Добротолюбие, том 2 - Лествичник Иоанн - Страница 8

12. Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; на его стороне благословные поводы, так как он воюет с нами с помощью нашего естества.

13. Кто надеется бороться с плотью своею, или победить ее своими силами, тот тщетно подвизается. Ибо, если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома души, то вотще бдит и постится покушающийся успеть в сем сам собою.

14. Повергни пред Господом немощь своего естества, сознав свое во всем бессилие, и не ощутительно получишь дарование целомудрия.

15. Поскользнувшиеся и падшие в ров похоти, далеко отпадают от восходящих и нисходящих по оной (Иаковом виденной) лествице, и чтоб опять приступить им к такому восхождению, потребны для них многие поты и крайнее пощение.

16. Есть блуд и без познания жены, — который, как противоестественный, большей подвергает муке. Это некая смерть и погибель, которую мы всегда носим в себе, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзаю объявить писанием, потому что руку мою удерживает сказавший: бываемая отай от них срамно есть и глаголати и писати (Еф. 5, 12).

17. Человеколюбивым представляет Бога бесчеловечный враг, наущатель на блуд, внушая, что Он великое оказывает снисхождение к сей страсти, как естественной. Но понаблюдай за этим злокозненником, и найдешь, что, по совершении сего греха он уже иным представляет Бога, — только правосудным и не прощательным. Первое внушение делает он для того, чтобы вовлечь нас в грех, а второе — с тем, чтоб ввергнуть нас в отчаяние.

18. Когда, по совершении греха, томит нас туга и нечаяние, тогда снова предавать себя падениям не обычно нам; когда же они утихнут, тогда злобный враг снова начинает толковать нам о человеколюбии Божием.

19. Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чистоте и нерастлении нашего тела; бесы же ни о чем другом столько не веселятся, как о блуде злосмрадном, и никакой страсти не любят так, как эту, осквернительницу тела.

20. Матерь сладости (плодов, утешение доставляющих) — земля и роса; а матерь чистоты — безмолвие с послушанием. Чистота тела, одним безмолвием достигаемая, сближаясь с мiром, часто не оставалась непоколебимою; послушанием же стяжаваемая — везде благоискусна и непоколебима.

21. Кто одним воздержанием пытается пресечь сию брань, тот подобен человеку, который усиливается выплыть из пучины морской, действуя одною рукой. Сопряги с воздержанием смирение; потому что первое без последнего оказывается неполезным.

22. Какую страсть увидишь в себе господствующею, против той одной наипаче и вооружайся, в особенности же против естественного домашнего врага. Ибо если мы с тобою не победим сей страсти, то от победы над другими не будет нам никакой пользы; поразивши же сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.

23. Находясь в искушении, чувствовал я радость, слезы и утешение, и по младенчеству думал, что это плод духовный, а это была прелесть вражьи.

24. Не вдавайся в обман, юноша! Видел я некоторых, молящихся о любимых ими лицах, которые, будучи побуждаемы на то блудною страстью, думали однако, что исполняют долг святой любви.

25. Когда повергаемся на постель, тогда наиболее должны мы трезвиться; потому что тогда ум без тела борется с бесами; и если он еще не отсек сочувствия сласти похотной, то охотно делается предателем.

26. Память о смерти да засыпает и да восстает с тобою, и вместе Иисусова молитва; ибо ничто не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания.

27. Бывают истечения во сне иногда от изобилия пищи, и вообще от излишнего покоя плоти; иногда — от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда — от того, что осуждаем ближнего; иногда же — и от одной зависти бесовской. Бог попускает сие иному, чтоб безгрешным сим злоключением поучить его смирению.

28. Не дозволяй себе днем помышлять о бывших во сне мечтаниях; ибо у бесов и то есть в намерении, чтоб сновидениями осквернять нас бодрствующих.

29. Во время бури искушения похотью, хорошею помощью бывают для нас — власяница, пепел, всенощное стояние, голод, жажда палящая, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание в гробищах, а паче всего смирение сердца, и если можно, духовный отец, или усердный брат, скорый на помощь, и старый разумом; ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один, сам собою, спасти корабль свой от сей пучины.

30. Некто, увидев необыкновенно красивую женщину, прославил о ней Творца. От воззрения на нее возгорелась в нем любовь к Богу и из очей исторгся источник слез. И дивно было видеть, как то, что для другого послужило бы в погибель, для него паче естества стало венцем (победы). Если такой человек всегда в подобных случаях имеет такое же чувство и делание, то он восприял нетление прежде общего воскресения.

31. Таким же правилом должно нам руководствоваться и в отношении к сладкопению и песням. Боголюбивые и мiрскими и духовными песнями возбуждаются обыкновенно к святому радованию, Божией любви и слезам, а сластолюбцы — к противному.

32. Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно дикую маслину чрез прививку превратить в добрую. Если бы ключи Царствия были вверены девственнику телом, то мнение сказанных лиц, может быть, было бы справедливо. Но да постыдит их тот, кто, имея тещу, стал чист и носит ключи Царствия.

33. Многовиден змий телесной похоти: не вкусившим сласти ее внушает он — однажды только вкусить и перестать, а вкусивших сей коварный побуждает опять к новому вкушению. Многие из первых, по неведению сего зла, бывают свободны от брани; а последние, как испытавшие мерзость сию, терпят брани и подстрекания. Впрочем часто случается и противное сему.

34. Когда встаем мы от сна в благом и мирном настроении, то бывает это с нами по сокровенному воздействию Св. Ангелов, особенно если уснули с молитвою и трезвением. Но бывает, что встаем в мрачном и досадливом расположении, подвергаясь сему по причине злых сновидений.

35. Не диво — невещественному бороться с невещественным; но то чудо и чудо воистину дивное, что облеченный веществом обращает в бегство невещественных врагов, в борьбе с этим своим веществом, враждебным и коварным.

36. Рассудительные отцы полагают, что иное есть прилог, иное-сочетание, иное — сосложение, иное — пленение, иное — борьба, а иное — так называемая страсть в душе. Они определяют, что прилог есть простое слово (мысль), или образ какого либо предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; сочетание есть собеседование с явившимся образом, со страстью, или бесстрастно; сосложение есть склонение души к виденному, соединенное с услаждением; пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца увиденным, или совершенное его с ним слитие, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют усильное сопротивление борющему, кончающееся или победою, или поражением, — произвольно; а страстью называют такое похотливое расположение, которое, вгнездившись в душу, соделывается потом чрез долгий навык, как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою стремится к удовлетворению его. Из всех сих первое безгрешно; второе не совсем, третье бывает или грешно или безгрешно, судя по устроению подвизающегося. Борьба бывает виною или венцев, или мучений. Пленение иному подлежит суду, когда случается во время молитвы, и иному, когда бывает в другое время, — иному при помышлении о вещах безразличных, и иному при помышлении о вещах худых. Страсть же несомненно во всяком случае осуждается, и, если не будет очищена равносильным покаянием, подлежит вечному мучению. Но кто к первому, т. е. прилогу, относится бесстрастно (отревает его, не останавливаясь на нем вниманием), тот одним разом отсекает все последующее.

37. Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приметили еще иной помысел, который утонченнее всех вышесказанных. Его называют набегом мысли, — который без определенного времени, без слова и образа, с быстротою стрелы, внушает искушаемому страсть. Нет ничего скоробежнее в телах, ничего быстрее и мгновеннее в духах — того, как этот помысел одним тонким напоминанием — и безвременным, и несказанным, а для иных даже и неведомым, — вдруг являет свое присутствие в душе, без предварительного собеседования и сосложения с нею. — Кто плачем возмог постигнуть (понять, уразуметь), такую тонкость сего помысла, тот может объяснить нам и то, как бывает, что душа от одного взгляда, или прикосновения руки, или слышания пения страстно блудствует (оскверняется и растлевается похотью) не думавши о том и не замышлявши того.