Вождь окасов - Эмар Густав - Страница 13

– Делай как знаешь.

– Вот все, что я хотел тебе сказать.

Молодые люди сели на лошадей и поехали в город шагом, разговаривая между собой.

Пробило полночь на часах Cabildo в ту минуту, когда они въезжали в Сантьяго. Улицы были мрачны и пусты, город безмолвен.

– Все спит, – сказал Луи.

– Я думаю, – отвечал Валентин, – все-таки посмотрим. Если мы не найдем ни одной отпертой двери, мы расположимся на бивуак, как я уже тебе предлагал.

В эту минуту два пистолетных выстрела раздались неподалеку от них, смешавшись с галопом лошадей.

– Это что такое? – сказал Луи. – Кажется, здесь убивают кого-то!

– Вперед! – вскричал Валентин.

Они пришпорили лошадей и во весь опор пустились по тому направлению, откуда послышались выстрелы. Они въехали в узкую улицу, посреди которой двое пеших людей неустрашимо сражались с пятью всадниками.

– Нападем на конных, Валентин, будем защищать слабейших. Держитесь, господа! – закричал Луи. – К вам подоспела помощь.

Эта помощь была как нельзя более кстати для дона Грегорио и его друга. Через минуту они пали бы под ударами врагов. Вовремя подоспевшие французы дали другой оборот сражению. В одно мгновение два всадника упали мертвые от выстрелов молодых людей, третий, опрокинутый доном Грегорио, был загрызен Цезарем. Двое остальных ускакали во всю прыть, бросив свою пленницу.

Она была без чувств. Дон Тадео, прислонившись к стене дома, также готов был лишиться чувств. Валентин с удивительным присутствием духа, приобретенным в звании спага, захватил лошадей убитых разбойников.

– Садитесь на седла, господа! – сказал он, обращаясь к двум чилийцам.

Луи сошел уже на землю и ухаживал за молодой женщиной.

– Не оставляйте нас, – сказал дон Грегорио, – мы окружены врагами!

– Не беспокойтесь, – отвечал Валентин, – мы в полном вашем распоряжении!

– Благодарю! Помогите, пожалуйста, посадить на лошадь моего друга: он ранен.

Сев на седло, дон Тадео объявил, что силы его вернулись настолько, что он может сидеть на лошади без помощи. Дон Грегорио положил к нему на седло молодую женщину, все еще находившуюся без чувств.

– Теперь, господа, – сказал он, – мне остается только дружески поблагодарить вас, если ваши дела не позволят вам долее оставаться с нами.

– Повторяю вам, – сказал Валентин, – мы в полном вашем распоряжении.

– Нам некуда торопиться, мы вас не оставим прежде, чем вы будете в безопасности, – прибавил с благородством граф.

Дон Грегорио поклонился, говоря:

– Следуйте же за нами и не жалейте лошадей. Дело идет о жизни и смерти.

Четверо всадников пустили лошадей бешеным галопом.

– Э! Э! – сказал Валентин. – Вот приключение, начинающееся недурно. Мы не теряем времени в Сантьяго...

Нигде не заблестел огонь, ни одно окно не растворилось во время стычки. Улицы оставались угрюмы и мрачны; город, казалось, был пуст.

Три часа пробило в соборе в ту минуту, когда всадники проезжали по Большой Площади. Дон Тадео не мог сдержать возгласа при виде места, на котором несколько часов назад чудесным образом избавился от смерти.

ГЛАВА XI

Дон Панчо Бустаменте

Видя как проехал Бустаменте, дон Тадео предположил, что он отправляется к своей любовнице. Действительно, генерал ехал к Красавице.

Когда он подъехал к двери, один из людей его свиты сошел с лошади и постучался. Никто не отвечал на этот стук; по знаку генерала, солдат постучал снова. Все то же безмолвие. Беспокойство начинало овладевать приехавшими. Это безмолвие было тем необыкновеннее, что о визите генерала было дано знать заранее, следовательно, его должны были ждать.

– О! О! – произнес Бустаменте. – Что здесь происходит? Посмотрим... Диего, – прибавил он, обращаясь к солдату, – постучись еще раз, да так, чтобы тебя услыхали.

Солдат забарабанил изо всех сил, но напрасно. Дон Панчо нахмурил брови. Он предчувствовал несчастье.

– Выбейте ворота! – закричал он. Приказание было мгновенно исполнено. Бустаменте въехал во двор; за ним последовала вся свита. На дворе все спешились.

– Осторожнее! – сказал вполголоса Бустаменте бригадиру, командовавшему отрядом. – Поставьте везде часовых и караульте хорошенько, пока я обыщу дом.

Отдав эти приказания, Бустаменте взял в каждую руку по пистолету из седельных чушек и вошел в дом с несколькими копьеносцами. Везде царствовала мертвая тишина. Бустаменте осмотрел несколько комнат и дошел до одной двери, за которой слышались приглушенные стоны. Один из копьеносцев ударом ноги выбил дверь. Бустаменте вошел.

Странное зрелище представилось ему: донна Мария, крепко связанная и с заткнутым ртом, была привязана к дивану, запачканному кровью. Мебель была опрокинута и разбросана; два трупа, распростертые в луже крови, ясно показывали, что эта комната была сценой жестокой борьбы.

Бустаменте велел унести трупы и оставить его одного. Как только копьеносцы удалились, он затворил дверь гостиной и поспешил развязать Красавицу. Она была без чувств.

Обернувшись, чтобы положить на стол свои пистолеты, которые до сих пор он держал в руке, Бустаменте отступил с удивлением, почти с испугом. Он приметил кинжал, воткнутый в стол. Но это инстинктивное движение страха было мимолетно как молния. Бустаменте стремительно подошел к столу, осторожно вынул кинжал и схватил бумагу, в которую он был воткнут.

«Изменник Панчо Бустаменте призывается к суду через девяносто три дня.

«Мрачные Сердца!» – прочел он громким и отрывистым голосом, с бешенством смяв бумагу в руках.

– Неужели эти демоны вечно будут насмехаться надо мной? – вскричал он. – О! Они знают, что я не щажу и что те, которые попадутся мне в руки...

– Умирают! – подсказал мрачный голос, заставивший его невольно вздрогнуть.

Генерал обернулся. Красавица устремила на него свой взор. Он быстро подошел к ней и сказал с чувством:

– Слава Богу! Вы наконец очнулись; но в состоянии ли вы объяснить мне сцену, которая происходила здесь?

– О, это было ужасно, дон Панчо! – отвечала донна Мария трепещущим голосом. – Одно воспоминание о ней бросает меня в дрожь.

– Что же произошло?

– Выслушайте меня с вниманием, дон Панчо... То, что я скажу вам, касается вас, может быть, еще более, нежели меня.

– Вы говорите об этом дерзком вызове? – спросил генерал, указывая на бумагу.

Красавица пробежала ее глазами.

– Я не знала, что вам была написана эта бумага, – сказала она. – Выслушайте меня внимательно.

И Красавица рассказала генералу с величайшими подробностями о том, что произошло между нею и доном Тадео; как Мрачные Сердца освободили его из ее рук и какие угрозы они сделали ей, уходя. С изумительным талантом, которым одарены все женщины и которым донна Мария обладала в высокой степени, – талантом представляться невинной во всем, она приписала халатности солдат, расстреливавших дона Тадео, то обстоятельство, что он остался жив. Она сказала, что надеясь надеждой отомстить ей и, вероятно, подозревая, что она имеет отношение к его осуждению, дон Тадео силой ворвался к ней в дом, в котором она оставалась одна, позволив своим слугам уйти в этот вечер на праздник, откуда они не должны были возвращаться раньше трех часов утра.

Бустаменте ни минуты не сомневался в правдивости рассказа своей любовницы. Положение, в котором он ее нашел, невероятное известие о воскресении его смертельного врага, все это до того спутало его мысли, что он даже не усомнился в словах Красавицы.

Он ходил большими шагами по комнате, лихорадочно отыскивая способ схватить дона Тадео. Он понимал, в какой степени известие о воскресении этого человека должно было придать силы Мрачным Сердцам и еще более усилить его политические затруднения, поставив во главе его врагов решительного и безжалостного человека, которому терять нечего. Он находился в крайнем замешательстве. Он не знал, на что решиться и какие принять меры, чтобы разрушить планы неприятеля.