Ловушка для Катрин - Бенцони Жюльетта - Страница 12

Никто больше не увидел его живым…

Подземный ход

Атака началась на восходе. Рассчитывая, что холодный рассвет заставит людей ослабить внимание после долгой бессонной ночи, Беро д'Апшье бросил свое войско на штурм, определяя те места стены, которые казались ему самыми уязвимыми.

В полной тишине, пользуясь ночной темнотой, наемники смогли завалить фашинами часть рва, впрочем, почти пересохшего, и как только солнце окрасило восток розовым светом, нападавшие стали приставлять лестницы к стенам.

Но как тихо ни совершались эти приготовления, они привлекли внимание дозорных, и, когда увлекаемые Гонне солдаты бросились на лестницы, их встретил такой ливень из камней и кипящего масла, что они поспешно отступили.

Гонне с обожженным плечом выл, как больной волк, и показывал защитникам дрожащий от гнева кулак. Через два часа ферма Сент-Фон горела факелом.

Стоя вокруг Катрин на галерее, часть жителей видела, как она горит и как по серому небу тянутся длинные грязные полосы дыма. Оперевшись о плечо своего мужа, который, не в силах оторвать глаз от пожарища, машинально похлопывал ее по спине, Мари Бри громко плакала, и ее всхлипывания и рыдания приводили в отчаяние Катрин.

– Мы все вам возместим, Мари, – сказала Катрин тихо. – Когда уйдут эти разбойники, мы отстроим…

– Это уж точно! – подтвердил Сатурнен. – Мы все за это возьмемся. Помощь не замедлит подойти, раз у нас нет вестей от гонца. Значит, он смог пройти.

Катрин бросила на него благодарный взгляд. Это было как раз то самое, что следовало сказать в утешение Мари, а пока что она подарила ей три золотых экю.

Но на следующий день, когда была новая атака отбита так же блестяще… горела ферма Круа-де-Кок.

– По ферме или хутору в день за каждую атаку, – сказал Фелисьен Пюек, мельник, подытоживая общую мысль, – так вокруг нашего города к святому дню Пасхи останется только выжженная земля!

– Помощь не замедлит прийти, – возразил ему Николя Барраль. – В этот час Жанне должен быть уже в Карлате. Ставлю свою каску против копий монсеньора Бернара-младшего[4], которых нам пошлет его супруга мадам Элеонора.

Но ни на следующий день, ни через день ожидаемые копья не появились, зато на горизонте стало показываться беспокойство.

В ночь под Вербное воскресенье на землю обрушился яростный беспощадный дождь.

Затем начался град. Твердые и большие, как орехи, ледяные шарики безжалостно вонзались в размытую почву, вырывая робкие ростки и разрушая первые надежды на урожай.

На стенах люди Монсальви, продрогшие до костей, но с сухими глазами смотрели, как бушующие водопады затопляют окрестности. Следующая зима будет суровой и полной лишений, но кто может быть уверен, что доживет до следующей зимы? Угроза, нависшая над городом, была совсем рядом. Враг был все еще здесь, посреди моря грязи, промокший под своими палатками, теми, которые не были унесены ветром и потоками воды.

Недовольные, что погода прервала их наступление, они стали еще более злыми. Их командиры, конечно, укрылись в редких домиках предместья, но основная масса войска устраивалась как могла, стуча зубами при мысли о теплой постели и прочных крышах, спрятанных за этими толстыми стенами запертого города.

Катрин и аббат Бернар неустанно сменяли друг друга, чтобы поддержать упавших духом горожан.

Большинство жителей все свое свободное время проводили на крепостных стенах, напряженно всматриваясь в даль, в надежде, что на дороге с севера покажутся сверкающая сталь и яркие флажки арманьякских копий. Но серый горизонт оставался пустым и немым, и никакой луч надежды не нарушал его мрачной безнадежности.

Когда прошла неделя, люди Монсальви стали думать, что с их гонцом Жанне что-то случилось. Подтверждение тому они получили довольно неожиданным способом.

На заре Пасхи, восьмого апреля, в день святого Гуго, солнце поднималось с таким же трудом, как и в предыдущие дни. Небо было так низко и так дождливо, как будто солнце решило навсегда покинуть эту планету.

Катрин встала с постели с мольбой к Богу о спасении. Аббат Бернар должен был отслужить большую мессу, по окончании которой замок и аббатство ждали горожан на обед, который не обещал быть обильным, но мог хоть на время отвлечь людей от горестных мыслей.

Сара, Донасьена и Мари суетились в огромной кухне замка, к ним присоединилась и Катрин. Внезапно на пороге появился запыхавшийся Сатурнен. Новость, которую он принес, была, по его мнению, лучшим из всех пасхальных подарков. У Катрин заколотилось сердце.

– Помощь? Кто-то пришел?

– Не те, кого мы ждали, госпожа Катрин, но все-таки подкрепление!

И действительно, небольшой отряд пытался прорвать заградительную линию осаждавших.

– Небольшой отряд? Сколько человек?

– Примерно двадцать, как мне показалось. У них нет отличительных знаков, но дерутся они хорошо. Николя ждет ваших приказаний поднять решетку.

– Я следую за вами. Нельзя терять времени. Если только…

Она удержала про себя мысль, которая приглушила бы радость старика. Беро д'Апшье был способен на любые хитрости. Кто мог поручиться, что это маленькое военное подразделение не представляло собой ловушку?

Тем не менее она побежала к воротам, где на самом деле развернулось сражение. Двадцать всадников в полном вооружении пробились наконец через людей Апшье, удивленных внезапностью атаки, и стекались теперь к городу, продолжая отчаянно отбиваться от постоянно растущего отряда противника.

– Кто вы? – крикнула Катрин, успевшая к этому времени преодолеть весь путь по галерее.

– Откройте, черт побери! – прохрипел задыхающийся голос. – Это я! Беранже!..

Голос исходил из странного скопления разрозненных частей рыцарского вооружения и доспехов, которые были на центральном всаднике. Вооруженный гигантским бердышом, которым он орудовал почти так же опасно для соратников, как и для противника, этот нелепый воин раздавал направо и налево удары, делавшие больше чести его собственной решимости и предприимчивости, чем военному опыту. Но знакомый голос пажа не оставил сомнений – это помощь!

Еще до того как она отдала приказ, Николя Барраль и его два человека повисли на вороте, поднимая решетку, и стали торопливо опускать подъемный мост, тогда как на стене у зубцов выстроилась линия лучников и врагов осыпал дождь стрел.

Въезд маленького отряда совершился с поразительной быстротой: еще не смолкли звон и грохот лошадиных копыт, а мост уже стал медленно подниматься. Когда стрелы и арбалетные наконечники вонзались в массивные дубовые доски поднятого моста, Беранже де Рокморель с ужасающим грохотом и скрежетом стаскивал свой шлем.

– Кровь Христова, мальчик мой! – воскликнул сержант, помогая Беранже спуститься на землю. – Каким же вы оказались грозным воином! Только вот выглядите уж очень бледным после такой жаркой драки!

– Я в жизни своей не испытывал еще такого страха! – признался юноша, стуча зубами. – Ах, клянусь небом! Какая радость всех вас снова видеть! – добавил он, тщетно пытаясь стащить свой железный панцирь, чтобы склониться в поклоне перед Катрин. – Я старался прийти как можно быстрее, но по дороге встретил немало препятствий. Надеюсь, несмотря на все это, ничего ужасного не произошло?

– Пока нет. Но вы-то сами, откуда вы пришли?

– От моей матери, она молится за вас и просила вам передать тысячу теплых слов… А эти люди пришли со мной из Карлата. Их мессир Эмон дю Пуже, управляющий замка, послал в качестве подкрепления. Он в полном отчаянии, но графиня Элеонора только что уехала в Тур, где, как говорят, готовятся торжества по случаю свадьбы монсеньора дофина и мадам Маргариты Шотландской, и сир дю Пуже не может ослабить крепость, послав в ваше распоряжение большее число людей, к тому же он предпочел, чтобы на них не было ни плащей, ни цветов их сеньора. Эти грязные псы, которые вас атакуют, не должны догадаться, что Карлат остался почти без охраны.