Кречет. Книга III - Бенцони Жюльетта - Страница 32

— Жюдит? Ее так зовут? Это имя ей очень подходит. Жюдит — то есть Юдифь — безжалостная, сильная женщина, в ненависти доходящая до самопожертвования. Почему она меня так ненавидит?

Жиль в душе благословлял темноту, царившую в грабовой аллее, она спрятала краску стыда, внезапно залившую его лицо.

— Потому что она считает вас. Ваше Величество, виновницей моей смерти и еще она думает, что я слишком люблю королеву.

Минута прошла в неловком молчании, потом Мария-Антуанетта грустно произнесла:

— Иначе говоря, она считает вас моим любовником, не так ли? А почему бы нет, в конце концов? Мне это уже многие предлагали… Куаньи, Бодрей, Лозен, Дийон, Лианкур, английский посол Дорсет, Романсов, лорд Сеймур, герцог де Гин и многие другие. А вы, красивый, мужественный, можете соблазнить и королеву…

— Мадам! Мадам! Пощадите! — умолял Жиль, заметив, однако, что имя настоящего любовника так и не было произнесено. — Я прошу Ваше Величество не добавлять к моему смущению…

— Хорошо, я согласна, но при одном условии!

Вы мне скажете откровенно, почему эта безумная считает вас моим любовником. Ничего не скрывайте от меня, я хочу все знать.

— Это длинная история, мадам.

— Ничего, у меня есть время. Итак, шевалье, говорите, я слушаю вас.

И Жиль рассказал королеве историю своей любви: кошмар, пережитый несчастной в ночь Тресессона, их встречу, расставание, свадьбу и связанные с ней надежды навсегда уехать в Америку, чтобы окончательно освободить Жюдит от ужасных воспоминаний и загадочного влияния на нее Калиостро, а особенно от преступных замыслов графа Прованского. Рассказал Жиль и о том, чем закончился самый счастливый день его жизни…

Он только не назвал имя той, кто была виновницей его несчастья: во-первых, потому, что галантный мужчина не бахвалится своими любовными похождениями, а во-вторых, Анна искупила свою вину, рассказав о покушении на королеву.

Но, естественно, такое умолчание вызвало новый вопрос:

— Так кого же вы нашли на мельнице?

— Ваше Величество, когда говорят о любви, имя женщины не произносят.

Австрийская принцесса презрительно скривила губы, отчего ее лицо сразу же подурнело.

— Я ведь могу и приказать вам, сударь. У хорошего слуги нет секретов от господина.

— У слуги — возможно, мадам. Но я дворянин, и мое сердце имеет право хранить как свои, так и чужие секреты.

Королева отвернулась, стараясь не показывать Турнемину, что она прекрасно поняла смысл последних его слов. Ведь шевалье знал давно ее самый главный секрет, и то, что он ни разу не воспользовался этим знанием, давало ему право сохранять и свои собственные секреты.

Так как молчание затянулось. Жиль осмелился, вопреки этикету, первый продолжить разговор.

— Мадам, — обратился он к королеве, — простите Жюдит, верните мне несчастного ребенка, виновного только в том, что стал орудием преступления в руках человека еще более виновного! Да, она хотела вас убить, но сама она никогда бы на это не решилась. А тот, кто искусно эксплуатировал ее страдание, ее раненую гордость, ее…

— Ее глупость, шевалье! Почему не посмотреть правде в глаза! Во всем, что вы мне рассказали, я напрасно искала доказательства ее любви к вам, действительной любви этой новой Юдифи.

Она обещала вас ждать, когда вы уехали в Америку, но не дождалась. Что она была чудовищно оскорблена — не отрицаю, но факт остается фактом: она вышла замуж за другого. Когда вы нашли ее у шарлатана Калиостро, она что, вернулась к вам? Нет. И только когда Калиостро был арестован, она стала искать убежища в вашем доме, ей просто некуда было идти…

— Нет, мадам, я верю, она любила меня. Впрочем, мы женаты.

— Хорошо, вы женаты, но почему она без колебаний поверила ложному письму о наших с вами отношениях, почему не подождала несколько дней и не спросила вас сама? Она даже не знала, живы вы или нет, и не старалась это узнать, а просто собрала вещи и сбежала. И куда? К кому?

К вашему заклятому врагу. И вы говорите, что она вас любит!

— Мадам! Мадам! — простонал Жиль, сраженный железной логикой королевы. — Но разве ее желание убить виновницу моей гибели не говорит об истинной любви?

— Нет! Она просто хотела убить соперницу.

Господин де Турнемин, эта женщина вас не достойна.

— Быть может. Ваше Величество и правы, и Жюдит меня действительно не любит, но это ничего не меняет. Ведь я-то ее люблю! Я не перенесу ее смерти!

— Тогда она не умрет.

— Правда?! Ах, мадам! Ваше Величество! Какая радость! Какое утешение!

Радостный порыв бросил его к ногам королевы, он хотел поцеловать край ее платья, но Мария-Антуанетта остановила Турнемина.

— Постойте, шевалье, я еще не договорила.

Она не умрет, завтра же по приказу короля ее увезут из Венсенского замка, но не для того, чтобы вернуть вам. Вы сами подвергаетесь огромной опасности, особенно теперь, когда покушение провалилось. Вы вынуждены скрываться. Если она узнает, что вы живы, она рано или поздно обязательно проболтается, и вы погибнете.

— Но мы можем уехать, покинуть родину.

— Конечно, но тогда в жертву этой женщине вы принесете своего короля, ведь вы поклялись охранять и оберегать его. Я не верю в любовь вашей Юдифи и не доверяю ей, она должна и дальше верить в вашу смерть, а вы дадите мне слово не искать с ней встречи до тех пор, пока я не разрешу…

Жиль понял, что большего он и не мог добиться, и покорился, не смея возражать.

— Я благодарю Ваше Величество за столь великодушное решение, но не скажет ли мне королева, какую участь она уготовила для госпожи де Турнемин?

— Я не знаю никакой госпожи де Турнемин, она еще не родилась. Что касается этой молодой женщины, которую вы зовете Жюдит, то она покинет тюрьму, сменив ее на монастырь, где будет вести соответствующую жизнь. Я хочу посмотреть, окажется ли она достойной такого человека, как вы. За ней будет постоянное наблюдение. И, возможно, однажды наступит день, когда я собственной рукой верну вам настоящую госпожу де Турнемин… О Боже! Как вы меня напугали!

Последние слова были адресованы человеку, внезапно появившемуся из-за дерева позади скамейки, на которой сидела королева. Это был король.

— Мой Бог, Ваше Величество, прошу у вас прощения, — сказал Людовик XVI, громко смеясь.

Подобный смех говорил о том, что король смущен. — Но я так долго стоял за деревом, что наконец решил вмешаться в ваш интересный разговор. Добрый вечер, господин де Турнемин! Счастлив видеть вас по-прежнему бодрым и здоровым после стольких приключений и хочу выразить вам благодарность за спасение королевы и принцев…

— Но, — прервала его королева, — вы шпионили?!

— Господи, ну конечно… Я уже давно знаю, сколько пользы можно извлечь из подслушивания разговоров, особенно если они не для твоих ушей предназначены. Спросите моего брата графа Прованского. Он этим постоянно занимается.

Но вернемся к вам, моя дорогая, не смотрите на меня так гневно. Если хотят сохранить встречу в тайне, ее проводят в глуши леса, а не в саду и не в белом платье с диадемой Санси в волосах и дюжиной бриллиантов Мазарини вокруг шеи. Я заметил вас издалека и захотел узнать, кого вы прячете в глубине сада.

— Хорошо! — раздраженно бросила королева. — Теперь вы знаете кого. Но почему, сир, вы сочли уместным вмешаться в разговор именно в этот момент? Вы не одобряете моего решения?

Если это так, я вас предупреждаю…

— 0-ля-ля! Не надо горячиться! Ваше решение превосходно, но невыполнимо…

— Невыполнимо? Почему? — высокомерно спросила Мария-Антуанетта.

— По одной простой причине: арестованная никогда не приезжала в Венсен. Когда солдаты из гарнизона Мелена под командованием графа де Кастеллана прибыли в Сент-Ассиз, они узнали, что другие солдаты в другом экипаже уже увезли преступницу. Какие солдаты, какой экипаж? Это еще надо выяснить…

— Я видел их, сир, — вмешался Жиль. — Карета темно-красная, солдаты одеты в форму красную с голубым, верхом на лошадях, вооружены карабинами. Я бросился их догонять, но один из них выстрелил в меня. Моя лошадь была убита, и мне пришлось прекратить погоню.