Лепестки на ветру - Эндрюс Вирджиния - Страница 67

— Я устала. Ты же сам сказал. — Я опустила голову, не зная, как посмотреть ему в глаза. — А как ты?

— Кэтрин, что случилось? Ты очень странно себя ведешь.

Кэрри смотрела на меня во все глаза, словно Пол высказал и ее мысли. Я обвела взглядом комнату, уставленную вещами, которые Пол собирал всю жизнь. Какая красота! Солнечный свет, проникая сквозь тонкие шторы, играл на изящных вещицах, расставленных на высокой этажерке со стеклянными полками, отражался в потускневшем зеркале на стене. Как легко уйти от ответа, оглядываясь по сторонам и притворяясь, что все хорошо, когда на самом деле все из рук вон плохо.

— Кэтрин, отвечай! — крикнул Пол. — Что стряслось?

Я села на стул, колени дрожали, в горле пересохло. Почему у меня все всегда получается не так? И как он мог мне лгать, обманывать меня, зная, что вся моя жизнь состояла из обмана и лжи? А сам выглядит таким верным, надежным. Как это только ему удается?

— Когда вернется Крис?

— В пятницу. Приедет на пасхальные каникулы.

Он задумчиво на меня посмотрел: мой вопрос показался ему странным, потому что обычно мы с Крисом поддерживали тесную связь.

Тут появилась Хенни, и снова восклицания радости, объятия, поцелуи: больше было невозможно откладывать, но я все же нашла способ.

— Пол, я пригласила Джулиана… Он сейчас на веранде. Можно его позвать?

Он очень странно на меня посмотрел и кивнул.

— Конечно. Зови его в дом. — И добавил, обращаясь к Хенни: — Поставь два дополнительных прибора.

Вошел Джулиан. Как я его и просила, он и словом не обмолвился, что мы женаты. Еще в такси мы сняли обручальные кольца и положили в карман.

Это был самый странный ужин из всех, на каких я когда-либо присутствовала. Когда же мы с Джулианом стали раздавать подарки, напряженность, кажется, даже усилилась. Кэрри лишь осторожно взглянула на свой браслет, усыпанный рубинами и аметистами, и только Хенни просияла, получив толстый золотой браслет.

— Чудесная вещица. Спасибо, Кэти. — Пол поставил подаренную мною статуэтку на ближний столик. — Джулиан, надеюсь, ты нас извинишь, если мы с Кэти уединимся: мне надо с нею поговорить.

Он сказал это так, как сказал бы врач, желающий поговорить с главой семейства, где кто-то серьезно заболел. Джулиан кивнул и улыбнулся Кэрри, она просияла в ответ.

— Я пошла спать, — заявила она. — Спокойной ночи, мистер Маркет. Не знаю, помогали ли вы Кэти выбирать этот браслет, но все равно спасибо.

Джулиан остался в гостиной смотреть телевизор, а мы с Полом отправились прогуляться в его роскошный сад. Вовсю цвели плодовые деревья; красные, розовые и белые цветы вьющихся роз божественно смотрелись на красивой садовой решетке.

— Что все-таки произошло, Кэтрин? — спросил Пол. — Ты приезжаешь домой ко мне и привозишь с собой какого-то мужчину. Впрочем, можешь не объяснять, я и сам догадался.

Быстрым движением я схватила его руку.

— Молчи, не говори ничего! — воскликнула я и принялась медленно и нерешительно рассказывать о визите его сестры. Я поведала о том, как узнала, что Джулия жива. Я, конечно, поняла, что им двигало, когда он скрывал это от меня, но все же он должен был сказать мне правду!

— Зачем ты заставил меня поверить, что она мертва? Или ты думал, что я настолько мала, что не смогу вынести правды? Скажи ты мне правду, я бы все поняла! Я любила тебя, неужели ты мог в этом сомневаться? И я дарила тебе свою любовь не потому, что считала себя обязанной тебе, а потому что я так хотела, потому что отчаянно нуждалась в тебе! Брак не был для меня самоцелью, меня вполне устраивали наши отношения. Я бы вечно оставалась твоей любовницей, но ты должен был сказать про Джулию! Ты же знаешь, насколько я импульсивна, я всегда действую необдуманно, когда меня что-нибудь обидит, а в тот вечер, когда меня посетила Аманда, боль от обиды была просто нестерпимой! Ложь! — продолжала я. — О, как же я ненавижу лжецов! И ты лгал мне! Ты, кому я доверяла больше всех на свете!

Я остановилась, он остановился вместе со мной. Стоявшие в аллее обнаженные мраморные статуи, казалось смеялись над нами. И над несложившейся любовью. Потому что теперь мы были очень похожи на них, такие же холодные, ледяные.

— Аманда, — имя перекатывалось у него на языке, словно какая-то отрава, которую надо поскорее выплюнуть. — Аманда всегда любила полуправду. Почему же ты не поговорила со мной перед отъездом в Лондон, почему не дала мне возможности оправдаться?

— Но как можно оправдаться, когда ты лжешь? — Я наносила рассчитанный удар, мне хотелось, чтобы ему сейчас было больно так же, как мне в тот день, когда Аманда явилась в театр.

Мы еще немного прошли и остановились, опершись о ствол самого старого дуба. Он достал пачку сигарет.

— Пол, извини. И все же мне интересно услышать, что ты можешь сказать в свое оправдание.

Он медленно затянулся, выдохнул дым. Приблизившись ко мне, дым окутал мне голову, шею, все тело, заглушив запах роз.

— Помнишь, когда ты приехала, — начал он, помолчав, — ты очень переживала из-за Кори, я уж не говорю о твоей матери. Как я мог причинить тебе боль своей печальной исповедью, если ты и так пережила столько горя? К тому же тогда я не знал, что мы станем любовниками, ты казалась мне просто милым ребенком, которого преследуют несчастья, хотя я всегда испытывал к тебе нежность, всегда. Я испытываю ее и сейчас, хотя ты смотришь на меня обвиняющим взглядом. Впрочем, ты права. Я должен был тебе об этом рассказать. — Он тяжело вздохнул. — Рассказал же я, как в день, когда Скотги исполнилось три года, Джулия взяла его на реку и держала под водой, пока он не задохнулся. Но я скрыл, что она все еще жива… Целая бригада докторов пыталась вывести ее из комы, но им это так и не удалось.

— Кома, — прошептала я. — Она жива, но находится в коме?

Он печально улыбнулся и посмотрел на луну, которая тоже улыбалась саркастически, по крайней мере, мне так показалось. Потом повернул голову, и наши глаза встретились.

— Да, Джулия осталась жива, и пока вы не поселились у меня, я каждый день ездил ее навещать в частную клинику. Я сидел возле нее, держа ее руку в своей и заставляя себя смотреть на ее изможденное лицо и костлявое тело… Мне это казалось лучшим способом самобичевания, я думал, что так можно искупить вину, которую я чувствовал перед ней. С каждым днем у нее оставалось все меньше волос, они были везде: на подушке, на покрывале. Она угасала прямо на глазах! Всюду были какие-то трубочки, проводочки, через которые она дышала, в вене торчала иголка, через которую вводили питательный раствор. Мозг уже не давал импульсов, но сердце продолжало биться. По всем человеческим законам она была мертва, но жива физически. Если бы она даже вышла из комы, то не смогла бы ни говорить, ни двигаться, ни думать. Но уже в двадцать лет она была живым трупом, столько лет ей было, когда она повела топить моего сына. Я не мог поверить, что женщина, так любившая своего ребенка, сможет так безжалостно поступить с ним, чувствуя, как он пытается бороться за жизнь… И все же она сделала это, только для того, чтобы вернуться ко мне. — Он помолчал, стряхнул пепел с сигареты и взглянул на меня своими затуманенными глазами. — Джулия напоминает мне твою мать. Обе они могут пойти на все, если считают, что так надо. Я вздохнула, вздохнул и он, вместе с нами вздохнули ветер и цветы. Наверно, даже мраморные статуи не остались равнодушными, хотя они вряд ли понимают человеческую жизнь.