Врата Мёртвого Дома - Эриксон Стивен - Страница 20

Вздохнув, Скрипач принялся массировать занемевшие мышцы шеи.

Крокус пододвинул к столу кресло и, присев в него, тоже потянулся за вином.

– Мы устали ждать, – произнес он. – Если наша команда собирается пересечь этот чертов материк, то пора отправляться в путь. За стеной нашей комнаты находится гниющая груда мусора, которую свалили в канаву со сточными водами. Она кишит крысами, а жаркий воздух вокруг настолько наполнен мухами, что порой становится трудно дышать. Если я останусь здесь еще хотя бы на день, то обязательно подхвачу какую-нибудь заразу.

– Давай надеяться, что самое большее, что тебе грозит, – это болезнь Голубого Языка – попытался успокоить его Калам.

– Какая болезнь?

– Твой язык распухает и становится голубого цвета, – объяснил Скрипач.

– Так что же в этом хорошего?

– Ты наконец-то перестанешь болтать.

Яркие звезды повисли над головой и луна начала свой путь по ночному небосклону, когда Калам выбрался из своего убежища и взял направление к Джен'рахбу. Старые наклонные площадки, ведущие к вершине холма, сейчас стали похожи на огромные лестничные пролеты, зияющие своими брешами. После катастрофы городские ловкачи стали постепенно разбирать эти магистрали, используя каменные глыбы в качестве материала для постройки и ремонта своих домов в других районах Эхрлитана. Сейчас на месте старых дыр выросла густая поросль колючего кустарника, чьи длинные, похожие на толстенную проволоку корни, как огромные якоря, пронизывали всю толщу склона.

Убийца осторожно, как кошка, карабкался по каменным глыбам, припадая почти к самой земле. Он не хотел, чтобы какой-нибудь случайный ночной прохожий в Нижнем городе увидел его фигуру на фоне ночного неба. Вокруг стояла звенящая тишина, лишь несколько патрулей малазанской армии несли свою службу. Видимо, на них тоже подействовало это томящее безмолвие: ощущая себя, словно в некрополе, где живут одни только духи, солдаты время от времени перекликивались друг с другом, выясняя, все ли в порядке. Для Калама это было только на руку: периодически слыша из аллеи тревожные голоса, он мог не бояться внезапного нападения блюстителей порядка со спины.

Добравшись до вершины, он проскользнул между двумя огромными блоками известняка, которые когда-то образовывали часть внешней стены Главного дворца. Калам остановился, глубоко вдыхая пыльный ночной воздух, и посмотрел вниз, на спящие улицы Эхрлитана. Башня нынешнего кулака, бывшая когда-то резиденцией Священного Фалах'да, высилась в темноте над городом, подобно уродливой, сжатой в кулак руке, поднимающейся из черного угольного пласта. В этой башне сейчас затаился военный правитель Малазанской империи, закрывающий уши на пламенные предостережения Красных Мечей, малазанских шпионов и сочувствующих сторонников, которых еще не прогнали или не убили. Весь полк охраны располагался в собственных казармах башни. Они были призваны из внешнего укрепленного форта, построенного в стратегических целях вокруг Эхрлитана много лет назад. Башня не могла вместить такое количество народа, поэтому солдаты спали под звездами во дворе, прямо на каменных плитах. В гавани два древних фаларийских боевых корабля были отшвартованы от малазанских молов, а в доках империи осталась позабытая недоукомплектованная команда моряков. Малазане находились под осадой, хотя официальной войны им до сих пор никто не объявлял.

Калам почувствовал внутри себя борьбу двух пристрастий. С одной стороны, с момента рождения он жил и рос среди населения, оккупированного империей, однако с другой – вся его сознательная жизнь прошла в рядах под ее знаменами. Калам воевал за императора Келланведа, за Дассема Ультора, Ветряного Парня и Дуджека Однорукого. Но Лейсин не принадлежала к их числу: предательство сорвало эти узы много лет назад. Император вырвал бы сердце восставших с первого удара: короткий, но беспощадный террор отбил бы охоту к сопротивлению власти на долгие, долгие годы. Но Лейсин сделала по-другому, она оставила старые раны, которые постепенно начали гнить, и о том, к чему это привело, боится говорить даже сам Худ.

Калам соскользнул с гребня холма. Пейзаж, открывшийся перед глазами, был малопривлекательным: между бесформенными грудами наполовину раскрошившегося камня из известняка виднелись глубокие ямы с водой, поросшие густым, непролазным бурьяном. Кругом кишели мыши и ящерицы, а воздух наполняли тучи летающих насекомых.

Недалеко от центра площадки возвышались первые три этажа башни. Ее наклонившиеся стены были покрыты спускающимися вниз корнями иссушенных деревьев, злая судьба которых определила им место на верхнем этаже. У основания виднелся проем, служивший некогда входной дверью.

Калам внимательно осмотрел его со всех сторон, а затем, наконец, решился приблизиться. Подойдя на десять шагов к башне, он увидел слабые отблески мерцающей где-то в глубине свечи. Мгновенно выдернув из ножен кинжал и стукнув два раза по камню, убийца ринулся в проем.

– Ни шагу вперед, Калам Мекхар! – остановил его голос из темноты.

Калам с деланным пренебрежением сплюнул на землю.

– Мебра, ты думаешь, что я не узнал твой голос? Подлые ящерицы вроде тебя никогда не забредают далеко от своего гнезда, поэтому их очень просто найти. А уж проследить за тобой было и того легче.

– Меня привело сюда важное дело, – проворчал Мебра. – Почему ты вернулся? Чего ты от меня хочешь? Мой долг был только перед Разрушителями Мостов, но их ведь больше не существует…

– Ты задолжал кое-что лично мне, – произнес Калам.

– Слушай, мне это надоело. Неужели теперь каждый малазанский пес с символом Разрушителей Мостов, встретившийся на моем пути, будет требовать свою долю? А затем еще и еще… Ну нет, Калам…

Увлекшись своими рассуждениями, Мебра не заметил, как убийца пропал из поля зрения в проеме двери, и тут же почувствовал, как выброшенная с ювелирной точностью вперед рука Калама крепко схватила его за горло. Короткий пронзительный крик огласил гулкие каменные коридоры. Убийца поднял шпиона в воздух и со всей силой обрушил его на кирпичную стену, а затем, вновь настигнув, с силой прижал острие ножа к впадине чуть повыше грудины. Мебра почувствовал, как что-то иное коснулось его груди, проскользнуло между телами дерущихся людей и с грохотом упало на ноги. Калам не удостоил этого события даже взглядом: все его внимание было целиком приковано к противнику.

– Долг, – процедил убийца.

– Мебра – честный человек, – задыхаясь, прохрипел шпион. – Я всегда плачу по собственным счетам, заплачу и вам.

Калам оскалился:

– Рука, которая только что шарила по карману в поисках кинжала, – лучшее подтверждение тому, как ты платишь свои долги. Я наперед знаю все твои планы. Вот они, твои глаза: смотри строго на меня. Что ты видишь?

– Пощаду, – прошептал Мебра, обливаясь потом и судорожно дыша.

Калам с удивлением поднял бровь.

– Это твоя фатальная ошибка, – сурово произнес он.

– Нет, нет! Это я прошу пощады, а в твоих глазах царит только смерть! Моя смерть! Я заплачу все сполна, мой старый друг. Я знаю много – практически все, что нужно кулаку. В моих силах передать Эхрлитан в его руки.

– Без сомнения, – ответил убийца, ослабляя хватку на горле и отступая назад. – Но только оставь кулаку его собственную судьбу.

Шпион без сил сполз по стене на пол. Однако через минуту его изворотливый ум нашел выход, и глаза засветились коварством.

– Ты же объявлен вне закона, не так ли? Бьюсь об заклад, что ты не хочешь попасть вновь под колпак малазанцев – теперь ты снова житель Семи Городов. Калам, армия Седьмых может тебя благословить!

– Мне нужны знаки, Мебра, которые указывают безопасный путь через Одан.

– Ты же знаешь их…

– Символы множатся. Я знаком только со старыми образцами, и они уже сообщили, что меня собирается прикончить первый встретившийся на пути клан.

– Твой путь понятен, за исключением одного символа. Калам. Я клянусь, что он находится где-то в окрестностях Семи Городов.