Врата зимы - Энтони Марк - Страница 2

— Маги были уничтожены, — пробормотал он. Неожиданно его охватил безотчетный страх. Он вовсе не собирался произносить последнюю фразу вслух. Хотя, похоже, Шемаль не обратила внимания на оговорку.

— Однако эта стерва Мелиндора Сребролунная постаралась! Она, ее глупый дружок-бард и этот их Разбиватель Рун. Как мне хочется умертвить их всех! Я бы превратила их трупы в своих покорных слуг и заставила служить мне. — Из-под капюшона на мгновение показался уголок кривого рта с черными губами, похожими на зловещие синяки на фоне белоснежной кожи. — И это случится достаточно скоро! Ты отправил ко мне ворона, который принес радостную весть о том, что скоро все изменится. Крондизар и Синфатизар вернулись на Зею. Фаворитам Бледного Короля не удалось заполучить их и доставить в Черную Башню, но Бераш скоро отправится в путь, чтобы вернуть Великие Камни обратно и поместить их рядом с Гельтизаром в железном ожерелье Имсаридура. Когда это случится, ты разобьешь руну небес и…

— … Мог вернется на Зею! — продолжил он. — Он отберет Имсари у Бледного Короля и с их помощью разобьет Первую Руну. Он уничтожит мир и переделает его по своему разумению!

С тех пор как Шемаль впервые явилась перед ним в сумерках на развалинах Белой Башни Вязателей Рун, она никогда не приходила в такое оживленное и разговорчивое состояние. Видимо, послание, которое он отправил некромантке с вороном, действительно опьянило ее.

— А что же будет с Доминионами? — осмелился он задать вопрос. — Что, если они заключат между собой союз и начнут войну против Бледного Короля, чтобы помешать ему завладеть Имсари? Неужели новоявленная королева Малакора не присоединится к Доминионам?

Шемаль рассмеялась жутким смехом, похожим на звон разбивающихся сосулек.

— Какие такие Доминионы? Эредан и Брелегонд лежат под пятой Келефона и Рыцарей Оникса. Несмотря на то что я презираю его, должна признать, что он неплохо справился со своей задачей. Скоро на милость сильного сдастся Эмбар, а Перридон и Голт слишком слабы, чтобы сохранить самостоятельность.

— А Толория и Кейлаван?

Черный капюшон повернулся в сторону возвышавшегося на холме замка.

— О них не беспокойся. Я позабочусь о том, чтобы они никогда не посмели заключить между собой союз. Что же касается твоей маленькой малакорской королевы, то о ней позаботится Бледный Король. С этим способен справиться даже Бераш.

Других вопросов он задавать не стал — это могло вызвать у Шемаль подозрения. Однако холод притупил в нем чувство осторожности.

— Что же будет, если Бледный Король получит Имсари и не пожелает отдать их Могу, а решит самолично править Зеей?

С каждой минутой сумерки сгущались все больше, и ряса Шемаль почти сливалась с темнотой.

— То, о чем ты говоришь, возможно, и именно поэтому я не доверяю ни ему, ни его прихвостню Келефону. Многие тысячелетия Имбрифайлем правил только Бераш и уверовал в то, что является темным властелином, которому все безоговорочно подчиняются. Однако, когда вернется Мог, Бледный Король вспомнит, кто властелин, а кто раб. Или же он исчезнет навсегда, как и все остальные.

Он попытался спросить еще о чем-то, однако губы не повиновались ему.

— Молчи, — остановила его Шемаль. — Холод почти превратил тебя в ледышку. Я видела руну неба и с меня этого пока достаточно. Отправляйся в замок. Я велела Лиэндре принять тебя, и даже она не посмеет не понять такого простого приказа.

— А что с Иволейной? — с хрипом разлепил он наконец губы.

Слава Орвигу, он все еще не околел от холода.

— Не беспокойся о ней. Она почти все время разгуливает по комнате, что-то бормочет и без конца расчесывает свои льняные волосы. Однако следует быть осторожным и не болтать что попало в обществе наперсницы Иволейны, Трессы. Эта колдунья нисколько не утратила своего острого ума. Боюсь, Лиэндра не всегда благоразумно ведет себя в ее присутствии. Я раздавлю Лиэндру как комара, если она перестанет быть нужной мне!

Со звуком не более громким, чем шуршание падающего снега, Шемаль бесследно исчезла. Взошла полная луна, залившая мир своим мертвенно-бледным светом, но искать где-либо некромантку было бессмысленно. Он не увидит ее до тех пор, пока она сама не пожелает встретиться с ним.

Он неуклюже нагнулся и поднял мертвую горлицу. Ее тельце полностью промерзло, превратившись в кусок льда. Он уронил трупик на снег и, тяжело переступая одеревеневшими от холода ногами, направился к дороге. Однако, сделав всего несколько шагов, споткнулся и упал на колени. Нет, своим ходом до замка ему не дойти, он слишком замерз.

— Эй, давай-ка вставай! Не время спать!

Голос, произнесший эти слова, был грубым, хриплым и властным, однако не лишенным сострадания. Мужчину окружило покрывало света, слишком нежного и золотистого, чтобы принадлежать луне. Мягкое тепло проникло в тело, вызвав боль в суставах. Он лежал на снегу, должно быть, упав, чтобы замерзнуть и уснуть вечным сном. Однако смерть миновала его. Отчаянно дрожа, он встал на колени.

Над ним стояла какая-то дряхлая старуха. Очертания ее тела были скрыты бесчисленными складками рясы, которая, впрочем, не могла скрыть безобразный горб.

— И это все, на что ты способен? — спросила она. — Да ты, пожалуй, Разбиватель Рун. Верно?

Крепко стиснув зубы, он встал на ноги. Тело все еще было сковано холодом, правда, руки и ноги покалывали острые иголки тепла. Все-таки он будет жить, победив смерть.

— Я не Разбиватель Рун, — ответил он, не до конца уверенный в том, что в этом следовало признаваться.

Если Шемаль узнает правду, она в следующее же мгновение лишит его жизни, свернет ему голову, как той несчастной горлице. Однако в старухе было нечто такое, что заставило его сказать правду. Откуда-то из-за ее спины хлынул поток золотистого света, в котором угадывался оттенок зеленого, заставивший его вспомнить о летнем лесе.

Горбунья усмехнулась и впилась в него выпученным глазом.

— Что ж, если ты не Разбиватель Рун, то обязательно станешь им. У тебя хорошее лицо, и ты достоин этого звания.

Он машинально прикоснулся пальцами к тонким шрамам. Они появились у него еще в детстве, после того как у мальчика проявился редкий дар толкования рун. За это отец попытался вырезать у него язык.

— Значит, — проговорила старуха, ткнув его в грудь костистым пальцем, — ты хранишь его у себя, я верно говорю?

Юноша прижал руку к свертку с камнем, и когда прикоснулся к нему, то все понял. Свет и тепло — все так и должно было быть.

— Ты — та, которой он служил, верно? Небеса. Ты одна из тех, кто создал его.

— Ты говоришь о Единственных, — проговорила горбунья, и на миг вместо нее перед ним предстал мужчина с седой бородой, высокий и сильный, с глазами, в которых таилась буря.

На челе его была запечатлена вековая мудрость. На правой руке сияла О'рн , Руна Рун, вместо левой руки — обрубок.

Прежде чем юноша сумел что-то сказать, перед ним снова возникла старуха.

— Ты на самом деле собираешься разбить ее? — спросила она.

Несмотря на то, что холод уже отпустил его, дрожь никак не унималась. Он почувствовал себя слабым, больным и неразумным, однако, несмотря ни на что, утвердительно кивнул.

— Иного быть не может.

Старуха прищелкнула языком. Единственный глаз был полон печали.

— Пожалуй, ты прав, юноша. Видимо, все именно так, как ты говоришь. Но знай: ты не сделаешь этого. Во всяком случае, не сейчас.

— Это мой долг, — возразил он, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. — Я найду способ сделать это.

Горбунья усмехнулась.

— Похоже, способ уже сам нашел тебя, юноша.

Она придвинулась к нему ближе, и на ее костлявой длани он увидел сияющий знак — три скрещенные линии. О'рн .

— Смелее, Повелитель Рун, — сказала старуха. — Разбей небо!

Прежде чем он успел отпрянуть от нее, старуха схватила его за правую руку. Темноту расколол ослепительный свет. Резкая боль пронзила его, мастера Ларада, руку. Ларад — Толкователь Рун, изгой и изменник — откинул назад голову, и, когда в него хлынула волшебная сила, из горла его вырвался оглушительный крик.