Тунеядцы Нового Моста - Эмар Густав - Страница 56

— Он совсем пьян, — рассмеялся Бассомпьер.

— Нисколько! — возразил, смеясь, маркиз. — Это вино пьяно, а я только под влиянием его.

— Очень рассудительно сказано! — проговорил еще больше него опьяневший де Сент-Ромм. — Но вы не умеете пить, мой юный друг, да у вас два стакана в одной руке, ну, разумеется, один вы и роняете.

— Хороши они оба! — заключил шевалье де Гиз.

— Дело в том, что раны всегда особенно возбуждают жажду, — пояснил Бассомпьер. — Но мы уж не умеем пить, друзья мои, мы стараемся!

— Говорите за себя! — запротестовали остальные.

— Я с себя и начинаю, — продолжал Бассомпьер. — И докажу вам эти слова одним случаем из своей жизни, если хотите.

— Докажите, докажите! Это будет очень интересно,

— Мне было двадцать пять лет, — начал Бассомпьер. — Я командовал швейцарцами. Король Генрих Четвертый поручил мне набрать шесть тысяч человек и отправиться в экспедицию. За полтора месяца это было сделано. В день отъезда после плотного завтрака я стал прощаться с почтенными представителями тринадцати кантонов. Они взяли каждый по стакану с вином и пожелали мне счастливого пути. «Подождите минуту, господа, — отвечал я, — у меня нет стакана чокнуться с вами». Сняв сапог, я велел хозяину ресторана наполнить его вином — туда вошло пятнадцать бутылок, — взял его за шпору, выпил залпом и опрокинул, чтобы показать, что в нем не осталось ни капли. Теперь так не пьют больше! — заключил он, грустно покачав головой.

— Да, — сказал, смеясь, шевалье де Гиз. — Мы пьем в стаканах, это миниатюрнее, но зато чище.

В это время дверь отворилась и вошла дама, закутанная в плащ, голову ее закрывал капюшон, а лицо — красная маска.

Ее сопровождали двое чернокожих в странных костюмах, вооруженных с головы до ног. Проходя мимо пировавших вельмож, она так странно взглянула на графа дю Люка, что он побледнел и машинально встал.

Дама повелительным знаком подозвала хозяина, сейчас же подошедшего к ней, холодно и строго, как статуя, прошла через всю залу, полную народа, и исчезла в соседней комнате.

Хозяин почтительно шел впереди.

ГЛАВА VIII. Как ужинала дама в красной маске и чем кончился ее ужин

Появление этой дамы и ее странных провожатых сильно поразило всех. В комнате все разом смолкло. Только де Ланжак, де Сент-Ромм и де Лафар ничего не видали — они спали в разных положениях. Товарищи же их были настолько навеселе, что все видели в розовом свете.

— Кто бы это была такая? — поинтересовался де Шеврез.

— Знатная, должно быть, — заметил Оливье.

— Знатная иностранка, — с презрительной улыбкой произнес де Гиз.

— Иностранка или здешняя, милый друг, но, во всяком случае, знатная дама, — заключил Бассомпьер. — Авантюристка не сумела бы держать себя с таким царственным величием.

— Странно только, что она пришла одна в такой поздний час в ресторан, — проговорил дю Люк.

— Одна! А негры-то?

— Вы не так меня поняли, любезный де Шеврез, я неясно выразился. Мне уже несколько раз случалось встречать ее на улице в разное время дня и ночи, и при ней бывало гораздо меньше провожатых, первый раз сегодня я вижу ее в сопровождении этих вооруженных негров.

— В самом деле? Во всем этом есть что-то таинственное.

— Спросим хозяина.

Позвали хозяина, но он тоже ничего не мог объяснить. Дама уже третий раз была в его ресторане, но всегда в маске, так что он не знал, молода ли, хороша ли она. Может быть, ему щедро заплатили, чтобы он молчал, а может быть, он и в самом деле ничего не знал.

— Впрочем, господа, — прибавил он с лукавой улыбкой. — Вы легко можете сами расспросить эту даму, если уж вам так хочется, — она будет ужинать вот здесь.

Он указал на соседний стол.

— А! Так мы можем говорить с ней! — воскликнул Бассомпьер.

— Но зачем же вы поставили три прибора? — спросил дю Люк. — Разве эта дама собирается ужинать со своими черными слугами?

— Не думаю, монсеньор, — сказал, смеясь, шевалье де Гиз.

— Да что нам за дело до нее? — заметил де Шеврез. — Она так же вольна, как и мы, делать, что ей хочется. В ее поступках нет ничего дурного.

— Разумеется, интересно только знать, что это за женщина.

В эту минуту в ресторан вошли какие-то двое в плащах и прямо подошли к столу, приготовленному для дамы в красной маске, сбросили плащи и без церемоний сели.

Бассомпьер и его друзья с удивлением переглянулись. Посетители были стройные, высокие, плечистые мушкетеры

Людовика XIII, с длинными рапирами и двумя пистолетами за поясом. Но не это удивило веселую компанию, а то, что оба мушкетера явились в черных бархатных масках.

Было уже поздно.

Из ресторана все ушли; кроме наших семерых вельмож, из которых трое спали, да двоих незнакомцев, никого не оставалось.

— Уберите эти блюда и пустые бутылки, — распорядился Бассомпьер, — и велите подать нам глинтвейна.

Глинтвейн нельзя приготовить меньше чем за полчаса, и Бассомпьер хотел выиграть время.

Незнакомцы между тем придвинули поближе свои шпаги и положили пистолеты на стол, одним словом, приняли все меры предосторожности. Они сидели лицом к двери, так что могли в случае надобности стеречь выход. Но как Бассомпьер и его товарищи, так и мушкетеры, казалось, не обращали друг на друга ни малейшего внимания.

Хозяин велел подать превосходный ужин и лучшие вина; когда все было готово, он отворил дверь соседней комнаты и почтительно поклонился на пороге.

Через минуту вышла дама, опять в сопровождении негров, которые шествовали за ней мерным шагом, с мушкетами на плече, положив руку на эфес рапиры.

Мушкетеры сейчас же встали и почтительно поклонились. Дама отвечала легким наклоном головы.

Один из мушкетеров снял с нее плащ и положил на стул. Четверо вельмож чуть не вскрикнули от восторга. Дама в красной маске была стройна, высока, превосходно сложена, в атласном платье gris perle23, затканном серебром, широкие рукава которого, убранные дорогим кружевом, пристегнуты были тремя крупными бриллиантами. Из-под маленькой серой бархатной шляпки с черным пером рассыпались волнами черные, как вороново крыло, локоны. Маска закрывала почти все лицо, оставляя открытыми только крошечный ротик с алыми губками и ослепительно белыми зубами, и кругленький подбородок с ямкой и с темной родинкой с одной стороны.

Поблагодарив милой улыбкой мушкетера, она села и пригласила сесть своих кавалеров.

Негры стали по обеим сторонам стола, поставили на пол свои мушкеты и опять сделались неподвижны, как статуи.

Дама, наклонившись немного к одному из мушкетеров, довольно громко, так, что любопытные соседи могли их слышать, заговорила с ним на каком-то иностранном языке.

— Что это за язык? — шепнул дю Люк одному из своих товарищей.

— Не немецкий, только и могу сказать, — отвечал Бассомпьер.

— Она говорит по-мавритански, — с замечательной уверенностью сказал де Шеврез.

— Да разве вы знаете мавританский язык? — с удивлением спросили вельможи.

— И не думаю, а в детстве у меня был гувернер, старик аббат, которому не позволяли слишком строго выговаривать мне за шалости, когда я, бывало, в чем-либо провинюсь, а это случалось раз двадцать в день, он начинал бранить меня по-мавритански и бранил досыта. Я ни слова не понимал, но ужасно этого боялся! Язык, на котором говорит эта дама, очень напоминает мне то, что я слышал от моего аббата, и из этого я заключаю, что она говорит по-мавритански.

Звонкий, веселый смех дамы заставил его вдруг замолчать и совершенно оторопеть.

— Ошибаетесь, граф де Шеврез, — произнесла она на чистейшем французском языке, — это не по-мавритански, а по-португальски.

— Ну, это все равно, — заметил, засмеявшись, Бассомпьер. — Португальский язык столько же похож на мавританский, сколько лотарингское наречие на немецкий.

— Вы находите, господин де Бассомпьер? — усомнилась дама.