Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта - Страница 45

– Быть может, этого не требуется, когда речь идет просто о знатном человеке, но ведь я – член императорской семьи! Покажи мне приказ, подписанный ее рукой, и я бестрепетно приму дары. Только помни, что я хорошо знаю ее почерк.

– Ты не только предательница, ты еще и трусиха! – взорвалась Пион.

– Но почему? Потому только, что я отказываюсь попасть в твою ловушку? Кто угодно может изготовить шелковый шнурок. Что касается яда, то я уверена, что у тебя имеется своя личная аптечка... Убери эти поддельные священные дары. Ты не принадлежишь к столь высокому рангу, чтобы иметь право решать вопрос о моей смерти.

Говоря это, Орхидея плавно продвигалась к камину, рассчитывая выхватить из него тлеющее длинное полено, лишь один конец которого успел обуглиться. Этим поленом она собиралась запустить в свою, противницу... Но не успела. Отбросив шнурок и флакон, Пион выхватила револьвер. Орхидея сразу узнала его, то был ее собственный револьвер, наверняка обнаруженный Пион во время обыска в ее спальне. Его дуло было направлено в грудь Орхидеи.

– И все-таки я тебя прикончу, – прошипела Пион.

Раздался выстрел, но за секунду до этого чей-то силуэт появился в комнате. Подобно вихрю, он стремительно обрушился на спину Пион, ударил ее по руке, и пуля вместо Орхидеи поразила очаровательный тосканский пейзаж кисти Серджента.

– Клянусь Бахусом! Я появился вовремя, – прорычал Робер Лартиг, повалив Пион на пол и пытаясь сломить ее сопротивление. – Эта проклятая консьержка принялась рассказывать мне о своей жизни и все никак не желала меня отпустить... Поднимите револьвер!

Ошеломленная Орхидея машинально послушалась его приказа.

Совершенно не понимая, что все это значит, лишившись дара речи, она разглядывала незнакомца: где-то она уже видела эту голову в кудряшках, это ангелоподобное искреннее лицо, с глазами, в которых играли искорки смеха и иронии.

– Кто вы такой? – спросила она наконец, – и как вы сюда попали?

– Отвечаю по порядку. Мое имя Робер Лартиг, я журналист газеты «Матен...». О, будьте так любезны, передайте мне этот желтый шнурок. Мне надо связать эту взбесившуюся свиноматку.

В ответ на эти слова Пион с утроенной силой стала извиваться и кусать своего обидчика, так что в конце концов он вынужден был оседлать ее спину, что позволило ему связать запястья.

– Наконец-то я вспомнила, где я вас видела, – воскликнула Орхидея. – Мы познакомились в холле отеля «Континенталь». Вы – друг Антуана Лорана. Во всяком случае, он так говорил о вас.

– Вы вполне можете доверять его словам.

– Тогда объясните, что вы делаете здесь?

– О, это долгая история, но если в двух словах, то суть ее вот в чем: Лоран поручил мне приглядывать за вами в его отсутствие... Нет, вы замолчите наконец! Что за крикливая тварь!

Последние слова его относились, естественно, к Пион, которая изрыгала в его адрес отборные ругательства на смеси французского и маньчжурского языков. Будучи отчасти непонятными, эти ругательства тем не менее были чересчур непристойны для его нежных ушей. Лартиг сумел заставить ее замолчать, лишь засунув ей в рот миниатюрную подушечку, лежавшую на кресле. Затем он срезал шнур от оконных занавесок, которым связал ее ноги. Довольный результатами своих трудов, он наконец повернулся к Орхидее, чтобы продолжить беседу. Когда же Орхидея открыла рот, чтобы задать ему следующий вопрос, он остановил ее жестом.

– Одну минутку. У нас будет время обсудить общих знакомых, когда мы избавимся от этой уголовницы. Покушение на убийство – я тому свидетель! Этому милому созданию полагается сидеть в тюрьме.

– Она уже убила по меньшей мере двоих, и ее разыскивает полиция.

– Тем лучше! Чувствую, нам есть что рассказать друг другу.

Тут он распахнул одно из окон, потом, порывшись в своих бездонных карманах, вытащил оттуда свисток, пронзительный звук которого трижды нарушил городскую тишину. Тут же перед домом выросли фигуры двух постовых. Наклонившись, Лартиг прокричал им:

– Входите! Я вам открою!

Затем стремительно выскочил из комнаты и столь же быстро вернулся в нее в сопровождении двух полицейских и неизменного инспектора Пенсона.

– Опять вы! – не удержалась Орхидея, увидев инспектора. – Вы вообще когда-нибудь спите? Откуда вы взялись?

– Я установил свой пост у консьержки музея. Там я нахожусь с того момента, как вы вернулись домой. Итак, перед нами знаменитая Пион?

Орхидея утвердительно кивнула, после чего инспектор достал из кармана пару солидных наручников, которые он надел на руки арестованной. Одновременно он принялся расспрашивать Лартига о причинах его появления в доме, обстоятельствах задержания преступницы, а также о том, откуда у него полицейский свисток.

– Я случайно нашел его на улице, – соврал журналист, одарив инспектора ангельской улыбкой.

На самом деле Лартиг просто-напросто позаимствовал его из кармана одного коллеги Пенсона.

– Вы должны были сообщить об этой находке в полицию. На этот раз я не стану поднимать шума, но свисток вы отдадите мне!

– Об этом и речи быть не может! Конечно, вы можете меня принудить. Но учтите, если вы сделаете это, завтра же в моей газете появится заметка о том, как я героическим образом задержал опасную преступницу, тогда как полиция любовалась произведениями искусства в музее неподалеку. Напротив, если мы договоримся по-людски... вы останетесь мною довольны.

– Это шантаж!

– Возможно. Но стоит ли торговаться из-за этого свистящего кусочка металла, когда я преподнес вам на тарелочке буквально королевский подарок?

– Пусть будет по-вашему! Забудем об этом! Итак, мадам, извольте следовать за мною.

Оказавшись в руках полиции, Пион хранила презрительное молчание. Но, покидая салон, она повернула голову и окинула Орхидею полным бессильной ненависти взглядом.

– Рановато праздновать победу. Не думай, что ты спасена. Я еще доберусь до тебя...

– Возможно! – признал Пенсон, – но теперь это случится очень не скоро. Не исключено, что вы получите пожизненный срок!

И полицейские вместе с арестованной направились на улицу, где их поджидала подъехавшая полицейская карета. Жители близлежащих домов были разбужены громким торжествующим насвистыванием мотива популярной песенки «Сезон вишен».

– Надо же, впервые вижу счастливых фараонов, – задумчиво проговорил Лартиг, запирая входную дверь.

Всего через несколько минут, усевшись за кухонным столом, журналист и Орхидея с аппетитом уминали ветчину, вареные яйца и жареные хлебцы с маслом, запивая все это добрым вином и не забывая о десерте из шоколадного крема. Луизетта, разбуженная шумом на кухне, была немедленно отправлена назад в свою спальню, тогда как Лартиг, насытив свой желудок, принялся заваривать по своей методе крепчайший кофе. Как бы между делом он заметил:

– Не знаю, что вы собираетесь делать, но на вашем месте я бы исчез из Парижа на несколько дней.

– Но зачем? Ведь благодаря вам мой враг арестован?

– Боюсь, что этот враг не единственный. Женщина, принесшая шоколад в Сальпетриер, вовсе не была китаянкой, а убийца вашего мужа все еще разгуливает на свободе.

– Кто рассказал вам все это?

– Мой внутренний голос. Я всегда знаю то, что мне необходимо знать. Единственное, что меня интересует, это информация. Так что поверьте мне: вам надо уехать отсюда!

Внимательно посмотрев на Лартига, Орхидея подумала вдруг, что он послан ей самим небом. Он внушал ей абсолютное доверие, и, кроме того, она хорошо чувствовала себя в его компании. Странно, общаясь с ним, она впервые за последние дни испытала исключительную потребность жить, находить маленькие удовольствия в таких незамысловатых вещах, как ужин в обществе симпатичного молодого человека, который явно не намеревался ее соблазнить.

– Возможно, я последую вашему совету, – бросила она, небрежно намазывая шоколадный крем на поджаренный хлебец.

– Браво! А вы решили, куда поедете?

– Что вы скажете о Ницце?

– Гм...