Невеста в «шотландке» - Хокинс Карен - Страница 54

— Я не знаю, придет ли она или нет; ее очень трудно понять, особенно когда речь идет о таких вещах. Но почему ты спрашиваешь? Ты желаешь видеть ее?

Девон желал видеть ее, пробовать, касаться и делать еще кое-что в промежутках между этим. Но все, что он сказал Малкольму, было:

— Это всего лишь вопрос.

— Гм, — произнес Малкольм, не уверенный в том, как воспринимать эти случайные слова. Конечно, в них была искра интереса, только… был ли это хороший интерес, или наоборот — эгоистическое мужское любопытство?

Ради Кэт, он надеялся, что не последнее.

— Меня бы удивил её визит. Обычно она не признает подобное.

Другая куча тяжелых коробок росла вверх, и ему приходилось двигаться таким образом, чтобы слуги могли чистить пол. Когда понадобилось организовать кое-что для такого события, Фиона стала маленьким генералом, приказывая людям и принимая молниеносные решения.

Казалось его сердцу тесно в груди. Недавно она смотрела на него с грустью, как будто принимая страшное, трудное, решение. Пришла ли она к выводу, что за их брак уже не стоит бороться?

Малкольм потер утомленные глаза. Пари было ужасной, глупой идеей и отдалило их еще больше. Он даже не был уверен в необходимости победы.

Прочистив горло, он махнул рукой Девону.

— Я не смогу сыграть в бильярд сегодня вечером. Фиона назначила нам целый список работ, и я должен следить за тем, чтобы библиотека была готова.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Просто не попадайся у Фионы на пути. Она — тиран, когда дело касается таких дел.

Девон поклонился:

— Это я смогу сделать. Фактически, начну прямо сейчас.

Несмотря на боль в душе, Малкольм удерживал улыбку на лице, отвечая дальнейшим комментариям Сент-Джона. В конечном счете, Девон простился, и Малкольм смотрел ему вслед, задаваясь вопросом, что так подняло парню настроение.

Прекрасно. Малкольм надеялся, что Девон долго будет этим наслаждаться. Бог знает, следующая влюбленность — и его счастью конец.

С глубоким вздохом Малкольм оставил большой зал и сбежал к спокойствию своей библиотеки.

Кэт пробудилась с приятным чувством удовлетворения. До тех пор, пока, следуя этому ощущению, ей не пришлось остановиться и задуматься о его причине. Полный утренней путаницы ум последовал вслед за её потягивающимся телом, и она почувствовала что-то на своей лодыжке. Наклонившись чтобы освободить себя, женщина увидела полосу белого шелкового шарфа.

Ее щеки вспыхнули, когда воспоминания затопили разум. Она и Девон занимались любовью в этой самой кровати. И не просто любовью, но совершенной, захватывающей любовью. Грудь Кэт охватил трепет, при воспоминании о его руках, губах, способах, которыми он пробовал ее, власти его тела над ее собственным.

Она задрожала и, прижав к себе подушку, спрятала в ней свое лицо. Если бы она вдохнула достаточно глубоко, то еще смогла бы почувствовать его — слабый запах сандала, оставшегося на ее простынях.

Постучавшись лишь раз, в открывающуюся дверь начала входить Энни, неся что-то в руках, следом за ней шли Саймон и Хэмиш. Они тащили большую медную ванну и спорили о чем-то, хотя и прервали свой спор, чтобы пожелать ей доброго утра.

— Поднимайся, соня! — сказала Энни весело. — Ты искупаешься, и я сниму мерки, чтобы знать, сколько нужно ткани на твое будущее платье.

Кэт начала подниматься, но тут же вспомнила, что она голая как в миг своего рождения. Запоздало она схватила покрывало и прикрыла себя. Саймон и Хэмиш все еще горячо спорили шепотом о какой-то встрече, и не заметили ее проступка. Но глаза Энни расширились, ее пристальный взгляд искал и нашел сброшенный на пол пеньюар. Метнувшись назад, Энни посоветовала мужчинам принести ведра с водой, пока та еще горячая. Она выставила их из комнаты и закрыла дверь.

— О, мисс Кэт, ты вставала ночью и видимо забыла свой пеньюар. Он на полу. — Энни повесила платье для бала на спинке стула и подошла, чтобы поднять пеньюар.

Кэт прижала покрывало немного плотнее.

— Ах, вчера вечером было так жарко. Я сняла его и скинула на пол. Хотела поднять, но неожиданно заснула.

— Хм. — Пристальный взгляд Энни тщательно исследовал ее внешний вид. — Я в жизни не поверю, что тебе было так жарко, что ты сняла пеньюар. Вчера было прохладно после дождя.

Кэт не знала, что ответить, поэтому мельком взглянула на старое платье и сказала:

— Я забыла о бале.

На лице остановившейся Энни отразилось удивление.

— Как ты можешь говорить такое? Это такое грандиозное мероприятие.

— Я знаю, знаю! Я только немного, — что немного? Воспылала страстью? В том, что случилось, конечно, не было любви, потому что, в таком случае, должен быть мужчина… отлично, мужчина, который мог бы остаться рядом и проявлять заботу о ней больше двух месяцев.

Ее счастье немного потускнело. Он скоро уедет, и, прежде всего, ей нельзя забывать об этом. Сердце Кэт замедлило ход в осознании того, как скоро он исчезнет из ее жизни. «Я с нетерпением жду бала». Потому что, возможно, это последний шанс увидеть его, поговорить с ним, улыбнуться ему.

Хоть раз.

Так или иначе, прежде чудовищность этого факта не доходила до нее. Некоторым образом, она словно щитом закрылась от этих мыслей. Но как-то она все-таки впутала сюда свое сердце. Она любила его. Всей своей сущностью она любила его.

От понимания этого у нее перехватило дыхание. Слезы подступили к горлу. Боже мой, когда это произошло?

Она влюбилась в мужчину, который открыто, объяснил ей, что не может, и не будет любить ее.

Что она будет делать сейчас? Мысль о том, чтобы остаться с ним была благоразумной. Благоразумной, потому что он был цельной личностью, благоразумной, потому что он не притворялся тем, кем не был на самом деле. Сейчас она осознала, что эти факты скорее делали его опасным.

— Ты не должна волноваться, — Энни говорила непринужденно, — Это должен быть прекрасный бал. Сейчас подойди, послушай, что я задумала для твоего платья.

Энни начала говорить и Кэт через силу заставила себя улыбнуться.

Это стало даваться ей гораздо проще, когда она услышала идеи Энни. Экономка превзошла себя. Она решила использовать шелк цвета соломы, позаимствованный у сохранившихся штор, чтобы сделать урезанный верх с пышными рукавами и украсить его не менее чем восемью очень маленькими, вручную сшитыми розочками из голубого шелка от платья Кэт с прошлого бала. Затем Энни использовала бы оставшийся голубой шелк для вставок в рукава и нижней юбки, которая виднелась бы из-под короткого верха. В сочетании с красноватыми волосами Кэт, эффект был бы поразительным и захватывающим.

По крайней мере, в последнее время Девон только и видел Кэт в платье, испачканном сажей, но это больше не повторится. Она немного приподняла свой подбородок. Как бы она ни старалась или беспокоилась, она не позволит ему заметить это. Все это время, она будет держать свою голову прямо, не важно чего ей это будет стоить.

Женщина смотрела на нее так пристально, что Кэт поспешила вернуть улыбку на место.

— Энни, это будет красивое платье.

Та просияла.

— Так приятно это слышать от тебя, мисс Кэт. Знаешь, ты выглядишь слегка покрасневшей. — Энни положила свою руку на лоб Кэт. — Подхватила лихорадку?

Кэт покачала головой.

— Это все от волнения. — И не только из-за бала.

— Хм. Хорошо, Прими ванну, а затем мы посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. — Энни пошла к гардеробу и выудила один из халатов Кэт. — Вот, одень это. Ты не должна замерзнуть, перед тем как искупаешься.

Грохот в коридоре предшествовал возвращению Саймона и Хэмиша. Они внесли два больших ведра, над которыми поднимался пар, и вскоре опрокинули их содержимое в медную бадью.

— Еще раз сходить и готово, — сообщил Хэмиш, и его пристальный взгляд остановился на Кэт.

— Доброе утро, мисс Кэт, — сказал Саймон, разглядывая девушку еще внимательней, чем Хэмиш.

Было что-то необычное в том, как они смотрели на нее, но Энни не дала сказать им ни слова. Она снова послала их за водой, пока сама приводила в порядок комнату. Наконец, ванна была наполнена до краев, и Энни отправила юношей работать.