Лепестки на ветру - Эндрюс Вирджиния - Страница 55

Теперь, когда нам с Джулианом сопутствовал успех, мадам Золта стала платить нам больше денег. Как-то в субботу утром Джулиан прибежал ко мне в большом возбуждении, подхватил меня на руки и стал кружить.

— Знаешь что? Старая ведьма сказала, что я могу купить ее кадиллак и выплачивать по частям. Кэти, машине всего Два с половиной года! — По его лицу блуждала мечтательная улыбка. — Конечно, я всегда надеялся, что мой Первый кадиллак будет новенький, но когда хозяйка труппы боится, что ее лучший танцовщик может пе рейти в другую труппу и увести с собой ее лучшую балерину, как она может отказываться отдать свой кадиллак почти что даром?

— Шантажист! — крикнула я. Он засмеялся, схватил меня за руку и потащил смотреть его новую машин припаркованную перед входом. У меня перехватило дыхание, такая она была новенькая!

— О, Джулиан, она прелестна! Твой шантаж ничего бы не дал, если бы она не захотела отдать именно тебе своего любимца, она знает, что ты будешь с ним нянчиться, и никогда, никогда не продавай его!

— Ой, Кэти, — его глаза блестели от непривычных ему слез, — неужели ты не понимаешь, почему я тебя люблю? Мы так похожи! Ну, неужели ты не можешь полюбить меня хоть немного?

Он гордо распахнул передо мной дверь, награждая привилегией стать первой девушкой, проехавшейся в его первом кадиллаке.

Это был безумный день. Мы проехали от Центрального парка до самого Гарлема, по мосту Джорджа Вашингтона и назад. Шел дождь, но мне было все равно. В машине было тепло и уютно.

Джулиан опять начал:

— Кэти… неужели ты никогда меня не полюбишь? — Это был вопрос, который он задавал мне в той или иной форме несколько раз в день. Я едва сдерживалась, чтобы не рассказать ему о своей помолвке с Полом, это бы положило конец его вопросам. Но я упорно хранила свою тайну.

— Это все потому, что ты еще девушка, так ведь? Я буду так нежен, так ласков, Кэти… пожалуйста, дай мне шанс.

— Господи, Джулиан, неужели ты только об этом и думаешь?

— Да! — выдохнул он. — Именно так, черт подери! Мне осточертела игра, в которую ты со мной играешь! — Он направил машину в самый поток. — Ты динамистка! Ты заводишь меня, пока мы танцуем, а потом посылаешь!

— Отвези меня домой, Джулиан! Я нахожу подобные беседы отвратительными!

— Ага! Именно туда я тебя и отвезу! — бросил он, а я сжалась около дверцы, которую он запер. Он кинул на меня яростный взгляд и нажал на газ. Мы мчались по мокрым от дождя улицам, время от времени он посматривал на меня, — наблюдая, как мне нравится эта ужасная поездка! Потом он безумно расхохотался и так резко затормозил, что меня бросило вперед, я ударилась лбом о ветровое стекло. Из раны полилась кровь. Он схватил у меня с колен сумочку, распахнул дверцу и вышвырнул меня под проливной дождь!

— Иди ко всем чертям, Кэтрин Дал! — выкрикнул он, а я стояла под дождем, не желая ни о чем его просить. Карманы моего пальто были пусты. Денег не было. — Ты первый и последний раз ездила в моей машине. Надеюсь, ты доберешься до дома! — Он одарил меня злобной улыбкой. — Добирайся до дома, как знаешь, благочестивая недотрога! Если, конечно, сумеешь!

И он уехал, оставив меня на углу под дождем в Бруклине, где я никогда не бывала. У меня не было ни цента. Я не могла позвонить или поехать на подземке, а дождь лил все сильней. Мое легкое пальто промокло насквозь. Я знала, что это опасный район, где может случиться что угодно, и он оставил меня здесь, хотя поклялся заботиться обо мне.

Я пошла вперед, не понимая, где юг, где север, но тут я увидела такси и остановила его. Я нервно смотрела на счетчик, который отсчитывал километры и доллары. Будь ты проклят, Джулиан, за то, что завез меня так далеко! Наконец мы подъехали к моему дому за пятнадцать долларов!

— Как это с собой нет денег? — завопил таксист. — Тогда поехали в полицию!

Мы никак не могли договориться, я все пыталась объяснить, что не могу ему заплатить, если он не даст мне подняться за деньгами, а счетчик все стучал. Наконец он согласился.

— Только поторопись, птичка, если через пять минут тебя не будет, пеняй на себя!

Лиса, за которой несется свора гончих, бежит медлен-нее. Лифт еле тащился наверх и все время скрипел Каждый раз, входя в него, я боялась, что он застрянет, я окажусь в ловушке. Наконец двери открылись, и бросилась по коридору к своей квартире, моля Бога, чтобы Эйприл или Иоланда оказались дома. У этого психа Джулиана осталась моя сумочка, а в ней ключ.

— Спокойно, — раздался голос Иоланды. — Я иду. кто там?

— Кэти! Скорее, у меня внизу такси с включенным счетчиком.

— Если ты думаешь, что платить буду я, лучше и не мечтай об этом, — сказала она, распахивая дверь.

На ней было только нейлоновое белье, а ее только что помытые волосы были обернуты полотенцем.

— У тебя такой вид, будто тебя только что выбросило на берег, — заметила она.

Но мне было не до Иоланды. Я отпихнула ее в сторону и побежала к месту, где я хранила деньга на экстренный случай. И тут у меня упало сердце. Ключ от потайного ящич-ка был в сумке у Джулиана, если только он ее не выкинул.

— Йолли, пожалуйста, одолжи мне пятнадцать долла— ров и доллар на чай.

Она пристально на меня посмотрела, размотала полотенце и принялась расчесывать волосы.

— А что мне будет за эту маленькую услугу?

— Я дам тебе, что захочешь, только, пожалуйста, одолжи мне денег.

— Ну хорошо, только не забудь о своем обещании. — Она достала из пачки купюр двадцатку. — Дай таксисту пятерку, это его утешит. Так значит все, что я захочу?

Я кивнула и помчалась вниз.

Получив двадцатку, таксист повеселел и приложил руку к козырьку.

— До встречи, птичка! Чтоб он провалился!

Я так промерзла, что тут же стала наливать ванну, правда, отмыв сначала грязь после Йолли.

У меня еще не высохли волосы, но я уже одевалась, чтобы идти к Джулиану и требовать назад свою сумочку, и тут мне преградила дорогу Йолли.

— Послушай, Кэти… Надеюсь, ты сдержишь слово: все, что я пожелаю, так ведь?

— Так, — сказала я с отвращением. — Чего ты хочешь? Она улыбнулась и картинно оперлась о стену.

— Твой брат… Я хочу, чтобы ты пригласила его на следующие выходные.