Лепестки на ветру - Эндрюс Вирджиния - Страница 95

— Вы так и не назвали размер гонорара.

— Я еще не решил.

Отныне я знала, куда мне направиться: обратно в Виргинию, чтобы обосноваться где-то поблизости от Фоксворт Холла.

Теперь я могла начинать мстить по-настоящему.

— Но Кэти, — слезно взывала ко мне Кэрри, страшно опечаленная, что мы покидаем Пола и Хенни. — Я никуда не хочу! Я люблю доктора Пола и Хенни! Поезжай сама куда твоей душе угодно, но оставь меня тут! Неужели ты не видишь, ведь доктор Пол не хочет, чтобы мы уезжали? Неужто тебе не безразлично, что ты его обижаешь? Ты всегда его обижаешь! А я не хочу!

— Доктор Пол для меня очень много значит, Кэрри, и я не хочу его огорчать. И все-таки есть некоторые вещи, которые мне приходится делать. А твое место со мной и Джори, Кэрри. Пола надо избавить от стольких нахлебников, чтобы он мог найти себе жену. Ты разве не замечаешь, что мы для него обуза?

Она попятилась и уставилась на меня:

— Кэти, но он хочет, чтобы его женой была ты!

— Он не говорил мне этого уже очень, очень давно.

— Не говорил, потому что тебя уже заклинило на отъезде. Мне он сказал, что желает тебе достичь того, к чему ты стремишься. Он слишком тебя любит. Будь я на его месте, я заставила бы тебя остаться и не посмотрела на то, что тебе там взбрело на ум! — Тут она разрыдалась и выбежала из моей комнаты, с грохотом захлопнув дверь своей спальни.

Я пошла к Полу и объяснила ему, куда и зачем еду. Счастливое выражение у него на лице сменилось грустью, и глаза затуманились.

— Да, я все время подозревал, что ты ощутишь необхо-димость вернуться туда и встретиться с матерью лицом к лицу. Я наблюдал, как ты вынашиваешь свои планы и надеялся, что ты попросишь меня отправиться вместе с тобой.

— Это я должна сделать сама, — сказала я, взяв обе его руки в свои. — Пойми, пожалуйста, пойми, что я по-прежнему люблю тебя и всегда буду любить.

— Я понимаю, — просто ответил он. — Желаю удачи, моя Кэтрин. Желаю счастья. Пусть тебя ждут впереди только ясные, солнечные дни, и пусть ты добьешься того, чего хочешь, независимо, вхожу я в твои планы или нет. Когда я тебе понадоблюсь, если я вообще тебе понадоблюсь, то буду здесь ждать случая снова сделать все, что смогу. И каждую минуту буду любить тебя и скучать по тебе… Просто помни: стоит тебе захотеть, я окажусь тут как тут.

Я не заслуживала его. Он был чересчур хорош для такой, как я.

Мне не хотелось, чтобы Крис или Кэрри знали, куда именно я направляюсь в Виргинии. Крис писал мне раз или два в неделю, и я отвечала на каждое письмо, но ни словом не обмолвилась о переезде… Он сам поймет, когда увидит новый адрес.

Стоял май месяц, когда на следующий день после двадцатилетия Кэрри, которое мы отметили без Криса, Кэрри, Джори и я отбывали в путь, медленно выезжая на шоссе с аллеи перед домом Пола, куда мы заехали попрощаться. Пол махал нам, и, взглянув в зеркало заднего вида, я увидела, как он полез в нагрудный карман за носовым платком. Продолжая махать, он промокнул слезы в уголках глаз.

Хенни неотрывно смотрела нам вслед. Мне показалось, я поняла, что было написано в ее выразительных черных глазах.

Идиотка, идиотка, идиотка, если уезжаешь и покидаешь такого хорошего человека!

Что ж, лучшим доказательством моего идиотизма было то, что в этот солнечный день я отправлялась в сторону гор Виргинии со своей крошкой-сестрой и сынишкой, устроившимся на соседнем сиденье. Я была вынуждена так поступить, натура побуждала меня искать отмщения в месте нашего давнего заключения.

В последний момент я решила не рисковать и не встречаться с Бартом Уинслоу, пусть даже только для того, чтобы заплатить ему причитающийся гонорар, поэтому просто опустила в почтовый ящик чек на двести долларов, полагая это достаточным, независимо от того, так ли это на самом деле.

Вместе с Кэрри, сидевшей рядом со мной, Джори у нее на коленях, я мчалась прямо к горам Блю Ридж. Кэрри уже была в восторге от поездки и, широко раскрывая свои большие голубые глаза, комментировала все, что нам попадалось в дороге.

— Ох, я обожаю путешествовать! — со счастливым видом говорила она.

Когда Джори сморился, она заботливо соорудила ему постельку на заднем сиденье и примостилась рядом, следя, чтобы он не скатился на пол.

— Он такой красавчик, Кэти. У меня будет не меньше шести детей, а то и больше. Я хочу, чтобы половина из них походила на Джори, другая половина — на тебя и Криса, а еще двое-трое — на Пола.

— Я люблю тебя, Кэрри, и потому жалею: ты замахнулась на целую дюжину, а не на шестерых.

— Не беспокойся, — отозвалась она, устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть самой. — Никому я не понадоблюсь, и у меня не будет своих детей, так что я буду любить твоих.

— Неправда. У меня предчувствие: как только мы поселимся в нашем новом доме, у мисс Кэрри Доллангенджер Шеффилд появится любовь. Спорим на пять долларов? — Она улыбнулась, но спорить не стала.

По мере того, как я вела машину все дальше на северо-запад, и вокруг сгущалась ночь, Кэрри все больше задумывалась. Она глядела на звезды, потом на меня, и в ее огромных глазах все заметнее читался испуг.

— Кэти, мы что, возвращается туда?

— Не совсем, — это все, что я ответила и молчала до самой гостиницы, где мы остановились на ночь.

На следующее утро агент по недвижимости, рослая, мужеподобная, до мозга костей деловая женщина, первым делом повезла нас осматривать «собственность, предназначенную к продаже».

— Вам ведь нужно что-нибудь небольшое, практичное, и не слишком дорогое. Почти все дома в округе весьма недешевы. Но есть и несколько домиков, в которых богатые семьи размещали своих гостей или селили прислугу. Один из них очень милый с чудесным цветником.

Этот пятикомнатный коттедж она показала нам в первую очередь, он сразу меня покорил и, думаю, Кэрри тоже, но я предупредила, чтобы она ничем не выдавала своего одобрения. Я немного попридиралась, чтобы слегка поубавить энтузиазма у агента.

— Камин похоже не работает.

— Прекрасный камин с хорошей тягой.

— А плита газовая или масляная?

— Пять лет назад провели газ и модернизировали ванную с кухней. Здесь жила супружеская пара, они работали у Фоксвортов там на холме, но потом переехали во Флориду, продав дом. Они любили этот дом.