Собачий принц - Эллиот Кейт - Страница 23

Друзья мои Тебе угодны,

И слуги все Тебе верны.

Злых пред Тобою я низрину,

Все помыслы к Тебе обращены.

Наставник всегда учил послушников обращать взор к земле, ходить и стоять с опущенной головой, учил во всем проявлять смирение. Но по мере приближения кавалькады, когда стали различимы отдельные голоса, Айвар об этом уже не помнил. Он должен был это увидеть.

Рядом беспокойно дергался Эрменрих, Болдуин взволнованно дышал. Лишь Зигфрид представлял собой образец смиренного поведения: он стоял спокойно и бесстрастно, потупив взор. Возможно, он и думал-то в этот момент вовсе не о прибытии короля.

Шествие предваряла всадница — «Королевский орел». На ней была опороченная алым накидка, на груди — латунный значок «орла». Женщина смотрела прямо перед собой. Серьезное лицо, расправленные плечи — вся ее фигура дышала уверенностью.

Правой рукой она держала королевский стяг.

За нею следовали шестеро молодых дворян, удостоенные в этот день возглавлять процессию. Они держали знамена герцогств, входящих в состав королевства Генриха: Саония, Фесе, Авария, Варингия, Аркония и Вейланд. Айвар увидел, что эти четверо парней и две девушки — его ровесники. У девушки под штандартом Арконии были светлые, как пшеница, волосы и такие тонкие пальцы, что было непонятно, как у нее хватает силы удерживать тяжелый стяг. Он гадал, из какой она могла быть семьи. Если бы его не отправили в Кведлинхейм, он тоже скакал бы сейчас в этой кавалькаде, а не торчал бы здесь на обочине. Айвар перевел глаза на всадников, следовавших за штандартами.

В этой группе дворян, каждый из которых был разряжен в шелка и парчу, в сапоги из тонкой кожи, находился и король Генрих. Айвар никогда не видел его раньше, но сразу догадался, что этот немолодой мужчина в середине группы и есть король, хотя короны на нем не было. Он не нуждался в короне. Груз ответственности лежал на его плечах, как мантия. Одет он был не богаче и не беднее остальных, но его кожаный пояс был украшен символикой шести герцогств, входящих в состав Вендара и Варре, и множеством других символов — эмблем менее важных владений королевства. Эти знаки выделяли короля из толпы, делали его «прима интер парес» — первым среди равных. Восседая на красивой гнедой кобыле, он с суровым одобрением смотрел на капюшоны монахов и монахинь, большинство из которых не поднимали глаз.

Минуя ряды послушников, король встретился взглядом с Айваром. Генрих поднял бровь, выражая не то любопытство, не то осуждение. Айвар вспыхнул и опустил глаза.

Он увидел множество сапог, услышал, как мужские голоса завели новую песнь. «Королевские львы» были удостоены чести следовать сразу за монархом. Они внезапно остановились, песня смолкла. Наступила тишина, которую нарушали только скрип кожи, топот копыт еще не остановившихся лошадей в конце колонны, собачий лай.

Эрменрих беспокойно зашевелился рядом с Айваром.

— Вот бы оказаться поближе, — прошептал он Болдуину.

Удивленный, Айвар поднял взгляд одновременно с Зигфридом. Прямо перед ними остановились «львы» — могучие мужчины в боевой броне и золотистых накидках с изображениями черных львов. Король, сопровождаемый лишь одним «орлом», выехал вперед, чтобы приветствовать мать Схоластику.

Она тоже была верхом, как подобает женщине королевского рода, приветствующей своего брата. Она сидела на светло-сером, почти белом, муле. На фоне темно-синего одеяния сверкало золотое кольцо Единства. Волосы под белым платком убраны в гладкую прическу, лицо бесстрастное и спокойное. Выглядела она столь же по-королевски, как и ее старший брат. Женщине ее ранга подобало спешиваться только перед скопосом. Король тоже не сошел с лошади, он приблизился к настоятельнице вплотную, после чего они наклонились друг к другу и обменялись поцелуями в щеку — семейное приветствие.

— А если… — продолжал елозить рядом Эрменрих, — сейчас взять ивовый прут Мастера-Надуты-Губы…

Болдуин прыснул, прикрыв рот ладонью.

— …и полоснуть по заднице его кобылы, как вы думаете, что бы произошло?

Зигфрид фыркнул и поспешно зажал рот рукой. Айвар представил себе эту картину — рванувшуюся лошадь и короля с матерью Схоластикой, оказавшихся в смешном положении, — и захихикал.

Только что упомянутая лоза полоснула по заднице его самого, он охнул. Рядом послышался «ох» Эрменриха.

— Тихо, — прошипел наставник, остановившись за четверкой парней. Он не тронул Болдуина и Зигфрида, последний пылал от стыда, чувствуя себя бесконечно виноватым. Ведь он тоже хихикал над шуткой Эрменриха! Айвар закусил губу и проглотил слезы. Ягодицы горели. Эрменрих по-прежнему хитро ухмылялся. Он каким-то образом умел не показывать боль. Наставник прокашлялся, и Айвар торопливо опустил глаза, как раз когда король и сестра его закончили приветствие. Слуга развернул мула аббатисы, и она вместе с королем возглавила процессию, продолжившую путь к монастырю.

После «львов» мимо них промаршировали другие войска, затем потянулся нескончаемый обоз, состоявший из множества повозок. Из города послышались крики: король двигался к монастырю, провожаемый множеством приветствий.

Зад все еще жгло. Айвар чувствовал дыхание монаха на своем затылке, хотя тот давно уже удалился. Внезапное тревожное чувство, как укол булавки, заставило его поднять глаза. Он увидел ее .

— Лиат! — Он чуть не рванулся вперед. Трое его друзей повернули головы. Болдуин тихо присвистнул.

Лиат! Он не мог обознаться. Темные волосы, золотистая кожа, ее рост и сложение. На ней накидка и значок «Королевского орла». «Королевский орел»! Значит, каким-то образом она освободилась от Хью.

Его пронзила зависть, гадкое чувство, которого он не ведал раньше. Кто ей помог? Он не хотел делить победу ни с кем, не хотел, чтобы она была благодарна кому-то, кроме него. Освободилась сама? Нет, не может быть. Хью ни за что не отпустил бы ее. Хью больше нет, он мертв? Но эта мысль не принесла Айвару удовлетворения. Он, Айвар, сын Харла и Герлинды, должен был прикончить Хью, а еще лучше — унизить его.

Мимо грохотали телеги, теперь он мог видеть лишь спину Лиат, ее толстую косу, достающую до талии. Она внимательно разглядывала ряды монахов, их склоненные головы в капюшонах. Лиц не было видно. Она должна знать, что он здесь. Конечно, она помнит, что его сослали в Кведлинхейм за то, что он хотел ей помочь.

Он чуть не плакал, видя, как она удаляется, и все же был полон радости. Миновав последний ряд монастырских слуг, она перестала смотреть на обочины и перевела взгляд вперед, возможно на башни церкви, золоченые кровли которых сверкали в лучах полуденного солнца. Он потерял ее из виду, когда королевская процессия вошла в город. Мимо него потянулись, поднимая клубы пыли, телеги, слуги, запасные лошади, палатки, походная мебель и многое другое.

Но он все смотрел ей вслед, вызывающе подняв голову, даже когда прошел уже весь обоз, прошли последние слуги последних придворных. Он внимательно всех рассматривал, надеясь обнаружить Ханну. Ханна поклялась оставаться с Лиат. Но Айвар ее не заметил.

Ивовый прут застал его врасплох. В этот раз он опустился на плечи и заставил его громко охнуть. Было больно.

— Неприлично глазеть, — сказал наставник. — На тебя обращают внимание.

Айвар плотно сжал губы, чтобы не огрызнуться. Ему нельзя сердиться. Он должен что-нибудь придумать. Лиат приехала в Кведлинхейм, и, хотя послушники редко покидают спальный корпус и двор, хотя Они все время под наблюдением, он найдет способ известить Лиат, что он здесь. Он найдет способ увидеть ее, поговорить с ней, коснуться ее.

Даже мысли об этом были греховны.

Но ему наплевать.

Мимо прошел хвост колонны. Монахи и монахини последовали за ним. В Кведлинхейме зазвонили колокола. Кто-то впереди процессии затянул гимн, остальные присоединились. Пели, проходя по городу вслед за королем.

— Господь, надели суд короля Твоею праведностью