Великий предводитель аукасов - Эмар Густав - Страница 14

Сказав это, он встал, оседлал лошадь и поскакал. Скоро Трантоиль Ланек потерял его из виду. Тогда он воротился к раненому.

Так прошел день. Чилийцы оставили равнину; индейцы последовали их примеру. Осталось только несколько запоздавших арауканцев, но и они, видимо, торопились уехать.

Вечером Луи стало гораздо лучше. Он мог коротко рассказать индейскому предводителю, что случилось, но не открыл ничего для того нового. Индейцы все верно узнали при осмотре следов.

— Ах, — сказал молодой человек, оканчивая свой рассказ, — Розарио, бедная Розарио! Она погибла!

— Пусть мой брат не предается отчаянию, — с участием сказал Трантоиль Ланек. — Курумила поскакал по следам похитителей. Бледнолицая девушка будет спасена.

— Это правда, предводитель? Курумила в самом деле преследует их? — спросил молодой человек, устремив блестящие взоры на индейца. — Могу ли я надеяться?

— Трантоиль Ланек — ульмен, — с благородством отвечал арауканец, — ложь никогда не марала его уст, у него не раздвоенный язык. Повторяю, Курумила преследует похитителей. Пусть мой брат надеется: он увидит птичку, которая распевает звучные песни.

Мгновенный румянец покрыл щеки молодого человека при этих словах. Слабая улыбка промелькнула на бледных губах. Он слабо пожал руку предводителю и опустил голову. Вскоре он заснул.

Немного погодя раздался страшный лошадиный топот.

— Хорошо! — прошептал Трантоиль Ланек, смотря на раненого. Тот дышал правильно, значит, спокойно уснул. — Что-то скажет дон Валентин?

Он поспешно вышел и очутился лицом к лицу с Валентином. На лице парижанина выражалось беспокойство.

— Предводитель, — вскричал он прерывающимся голосом, — правда ли то, что сказали пеоны?

— Да, — холодно отвечал предводитель. Молодой человек упал, как пораженный молнией.

Индеец бережно посадил его на тюк и, сев подле, взял его за руку и с участием сказал ему:

— Мой брат мужествен.

— Увы! — в отчаянии вскричал молодой человек. — Луи, мой бедный Луи, умер, убит! О, — прибавил он с грозным движением, — я отомщу за него! Я буду жить только, чтобы исполнить эту священную обязанность. Предводитель внимательно поглядел на него.

— Что говорит мой брат? — спросил он. — Его друг жив.

— Зачем обманывать меня, предводитель?

— Я говорю правду, дон Луис жив, — отвечал ульмен уверенным тоном, возродившим надежду в разбитом сердце молодого человека.

— Как! — вскричал он, вскакивая. — Он жив? Возможно ли это?

— У него две раны, но да успокоится мой брат: раны не опасны, через неделю они закроются.

Валентин был ошеломлен этой внезапной вестью, после того, что рассказали ему слуги и погонщики мулов.

— О, — вскричал он, обнимая предводителя и судорожно прижимая его к груди, — это правда, да? Его жизнь вне опасности?

— Пусть мой брат ободрится; только потеря крови — причина обморока его друга. Я отвечаю за его жизнь.

— Благодарю, предводитель, тысячу раз благодарю! Могу я его видеть?

— Он спит.

— О, я не разбужу его, я только на него взгляну. — Пойдем, — сказал, улыбаясь, Трантоиль Ланек. Валентин вошел в палатку. Он с минуту глядел на своего друга, тот спокойно спал. Валентин осторожно наклонился к нему, поцеловал его в лоб и прошептал:

— Спи спокойно, брат; я сторожу тебя. Губы раненого зашевелились, он прошептал:

— Валентин!.. Спаси ее!..

Парижанин наморщил брови и выпрямился:

— Пойдемте, предводитель, — сказал он Трантоиль Ланеку, — расскажите мне подробно, что случилось, чтоб я мог отомстить за брата и спасти девушку.

Они вышли.

Настала ночь. Склонившись над изголовьем своего друга, который все еще лежал в обморочном сне, следующим обыкновенно за большою потерей крови, Валентин с нежностью смотрел на его лицо, по которому изредка проходили тени.

— О, — говорил он вполголоса, гневно сжимая кулаки, — твои убийцы, кто бы они ни были, дорого заплатят за свое злодейство.

Завеса палатки приподнялась, и кто-то положил руку на плечо парижанина. Тот оглянулся. Перед ним стоял Трантоиль Ланек мрачный, как ночь. Он был, по-видимому, в великом волнении.

— Что случилось, предводитель? — спросил Валентин. — Ради Бога, что случилось? Или новое несчастие нависло над нами?

— Несчастия непрестанно сторожат человека, — наставительно отвечал предводитель. — Надо быть готовым каждый час встретить нежданного гостя.

— Говорите, — твердо сказал молодой человек, — что бы ни случилось, я не боюсь.

— Мой брат сильный, великий воин, он не падет духом. Пусть мой брат поспешит, надо отправиться.

— Ехать? — вскричал в волнении Валентин. — А Луи?

— Мой брат Луис поедет с нами.

— Но разве это возможно?

— Это следует сделать, — решительно отвечал индеец. — Топор войны вырыт против бледнолицых. Аукасские предводители напились огненной воды, злой дух царит в их сердце. Надо ехать, пока они не проведали о нас. Через час будет поздно.

— Едем, — поспешно отвечал молодой человек, убежденный, что Трантоиль Ланек знает больше, чем сказал, и что им действительно грозит великая опасность, ибо предводитель был человеком испытанной храбрости и недаром его покинуло то выражение равнодушия, которое почти никогда не оставляет индейцев.

Поспешно стали собираться в дорогу. Скоро все было готово. Гамак, в котором лежал Луи, был крепко привязан к двум перекладинам, прикрепленным к седлам двух мулов. Все было сделано так бережно, что раненый даже не проснулся. Небольшой отряд отправился в путь, соблюдая все возможные предосторожности.

Для того чтобы объяснить читателям внезапное объявление войны со стороны арауканских предводителей, необходимо рассказать, что произошло в это время в Чилийской Республике и между ее правительством и Антинагуэлем, первым токи своего народа.

Уже несколько лет томилось Чили под деспотизмом генерала дона Панчо Бустаменте, который был военным министром и страшно угнетал всю страну. Для освобождения отечества соединилось несколько благородных и горячих патриотов, во главе которых стоял дон Тадео де Леон, отец доньи Розарио. Бустаменте напал на след заговора, и все главнейшие патриоты были схвачены и приговорены к расстрелу. Но накануне исполнения этого приговора друзьям удалось освободить дона Тадео. В этом освобождении участвовали и наши французы. Вскоре он явился во главе восстания целого народа. Бустаменте был разбит в большом сражении, бежал, но за ним была послана сильная погоня. Дон Тадео с нетерпением ожидал известия об успехе этого предприятия. На него-то и намекнул он Валентину, когда сказал, что ждет важного известия сегодня. Предприятие удалось вполне; Бустаменте был схвачен и привезен в Вальдивию. Это-то известие и заставило дона Тадео, не заезжая к дочери, скакать возможно скорее в город в сопровождении Валентина. Антинагуэль был тайным союзником Бустаменте. Заветным планом великого предводителя аукасов было возвращение провинции Вальдивии, которая сто лет тому назад была отнята у испанцев арауканским вождем Симгарока, но впоследствии испанцам удалось вернуть ее назад. Когда против Бустаменте разразилось восстание, то Антинагуэль вступил с ним в переговоры и обещал помощь, если Вальдивия будет уступлена арауканцам. Генерал не соглашался, но, видя свои неудачи, начинал уже колебаться. Весть о пленении генерала нимало не огорчила Антинагуэля, напротив, это ободрило его. Если ему удастся выручить Бустаменте из плена, то нет сомнения, генерал согласится на уступку Вальдивии, только бы достигнуть прежней власти. Немедленно собрал Антинагуэль военный совет, аука-койог , на берегу реки, отделяющей арауканскую землю от Вальдивии, объяснил аукасам, какой раздор возник между чилийцами и как легко теперь овладеть Вальдивией. Все собрание единогласно одобрило его слова и избрало его главноначальствующим соединенного арауканского войска и правителем всей страны.