Сущность буддизма - Кьябгон Тралег - Страница 7

С точки зрения буддиста, нравственное поведение и психологические установки непосредственно влияют на самочувствие человека. Мы воздерживаемся от определенных поступков не только потому, что они аморальны, но и потому, что такое воздержание идет нам на пользу. Такие эмоции, как обида и злоба, исподволь ослабляют и расстраивают нас, причем куда вернее, чем непосредственный конфликт с тем, кто их у нас вызывает.

Кстати, он-то может наслаждаться жизнью, в то время как мы страдаем, не можем ни есть, ни спать — переживания не дают.

Когда мы поймем, что переменить мироощущение жизненно важно, нам, чтобы справиться с этим, понадобится определенная методика. Методика эта — практика медитации. Буддизм предлагает адепту две ее разновидности: медитацию успокоения (саматха) и медитацию проникновения (випасьяна).

Медитация успокоения призвана научить нас, как обрести уравновешенность и спокойствие, она учит сосредоточиваться, чтобы наш разум не метался, цепляясь то за одно, то за другое и рассеиваясь при этом. Мы постигаем, каким образом можно его сфокусировать, как сделаться сосредоточенными. Мы учимся жить в настоящем и не фиксироваться на наших былых достижениях, неудачах, сожалениях или вине, иначе говоря, со всем тем, что мы могли бы сделать, да так и не сделали. В той же самой мере мы учимся не беспокоиться насчет будущего: о том, чего мы хотели бы достичь, но наверняка не сможем, о неизбежных препятствиях, которые мы способны предвидеть, и так далее. Мы учимся жить в настоящем, сохраняя при этом сосредоточенность. Если же мы будем рассуждать, не сосредоточившись при этом, то утратим перспективу и начнем просто привычно рефлектировать, без ясного понимания. С помощью медитации мы учимся думать о насущном.

Когда во время медитации у нас возникают какие-либо мысли или чувства, мы, что называется, проходим мимо и дальше, стараясь не фиксировать на них свое внимание. При этом мы не препятствуем ни мыслям, ни чувствам появляться и далее. Медитируя, мы пытаемся сконцентрироваться, как правило, на дыхании. Мы не оцениваем эти порождения нашего разума, а просто позволяем им появляться и рассеиваться. Со временем мы становимся сосредоточеннее, обретаем способность удерживать концентрацию, несмотря ни на что, и эмоциональные конфликты, которые обычно нас одолевает, начинают спадать. Только когда они утихают, появляется возможность обрести мудрость. Если разум неспокоен и смятен, мудрости достичь нельзя.

Практикуя медитацию успокоения, мы должны иметь представление о том, что называется пятью препятствиями. Первое из них — чувственные влечения. В нашем случае этот термин подразумевает стремление разума завладеть тем, что его привлекает, будь то мысль, зрительный образ или какое-нибудь чувство. Когда мы позволяем разуму прельститься ими, он утрачивает способность к концентрации. Нам следует быть настороже и знать, как работает наш разум. Если такие мысли появляются, мы не обязательно должны подавлять их, но должны отдавать себе в них отчет, заметить их и видеть, как разум ведет себя, как он пытается зацепиться то за одно, то за другое.

Второе препятствие — недоброжелательность. Она обретается в оппозиции к первому препятствию, поскольку порождается неприязнью, а не влечением. Недоброжелательность — это все мысли, связанные с отвержением и порожденные враждебностью, обидой, отвращением и злобой. Едва они появятся, следует обратить на них внимание. Не обязательно тут же их подавлять, но замечать, откуда они берутся, необходимо. В то же самое время мы должны стараться практиковать медитацию милосердия, о чем я погодя скажу несколько слов.

Третье препятствие для медитирующего — вялость и леность. Они хорошо знакомы тем, кто имеет привычку к размышлению. При этом мы уже не можем толком сосредоточиться на медитации: хотя невозмутимость сохраняется, мышление теряет ясность. Мы клюем носом все чаще и чаще и наконец засыпаем. Когда накатит сонливость, не стоит упорно продолжать медитировать. Куда лучше как-нибудь освежиться: прогуляться или ополоснуть лицо, а потом вернуться к медитации.

Четвертое препятствие — беспокойство и волнения, которые свойственны всем движениям человеческой души. Они распространяются и на разум вследствие его беспокойной природы. Разум не позволяет нам успокоиться ни на минуту. Чтобы преодолеть это препятствие, адепт должен обращать пристальное внимание на все проявления своего разума и видеть, как он работает, как реагирует на то или иное, но не оценивать при этом свои ощущения. Ощущая что-то «плохим», он не должен думать, что оно плохо; ощущая «хорошим» — не должен думать, что оно хорошо. Следует просто отметить это как факт.

Пятое препятствие называется сомнением, или, как переводят некоторые, страхом свершения. Во время медитации появляются этакие навязчивые мыслишки: «Откуда мне знать, что я делаю все правильно? А будет ли толк от этой медитации? Может, я трачу время попусту? Кто мне докажет, что буддийское учение истинно? Откуда я знаю, что наставники, научившие меня медитировать, правы и что они сами не пребывают в заблуждении?»

Такой чрезмерный скепсис не содержит в себе особенного значения, но медитации все-таки мешает. Чтобы преодолеть его, нам следует знать, что понять, как работает наш разум, можно куда лучше с помощью чтения и иных способов преумножения знаний, чем пестуя в себе сомнения и неуверенность.

Практикуя медитацию спокойствия, мы начинаем видеть, как из наших воззрений, чувств и мыслей формируются индивидуальность и характер, другими словами, то, что мы называем своей личностью. Стоит это осознать — и появляется возможность стать другим человеком.

Вкупе с практикой спокойствия медитирующий также может практиковать четыре брахмавихары. Иногда это переводится как «четыре главные добродетели буддизма», а иногда как «четыре божественные обители». Это любовь, сострадание, радость и невозмутимость. Буддизм утверждает, что преисполниться любовью и состраданием не так просто, как может показаться. Этому придется учиться. Чтобы стать гадкими, нам, согласитесь, нет нужды учиться, но, чтобы обрести милосердие, потребуется немало усилий.

Иногда приходится слышать: «Буддисты только размышляют о милосердии, а сами ничего не делают». Сами же буддисты считают, что, обретя с помощью медитации верное понимание милосердия и сострадания, они смогут гораздо лучше осуществлять их в реальном мире. Но это вовсе не значит, что надо ждать, пока не достигнешь просветления, и только потом любить людей. Размышляя в позитивном ключе, мы медленно, но верно обретем позитивное мировосприятие, а значит, сможем положительнее влиять на других.

Медитация любви (майтри) осуществляется через добросердечие к отдельным личностям. Когда мы начинаем практику, ее объектом не советуют выбирать какого-нибудь неприятного типа, с которым мы в обычных условиях не захотели бы иметь дела: любовь к такому человеку трудно назвать естественной. Также практика не должна быть направляема на кого-то из своих близких, потому что практика будет искажаться той любовью, которую мы и так к ним питаем. Не стоит направлять ее и на того, кто нам безразличен: трудно вдруг полюбить человека, ничуть нам не интересного. Не рекомендуется также начинать практику с лица противоположного пола[3]. Так кто же нам остается?

Согласно Учению, адепт должен поначалу практиковаться в любви к самому себе, попробовать искренне себя полюбить, но не эгоистически. Далее он сможет перенести это чувство на множество людей, нуждающихся в любви, и только потом попробует охватить им всех чувствующих существ. Сказано, что делать все это следует поэтапно, шаг за шагом.

Пестуя в себе любовь, мы должны следить убедиться, что она не выродится и не превратится в пристрастие. Ведь любовь — поистине всеобъемлющее чувство, тогда как пристрастие ограниченно и способно исказить наш взгляд на мир. Когда буддист питает любовь к другим чувствующим существам — не к одним только людям, но ко всем чувствующим существам! — она обретает законченную форму. Нет никакой разницы между понятиями, которые древние греки называли «эрос» и «агапэ».