Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта - Страница 36

Несмотря на суровое выражение лица своей посетительницы, метр Дюбуа-Лонге позволил себе улыбнуться:

– В таком случае, – сказал он, – непонятно, зачем ваш супруг составлял завещание. Да простит он меня, если я сегодня скажу вам, что все это неправда. Впрочем, он сам этого хотел...

– Я не понимаю вас.

– Никакой щедрой тетушки не было и в помине. Состояние вашего супруга, принадлежащее теперь вам, было оставлено ему вскоре после свадьбы его отцом, месье Анри Бланшаром, так что ваша свекровь об этом и не подозревала...

При этом известии Орхидея не смогла сохранить невозмутимость:

– Его отцом?.. Вскоре после свадьбы?.. Послушайте, метр, вся семья отреклась от Эдуарда и...

– Не вся. Действительно, ваша свекровь верховодила своим мужем, но гораздо меньше, чем думала. Перед вашим приездом во Францию ко мне пришел месье Бланшар-старший, который с моей помощью передал в дар Эдуарду часть своего состояния в акциях, ценных бумагах и облигациях, способных принести ему вполне приличный доход. Кроме того, он ему передал в дар дом на авеню Веласкес, где вы занимаете квартиру. Все это наследуете вы, согласно завещанию вашего супруга...

– Метр, метр! Я перестаю что-либо понимать. Вы хотите сказать, что месье Бланшар не был против нашего брака?

– Он мне ничего не говорил по этому поводу. Все, что я могу сказать, так это то, что он любил своего старшего сына, и сама мысль, что сердечное влечение может сделать его нищим, была ему невыносима.

– Но его жена? Я хочу сказать, мадам Бланшар...

– Она ничего не знала об этом и продолжает оставаться в неведении... Хотя я в этом сомневаюсь...

– Почему?

– Приехав сюда, месье Этьен Бланшар пришел ко мне, чтобы навести справки о наследстве своего брата. Справки, которые мне было запрещено давать до особого разрешения комиссара Ланжевена. Тем не менее его вопросы давали повод предположить, что ему было что-то известно о щедротах его отца...

– Минуточку, метр! Насколько я знаю, месье Бланшар-старший еще жив?

– Жив. Хотя и болен уже какое-то время.

– Но ведь теперь, когда его сын не может больше пользоваться его состоянием, он может взять назад свой дар?

– Мне это кажется затруднительным, так как он выразил свою волю достаточно ясно: в случае смерти Эдуарда все должно отойти его прямым наследникам, то есть вам, поскольку у вас нет детей. Заметьте, я не хочу сказать, что нельзя подать иск и опротестовать завещание вашего супруга, но я в это не верю.

– Я не могу быть столь уверенной в этом. Вы произнесли слово «дети», но, к несчастью, Бог мне их не дал. Эти люди сделают все возможное, чтобы вернуть свое состояние, и я не буду этому противиться. Мне неприятно быть им должной.

– Позвольте мне сказать, что это глупо и что ваш супруг был бы очень огорчен, услышав ваши слова, так как он хотел видеть вас счастливой и избавить от всяких забот.

– Я уверена, что вы правы, но что будет, если меня осудят и вынесут приговор?

– Тогда, конечно, вы ни на что не будете иметь право. А также в случае, если... с вами что-нибудь случится, все вернется дарителю. Я вам советую принять его, мадам. Вы сейчас бедны или в ближайшее время станете таковой. Во всяком случае вам сейчас принадлежит все, что находится в вашей квартире, ваши драгоценности и некоторая сумма денег от вложений, сделанных Эдуардом Бланшаром, не считая страхования жизни, которым также не стоит пренебречь. На это Бланшары не имеют никаких прав, и я готов ссудить вам необходимую сумму денег. Похоже, что вам это больше подходит?

– Действительно, – взгляд молодой женщины посветлел.– Не откажусь. Моя подруга дала мне кое-что из одежды, и я хочу ей за это заплатить. С другой стороны, если ничто этому не мешает, я хочу вернуться в дом на авеню Веласкес. Мне необходимо... вернуться к себе домой.

– Это очень понятно и вполне возможно. Я велю снять печать. Но вам придется немного подождать. Вы знаете, конечно, что ваш дворецкий был убит, а его жена находится в больнице Сальпетриер и не может приступить к службе. Вы не можете жить одна в такой большой квартире.

– Я не пуглива. Что касается прислуги, то много человек мне не нужно. Кастелянша, которая приходила каждый день после обеда и приводила в порядок мою одежду, найдет женщину для ведения хозяйства. Этого вполне достаточно, пока я буду в Париже.

– Вы хотите уехать?

Орхидея молча кивнула головой, ничего не объяснив.

Лицо нотариуса расплылось в улыбке:

– Это превосходная идея, и я могу ее только поддержать. Пока вы еще молоды, нельзя замыкаться в себе, надо поездить по свету!

Орхидея едва сдержала улыбку и подумала, что, приехав с другого конца света, она уже много всего повидала, не считая путешествия с Эдуардом, но ей не хотелось огорчать этого любезного человека, делавшего все возможное, чтобы доставить ей удовольствие. Она встала и собралась уходить. Он задержал ее.

– Подождите немного. Я принесу вам деньги. Сколько вы хотите?

Она назвала цифру, которая вызвала у него улыбку сожаления.

– Далеко вы с этим не уедете. Позвольте мне действовать по своему усмотрению и не бойтесь обратиться ко мне, если вам что-нибудь понадобится. Я весь к вашим услугам...

– Я вам искренне благодарна за это, метр, а также за оказанный мне прием. Что касается всего остального моего состояния, не могли бы вы взять на себя ведение всех дел?

– Разумеется! И мне хотелось бы, чтобы в один прекрасный день вы просто согласились принять то, что вам принадлежит, мадам.

Он снова поклонился и сам открыл дверь, чтобы лично проводить к кассиру свою новую клиентку. Человек в люстриновых нарукавниках передал ей толстый конверт, который она опустила в муфту, даже не заглянув в него. Еще раз попрощавшись, она снова села в карету, ожидавшую ее у конторы.

Она почувствовала себя слегка ошеломленной словоохотливостью метра Дюбуа-Лонге, но в конечном счете осталась вполне довольна открывшимися перед ней финансовыми возможностями. Не то чтобы она намеревалась обосноваться во Франции или в каком-нибудь западноевропейском городе, но чтобы осуществить свой проект мести, ей нужны были деньги. Затем, допустив, что потратила все деньги, она попросит достаточную сумму, чтобы добраться до Пекина. Прибыв туда, она ни в чем не будет нуждаться: Цы Си либо примет ее, и она вновь займет свое место в императорском дворце, либо казнит, а деньги еще никогда не были нужны тем, кто отправляется в Страну Желтых Источников.

Уладив эту проблему, ей предстояло решить еще одну: она хотела отделаться от мадам Лекур. Не из чувства неблагодарности и не потому, что генеральша не внушала ей никаких дружеских чувств, совсем наоборот, ей бы очень хотелось жить вместе с ней и оказывать ей дочернюю привязанность, которой та была лишена. Но именно в силу этой привязанности Орхидея хотела отдалить опасность, навстречу которой она сознательно пошла, но не хотела подвергать риску никого, кроме себя. Но, поразмыслив, она решила, что может принять лишь помощь Антуана, человека умного и отважного. Пока карета везла ее к отелю «Континенталь», она думала над тем, как отправить свою благодетельницу в Марсель, не обидев ее и не огорчив: генеральша была мужественной женщиной и доказала ей это на деле. Она желала оберегать эту необычную невестку, свалившуюся так неожиданно ей с неба...

Приехав в отель, Орхидея продолжала еще думать об этом. В это время портье сообщил, что мадам Лекур ожидает ее в мавританском салоне, куда ей пришлось перейти, когда начал сильно дымить камин в ее личном салоне. В этот момент там шел ремонт, и дирекция отеля надеялась, что этот инцидент не вызовет слишком большого неудовольствия дам.

Мавританский салон, точная копия одного из залов дворца Альгамбра в Гренаде, имел очень пышное убранство и состоял из целого ряда альковов с диванами, что позволяло уединяться маленькими группами. В одном из них устроилась генеральша с чашкой турецкого кофе, уже четвертой в течение часа, что, вне всякого сомнения, привело ее в сильное возбуждение. Когда Орхидея подошла к ней, она усадила ее рядом с собой на диван.