Кровавая месса - Бенцони Жюльетта - Страница 57

– Обыск? Мои собственные люди будут обыскивать мой дом? – рявкнул Кортей.

Верня он не любил. Этот человек был когда-то судебным исполнителем, как и Майяр, и тоже участвовал в массовых сентябрьских убийствах. Теперь он выполнял в секции функции политического комиссара – как и его коллега Лафосс, чья лисья физиономия появилась в квадрате света, падавшего из окна. Кортей знал, что эти двое ненавидят его и завидуют ему. К несчастью, после неудачной попытки побега Марии-Антуанетты Кортею пришлось удалить преданных ему людей, на которых могла пасть тень подозрения. Разумеется, в секции оставались те, кто относился к нему хорошо, но в этот вечер их не оказалось на службе.

– Именно так, они будут обыскивать твой дом, – ухмыльнулся Вернь. – Ты обвиняешься в том, что прячешь опасного заговорщика, которого зовут барон Бац. Так ты нам откроешь или нам придется ломать дверь?

– Я иду! – крикнул Кортей, закрыл окно и вернулся к Питу. – Не нужно, чтобы тебя видели здесь. Это опасно. Мари-Роза выведет тебя через другую дверь, а я пойду встречать незваных гостей.

– Ты слышал? Они ищут Баца. Предупреди его, если знаешь, где он.

– Я постараюсь найти барона.

Дом Кортея стоял на углу, к нему примыкал магазин и небольшой пансион для престарелых. Именно через него и можно было выйти на другую улицу. Взяв свечу, Мари-Роза подтолкнула Питу к лестнице, и он не стал медлить.

Питу помнил, что, когда накануне они с бароном прощались в кафе «Корацца», тот сказал, что собирается «отдохнуть душой» в Шаронне. Но Питу не хотел уходить до того, как кончится обыск в доме Кортея. Оказавшись на улице, он вернулся окольным путем к дому и спрятался в чужом парадном, откуда было все отлично видно.

Через некоторое время у него не осталось никаких сомнений в том, что дом обыскивают очень тщательно. Солдаты Национальной гвардии и политические комиссары суетились под насмешливым взглядом хозяина, которого Питу видел в окне. Кортей невозмутимо курил трубку, следя за тщетными попытками найти то, чего не было. Все происходящее сопровождалось громкими причитаниями Мари-Розы, которые привлекли внимание соседей. Вскоре у дверей дома собралась толпа, и это позволило Питу подойти поближе. Призывая весь квартал в свидетели, Мари-Роза спустилась вниз и присоединилась к соседкам. Она с возмущением рассказывала, что вояки из секции помешали ее хозяину ужинать.

– Я как раз приготовила бланманже, которое он так любит, а они пришли и все перевернули вверх дном. Мне теперь неделю придется расставлять все по местам! А сколько всего перебили! И все ради чего?

Люди Лафосса и Верня разбудили обитателей пансиона, перевернули все матрасы, заглянули во все шкафы и под кровати, но так ничего и не нашли. Кортея в сопровождении четырех человек отправили в секцию для допроса, но Мари-Розу оставили в покое: ее окружили соседки и не давали солдатам к ней подойти. Не обращая внимания на горстку любопытных, комиссары стали совещаться прямо на улице.

– Да будь она проклята! – рявкнул Вернь. – Нам нужен Бац, а не эта фурия!

– Так его здесь нет, – заметил Лафосс. – И что нам теперь делать?

– Придется прогуляться. Гражданин Майяр говорил о загородном доме его подружки, актрисы Гранмезон.

– Идти в деревню? – простонал один из солдат, у которого, видимо, болели ноги. – Но куда?

– В Шаронну... Это недалеко.

– Да неужели? А тебе известно, который час?

– Для отважных солдат время не имеет значения! Прекрати, Лоньон! Или ты идешь вместе со всеми, или я сообщу в секцию, что ты заодно с заговорщиками!

Угроза прозвучала недвусмысленно, и Лоньон, видимо, сразу постарался забыть о своих больных ногах. Но Питу уже не слушал – он со всех ног бросился бежать. Нужно было во что бы то ни стало добраться до дома Мари раньше солдат, и у него имелось преимущество перед ними: он был молод, горяч и не в первый раз проделывал этот путь.

Питу казалось, что у него выросли крылья – тревога и узы дружбы гнали его вперед. Через полтора часа он уже звонил в колокол у ворот Мари.

Все вокруг дышало покоем, нигде не горел свет. Ему пришлось повторить условный сигнал трижды, прежде чем раздался заспанный голос Бире-Тиссо:

– Кто там?

– Это я, Питу! Открывай, и поживее!

Зазвенели ключи, звякнули засовы, но ворота приоткрылись, и Питу проворно проскользнул в узкую щель.

– Он здесь?

– Барон? Разумеется! Он спит, но лег совсем недавно... К нему приехали друзья, они вместе ужинали.

– Немедленно разбудить всех! Сюда направляется отряд секции Лепелетье, чтобы обыскать дом. О бароне я позабочусь сам.

Де Бац встретил приятеля наверху лестницы, завернувшись в уютный халат. Рядом стояла Мари, прислонившись к его плечу.

В нескольких словах Анж Питу рассказал о том, что случилось.

– Вы этим обязаны вашему новому другу Майяру! – с ненавистью заключил он. – Вы все должны бежать, и как можно скорее!

– Нет, – твердо сказала Мари и вышла вперед. – Жан действительно должен скрыться, а у меня для этого нет никаких причин. Как раз напротив, я должна остаться! Эти люди собираются обыскать мой дом? Ради бога, на здоровье. Уж я найду что им сказать...

– Мари, это безумие! – запротестовал де Бац и обнял ее. – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну?

– Вот как? Но мне не привыкать оставаться одной, – упрекнула она его с улыбкой. – Кстати, почему, хотела бы я знать, вы говорите мне «ты» в присутствии посторонних? У вас нет выбора, барон, мне нечего бояться: мои бумаги в порядке, у меня есть свидетельство гражданской благонадежности, составленное по всей форме. Вы должны только уничтожить все следы вашего присутствия в доме. Заберите одежду, бумаги, все, что может вызвать подозрение. А потом мы все ляжем спать, – добавила она, обращаясь к гостям, которые подошли к ним. Это были маркиз де Лагиш, Сартиж и старый актер Мариньян, к которому Мари питала искреннюю симпатию и который жил у нее уже несколько дней.

– Вы хотите, чтобы их всех арестовали? – возмутился де Бац.

Ему ответил маркиз де Лагиш:

– Мари права. У нас нет времени, чтобы привести дом в порядок таким образом, чтобы ничто не выдавало нашего недавнего присутствия. Правда, мы с Сартижем живем сейчас под вымышленными именами, но наши фальшивые документы отлично сделаны. Поскорее беги отсюда, мой дорогой Бац. А мы разойдемся по нашим комнатам, погасим свечи и станем ждать. Я надеюсь хорошо сыграть свою роль, – с улыбкой закончил маркиз.

Де Бац обвел взглядом решительные лица своих гостей и слуг, которые стояли здесь же. Все они были преисполнены отваги.

– Надо торопиться! – вмешался Питу. – Они скоро будут здесь. Я помогу нашему другу собрать вещи. Главное – позаботиться о бумагах, которые не должны попасть в руки врага.

Но барон не слушал его. Он подошел к Мари и обнял ее:

– Идем со мной, ангел мой! Я не могу смириться с мыслью, что ты подвергаешь себя бессмысленному риску. Мне бы так хотелось остаться рядом с тобой...

– А я этого не желаю! Подумайте о... обо всех тех, кто нуждается в вас! И потом, мне нечего бояться.

Мари поднялась наверх в сопровождении Питу. Анж сложил в кожаный мешок вещи Баца, которых, впрочем, оказалось совсем немного, а Жан тем временем освобождал свой кабинет, собирая деньги и бумаги. Последних тоже было немного: барон отлично знал, что ни один дом во Франции теперь не может считаться надежным убежищем. В любую минуту могут явиться представители Коммуны и обыскать его. Уже давно он перенес самые важные документы в тайный погреб – туда, где стоял станок для печатания ассигнаций. Барон был уверен, что там до них никто не доберется.

В доме не светилось ни одно окно, когда барон и Питу проходили через сад и перелезли через стену, отделяющую имение от парка замка Баньоле, бывшей резиденции герцога Орлеанского. Заброшенный парк медленно дичал, и мужчинам не составило труда скрыться в зарослях.

В это время Вернь, Лафосс и их люди, злые и уставшие, добрались наконец до деревни. В Шаронне они разбудили мэра, Жана Пипреля, и главу местного поста Национальной гвардии, чтобы совершенно легально обыскать поместье опасного заговорщика. Мэр хорошо знал Мари Гранмезон и начал с того, что послал куда подальше незваных ночных гостей. Но те заявили, что действуют по приказу Комитета общественной безопасности, и Пипрель не решился с ними спорить. Он послал за Жаном Панье, который командовал солдатами Национальной гвардии, и они все вместе отправились к дому гражданки Гранмезон.