось работы. Жилплощади тоже не было, сначала пришлось жить у сестры, потом ее поселили в общую квартиру из двух комнат. Дом находился на территории действующего кладбища. В том же году поступила в консерваторию, но не попала в интересующий ее класс вокала и, чтобы «не портить голос», учебу оставила. Жизнь на территории кладбища ее очень тяготила.

В 1952 г. (24 года) впервые появились резкие боли в области сердца, проходящие насквозь через грудь к лопатке, как будто чем-то широким прокалывают тело. Область сердца была болезненной при прикосновении.

В 1955 г. (27 лет) в санатории, вставая из-за стола, она вдруг почувствовала «ужас» и сильную боль: «как будто горящими клещами схватили за сердце». Ощущения продолжались несколько минут, потом прошли, но осталось чувство, как будто что-то горячее, вроде маленькой плитки, положено на сердце. «Плитка» эта жжет, обжигает, поджигает, пылает. Хотелось ее вырвать, казалось, что тогда все сразу пройдет. Одновременно с болями чувствовала горение лица, «как при повышенной температуре». В 1955 г. (27 лет) такое состояние было дважды, а в последующие пять лет неприятные ощущения возникали редко.

С 1955 по 1957 гг. (27–29 лет) жила в незарегистрированном браке, муж был на 16 лет старше ее. В 1955 г. (27 лет) родилась дочь, после чего муж начал ревновать и семья распалась. Дочь осталась с матерью.

Проживание на территории действующего кладбища все больше угнетало больную. Иногда «дрожало сердце, как студень», бывали эпизоды страха смерти. Проходя через территорию кладбища, она опускала голову, в комнате задергивала шторы, зажигала свет, тщательно закрывала щели, чтобы не проникали отблески с мраморных памятников. Иногда всю ночь не выключала свет и радио. Боялась тишины: «тишина – это могила». Ходила по разным инстанциям, добиваясь, чтобы ее переселили в другое место, но ничего не получилось.

Похоронная музыка отрицательно действовала на больную. Были неприятности, когда дочь больной, ученица музыкальной школы, играла на инструменте, а родственники покойного стучали в окно и требовали прекратить игру. Перед сном всплывали картины похорон, «покойники проплывали перед глазами». Мысли о похоронах не покидали больную ни на минуту и становились все более гнетущими.

Со временем стала испытывать тяжесть в области сердца, «как будто навалился груз и снять нельзя». Настроение было плохим, походка – тяжелой. Трудно было сосредоточиться, говорить. Все время думала о трудных жилищных условиях, появлялись мысли о самоубийстве (примерно раза два в месяц), но сознавала, что не может оставить дочь одну.

В 1968 г. (40 лет) очень много работала, иногда по три смены подряд. Расстроился сон. После переутомления путались мысли о пережитом днем («кладбищные мысли»), мысли о смерти. Боялась заснуть, боялась, что во сне может умереть.

В феврале 1970 г. (42 года) у нее на руках умерла соседка. Больная почувствовала «жуть, ужас», тело стало как будто чужим, скованным, не могла двигаться. Казалось, что «я» исчезло. Не воспринимала себя физически, не чувствовала своих движений. Не помнит, как дошла до комнаты. На утро все прошло.

После этого долго не могла смотреть на кладбище, на дом – сразу перед глазами появлялась покойница. Иногда мысленно воображала, что разговаривает с соседкой. Навязчиво возникали мысли о соседке. Так продолжалось три месяца.

Состояние постепенно улучшилось после очередного отпуска: прошли все неприятные ощущения, перестала вспоминать смерть соседки, исчезли боли в области сердца. Отпуск провела на Дальнем Востоке и чувствовала себя хорошо.

При возвращении домой, уже в поезде, снова стали беспокоить мысли о плохих жилищных условиях. На работе чувствовала себя плохо, временами перед глазами появлялись красные круги, пол «поднимался на нее», это состояние длилось час-полтора.

13 октября 1970 г. (42 года) заболела пневмонией, была направлена в инфекционную больницу. Поправилась, но настроение было угнетенным, высказывала пессимистические мысли. После консультации психиатра была переведена в психиатрическую больницу.

Психическое состояние во время пребывания в отделении (42 года). Много времени проводит в постели, рассеянно читает, переживает за героев произведений, но потом с трудом вспоминает прочитанное, а иногда не может пересказать содержание книг. Жалуется на то, что за последнее время стала более рассеянной, забывает имена и отчества людей, названия предметов.

Вскоре, уже через несколько дней, стала активнее, общительнее, разговаривает с соседями по палате, провела «воспитательную беседу» в наблюдательной палате с психически больной, которая жаловалась на трудную жизнь и плохие материальные условия. Аккуратна, следит за собой.

Охотно вступает в контакт с врачом, доступна, подробно, даже с излишними деталями рассказывает о себе. Когда рассказывает об условиях жизни на кладбище, возбуждается, волнуется, краснеет и становится напряженной. Надеется, что врачи ее вылечат и помогут улучшить жилищные условия.

Очень часто вспоминает о дочери, беспокоится о ней. Хочет вырастить ее «настоящим человеком:», боится что-либо упустить в воспитании и по отношению к ней мелочно требовательна. Дочь должна беспрекословно слушаться мать, иначе получает подзатыльники. В школе больная является председателем родительского комитета.

Однажды утром по дороге на работу встретила мужчину, показавшегося ей подозрительным. Не дождавшись звонка дочери, которая обычно ей звонила перед уходом в школу, больная позвонила в школу, но дочери там не оказалось. Мать перепугалась, возникли мысли о том, что с дочерью что-то случилось. Звонила в милицию, поехала домой, где и застала дочь здоровой и невредимой. За это время у больной поседели волосы.

Когда дочь сдавала экзамены в музыкальной школе, больная стояла за дверью и несколько раз за время ее игры падала в обморок, когда замечала ошибки в исполнении.

Преувеличенно старательно, с большой любовью относится к работе, на работу ходит «как на праздник», там всегда себя чувствует хорошо.

В отделении настроение несколько подавленное, самочувствие плохое. Хуже себя чувствует по утрам: иногда бывает тяжесть на сердце, труднее двигаться, сосредоточиваться, разговаривать, Возникают мысли о самоубийстве, которые отгоняет, потому что «она не одна» и должна заботиться о дочери. Уменьшился и со временем исчез интерес к музыке, пению. Читает тоже меньше – «новых, интересных книг нет, а классиков всех перечитала».

Сон плохой, трудно заснуть из-за страха смерти и непроизвольно возникающих тревожных мыслей. Видит яркие, кошмарные сновидения, ночью нередко просыпается. И в больнице боится покойников, не может спать без света. Часто в темноте перед глазами проплывают гробы, картины похорон.

Осмотр терапевта. Перенесла двустороннюю бронхопневмонию. В настоящее время жалоб нет. Заключение: патологических изменений со стороны внутренних органов нет.

Осмотр невропатолога. Черепно-мозговые нервы без патологии. Болезненны паравертебральные точки в поясничном отделе позвоночника. Симптомы натяжения ±. Пателлярные рефлексы низкие, одинаковые: ахилловы более живые – выше справа. Патологических рефлексов нет. Расстройств чувствительности нет. Заключение: пояснично-крестцовый радикулит.

Рентгенологически – после пневмонии был отмечен небольшой инфильтрат, пневмонический фокус до 2,5 см в диаметре, который со временем рассосался.

ЭКГ – признаки умеренных диффузных изменений в миокарде. Анализы крови, мочи, в том числе ревмотесты, – в пределах нормы, количество лейкоцитов – 10 800.