Пылающий камень (ч. 1) - Эллиот Кейт - Страница 13

— Твоя мать не умерла.

Земля дрогнула под ногами, завыл ветер. Захария сделал по тропе десять, а может, двенадцать шагов, когда она круто повернула, и над головой вместо нависающих ветвей оказалось яркое безоблачное небо, а под ногами вместо листьев и травы — сухой песок. Женщина шла впереди и уже успела дойти до нового поворота, а Захария увяз в песке по самые щиколотки. Ему пришлось взобраться на лошадь, которой это вовсе не понравилось: она брыкалась и пыталась сбросить не слишком опытного всадника. Он прикрикнул на нее, и в конце концов они все-таки спустились вниз по осыпающемуся пологому склону к черному камню, возле которого ждала их женщина из народа Аои. Захария огляделся: вокруг не было ничего, кроме выжженного горячим солнцем песка и узкой тропы, которая теперь поворачивала направо.

Захария потряс головой — солнце слепило, он прикрыл глаза от резкого света, а когда открыл их, женщина уже шла по густому лесу. Их окружали незнакомые деревья, а трава под ними вырастала чуть ли не до пояса, и при желании взрослый человек вполне мог там спрятаться, и никто бы его не заметил.

Женщина шепотом произнесла что-то и подняла руку. Захария понял ее жест и натянул поводья — лошадь остановилась. Послышался звук охотничьего рога, и что-то золотисто-зеленое мелькнуло между деревьями. Они подождали, и это время показалось Захарии вечностью, хотя на самом деле прошло, наверное, не больше двух минут.

— Эй! — позвала его женщина, взмахнув рукой. Видно было, что она нервничает.

Теперь тропа повернула налево, но Захария уже знал, чего ожидать. Земля снова содрогнулась, лошадь вздыбилась, и он соскользнул с седла… И до колен провалился в холодную воду. По лицу хлестнул жесткий соленый ветер. Захария огляделся и с изумлением увидел, что до самого горизонта, насколько хватало глаз, вздымались волны. Он оступился и обхватил лошадь за шею. Откуда здесь столько воды? И выйдут ли они когда-нибудь на берег?

К счастью, за спиной обнаружилась небольшая полоска суши — узкая коса, покрытая камнями, песком и травой. Под водой поблескивали медные плиты тропы.

— Где мы? — шепотом спросил он. Женщина не ответила.

Его бабушка сказала бы, что они пришли на «землю духов». Если они и впрямь попали в мир духов, значит ли это, что он умер?

Тропа повернула направо, и женщина исчезла в густом тумане. Захария решительно тряхнул головой, отгоняя страх, и пошел вслед за ней туда, где виднелось бело-голубое сияние. Он шагнул в него, и все исчезло.

Захария вдохнул воздух, напоенный ароматами луговых трав, и буквально рухнул на колени рядом с потухшим костром. Его одежда промокла насквозь, и теперь с нее на землю стекали целые потоки воды. Он судорожно сглотнул, узнав это место. Они вернулись в тот же самый каменный круг, где колдунья победила Булкезу. Захария взглянул на небо и присвистнул от удивления.

Стояла ночь, серебристый свет луны освещал каменные столбы и траву, отражался в каплях росы, превращая их в звезды.

Переход по тропе привел их не в другое место, а в другое время.

Он присел на корточки перед костром и потрогал остывший пепел. На кострище ветер принес несколько травинок и лепестков — все они высохли от времени.

— Дней шесть прошло, а может, и семь, — сказал он, лизнув палец, испачканный в золе.

Тут же Захария виновато посмотрел на женщину, опасаясь, что та накажет его за страх…

… или за то, что теперь он знает путь, по которому она пришла сюда. Но если бы она хотела его убить, то уже давно бы сделала это.

— Мы шли по землям духов? — решился спросить он. Женщина стояла возле портала, глядя на запад. Кожаная рубашка Булкезу делала ее похожей на куманского мальчика.

Колдунья направила копье в небо и заговорила, прося, умоляя, приказывая — кто знает? Она раскачивалась всем телом, и ее кожаная юбка колыхалась в такт движениям. Казалось, она сшита из нежной шкуры теленка.

Но на самом деле…

— О Владычица! — в ужасе выдохнул Захария, потрясенный своим открытием.

Это была вовсе не шкура теленка или оленя.

Женщина обернулась и пристально посмотрела на него. Под юбкой угадывались стройные бедра, и вся она в лунном свете больше всего напоминала драгоценную бронзовую статуэтку.

— Это человеческая кожа, — выдохнул он.

— Ты, кого когда-то звали Захарией, сыном Эльсевы и Волюзиануса. Я смешала твою кровь с моей. Теперь ты связан со мной, и я хочу посмотреть, можешь ли ты служить мне.

Жива.

Поначалу Лиат ехала молча, не в силах вымолвить ни слова. Ее ошарашило такое известие. Потом она почувствовала некоторую неловкость и смущение. Значит, отец ей лгал? Владычица! И почему нельзя сделать так, чтобы вместо матери остался в живых отец?

Грешно было так думать, но мать существовала где-то в прошлом, и Лиат не испытывала к ней никаких чувств. Единственное ее воспоминание походило больше на сон: маленький садик с цветами и травами, каменная скамья на львиных лапах, слуги, скользящие, словно тени. О матери Лиат помнила лишь, что у нее были светлые, как солома, волосы и нежная кожа, такая белая, словно ее никогда не касались солнечные лучи. Хотя мать порой целыми днями сидела на жарком аостийском солнце, которое больше всего походило на расплавленное золото.

— И ты с самого начала знал об этом?

— Нет, — ответил он. — Я узнал только сейчас, во время моего путешествия в Аосту.

— Ханна мне не сказала.

— Мы к этому времени уже расстались, она отправилась к королю Генриху сообщить о побеге епископа Антонии.

— А ты сказал моей матери, что нашел меня? Что отца убили? И что на это ответила она?

— Она сказала, что я должен как можно скорее привезти тебя к ней.

— Но где она сейчас?

Вулфер покачал головой:

— Этого я сказать не могу, Лиат. Я должен сам отвезти тебя туда. Ведь до сих пор есть те, кто ищет ее и тебя.

— Те, кто убил отца?

Его молчание было красноречивее всяких слов.

— Владычица!

Лиат знала, что теперь она уже не та маленькая девочка, она перестала ею быть в ту ночь, когда убили отца, а Хью сделал ее своей рабыней. Она понимала, что даже за год человек сильно меняется. Она повзрослела, стала сильнее. А вот Вулфер, казалось, нисколько не изменился со дня их последней встречи в прошлом году. Волосы с проседью, блестящие молодые глаза, но их выражение заставляет задуматься о том, сколь многое они повидали. Что и говорить, человек должен совершить нечто особенное, чтобы ухитриться стать врагом короля, — ведь короли не обращают внимания на тех, кто на социальной лестнице стоит настолько ниже их. А Генрих, горевавший о гибели Сангланта в Генте, тем не менее не забыл отослать Вулфера, принесшего печальную весть, подальше от двора.

Но Санглант не погиб.

— Если бы только я взял в Дарр тебя, а не Ханну… — пробормотал Вулфер. — Не то чтобы я на нее жаловался, но не забывай — а я пару раз совсем забыл об этом, — мы, «орлы», не можем ехать куда пожелаем. Мы едем туда, куда прикажет король, и тогда, когда он пожелает.

— Если тебе так не нравится исполнять приказы короля, почему ты до сих пор не ушел из «орлов»?

— Мда-а… — Он снова улыбнулся. — Я столько лет был «орлом»…

Полуденное солнце светило у них над головами, и деревья отбрасывали на дорогу причудливые тени. Некоторое время Лиат и Вулфер ехали молча.

— С ней все в порядке? — наконец спросила Лиат.

— Как всегда.

— Лучше вообще ничего не говорить, чем говорить в таком тоне. Я почти не помню ее. Владычица! Ты вообще понимаешь, что это для меня значит?

— Это значит, — мрачно отозвался Вулфер, — что как «орла» я тебя потеряю.

Внезапно до нее дошло:

— Я больше не одинока! У меня есть родные. У меня есть дом.

Но она совершенно не представляла, на что этот дом может быть похож.

— Ты обретешь все, что положено тебе по праву рождения, Лиат. Не знаю, чему тебя научил Бернард, и не узнаю, пока ты сама мне не скажешь. — Несмотря на то что в голосе у него прозвучал оттенок недовольства, на лице это никак не отразилось.