Текучая Вода - Эмар Густав - Страница 62

— Вы лучше знаете, как должны поступать. Но, повторяю, берегитесь!

— О! Будьте покойны, я буду осторожен. Ну так прощайте, уезжайте, пока не завязалось дело.

— Вы этого хотите? Прощайте и благодарю, генерал, я не смею пожелать вам успеха!

Канадец поклонился в последний раз, повернул коня и удалился галопом по направлению к Когагуилу.

Генерал следил за ним глазами, пока тот не исчез за возвышением.

— Своеобразный человек! — произнес он. — Если это шпион, то я никогда не видал подобного!

Между тем следовало на что-нибудь решаться. Время проходило. Генерал выстроил офицеров в линию.

— Кабальеро, — сказал он откровенно, когда они собрались вокруг него, — боюсь, что мы совершили большую неосторожность, пустившись с такими слабыми силами преследовать врага. Я считаю необходимым узнать ваше мнение прежде, чем переехать реку, позади которой в ущелье, если я не ошибаюсь, находится страшная засада. Ответьте мне откровенно: что нам делать? Отважно пуститься вперед или мирно вернуться на наши главные квартиры?

Почти все офицеры были того мнения, чтобы идти вперед, рискуя всем. Отступление в присутствии врага могло иметь такое же отрицательное влияние на престиж испанской армии, как проигранная битва. Все эти храбрые солдаты стыдились бежать от невидимого врага. Существовало ведь только подозрение, которое могло оказаться ложным, тем более, что равнина продолжала оставаться пустынной и ничего подозрительного не замечалось.

— Хорошо, кабальеро, — сказал генерал, кланяясь офицерам, — мы едем вперед с помощью бога! Если судьба изменит, мы погибнем, как честные люди. Да здравствует Испания!

— Да здравствует Испания! — повторили офицеры с энтузиазмом.

— Капитан дон Луи Обрегозо, — продолжал генерал, — возьмите двести всадников и отправляйтесь прямо в ущелье. Будьте особенно осторожны и слишком не увлекайтесь. Дон Педро Кастилла поддержит вас в случае нужды с пятьюстами всадниками. Остальная армия переедет реку только после вашего возвращения. Отправляйтесь!

Оба названные генералом офицера почтительно поклонились и немедленно стали проводить приказ в исполнение. Скоро разведывательные отряды переехали реку вброд и галопом помчались по равнине.

Между тем генерал приказал солдатам выстроиться в колонну, чтобы меньше потерять времени на переправу, и в подзорную трубу стал внимательно следить за передовыми отрядами.

Второй из них, находившийся под начальством капитана Кастилла, остановился почти на половине пути от реки к ущелью.

Капитан Обрегозо решительно двинулся к ущелью, выслав вперед разведчиков. Отряд приблизился таким образом почти к самому каньону, не встретив никаких признаков врага. Тут капитан сделал остановку.

— Дети мои, — сказал он солдатам. — Если неприятель спрятался там, то глупо всем нам лезть в пасть волка. Достаточно для этого нескольких охотников. Ну, кто хочет идти за мной?

В ответ на этот призыв не раздалось ни слова.

— Как! — вскричал капитан, хмуря брови. — Никто не вызывается! Никто не решается за мной следовать!

— Совсем не то, капитан, — отвечал старый сержант ворчливым тоном. — Вы хорошо знаете, что все мы охотно пойдем с вами даже в преисподнюю! Выберите сами, кого хотите!

— В добрый час! — весело сказал капитан, указывая шпагой на нескольких солдат.

Те немедленно вышли из рядов и выстроились позади него. Поручив временно командование отрядом своему лейтенанту, капитан Обрегозо приказал ему ни в коем случае не выезжать в ущелье, повернул коня и скрылся там со своим слабым конвоем.

Прошло несколько минут томительного молчания. Вдруг послышалась пальба, и две лошади без всадников, выскочив на равнину, стали носиться по ней.

— Капитан! Спасем капитана! — вскричали драгуны, яростно потрясая своим оружием, и, не слушая увещеваний лейтенанта, напрасно старавшегося удержать их, бросились беспорядочной толпой в ущелье. Офицер, видя бесполезность своих усилий, отважно помчался впереди.

Тогда раздались уже не отдельные выстрелы, а регулярная и интенсивная перестрелка.

— Поддержим наших братьев! — вскричал капитан Кастилла, вынимая шпагу.

— Вперед! Вперед! — отвечали солдаты.

Второй отряд галопом исчез в проклятом ущелье, которое, как пасть ада, поглощало все, ничего не возвращая.

Генерал, как мы сказали, внимательно следил за движением разъезда.

— Несчастные! — вскричал он при виде происшедшего. — Безумцы! Они будут все до одного перебиты. Вернитесь! Вернитесь! Я вам приказываю! — кричал он, не думая о том, что те были слишком далеко, чтобы расслышать его приказание.

Впрочем, если бы они и расслышали его, то не могли бы повиноваться: они уже не владели собой.

Между тем солдаты, оставшиеся на берегу реки, видели, что происходило на равнине и стали роптать на свое бездействие, яростно потрясая ружьями и едва удерживаясь от выстрелов.

— Неужели мы позволим перерезать своих братьев? — сказал один старый офицер, гневно кусая усы.

— Молчите, кабальеро! — свирепо остановил его генерал. — Если бы эти люди слушали мои приказы, ничего подобного не случилось бы!

— Но зло сделано, генерал, мы не можем покинуть семьсот человек!

— Смотрите! Смотрите! — вскричали солдаты, указывая на группу всадников, выехавших из ущелья. За ними мчались преследователи, настигли их и перебили.

Этот случай переполнил чашу терпения солдат. Род помешательства овладел ими и, не желая ничего слушать, многие из них направили лошадь в реку.

— Остановитесь! — вскричал генерал громовым голосом. — Если вы непременно хотите идти на неминуемую смерть, то дайте мне по крайней мере управлять вами!

Солдаты, несмотря на возбуждение, узнали голос, которому привыкли издавна повиноваться, и невольно остановились.

Тогда генерал восстановил порядок, насколько это было возможно. Переезд через реку совершили быстро.

Очутившись на равнине, пехотинцы сошли на землю и выстроились в ряды. Генерал расположил их так, чтобы они могли поддержать кавалерию и сами получать поддержку от нее. Потом, вынув свою шпагу, блеснувшую на солнце, он вскричал громким голосом:

— Я бросаю ножны! Вперед! За короля и Испанию!

— Да здравствует Испания! — вскричали солдаты.

Испанская армия бросилась, как лавина, к ущелью, где все еще слышался шум невидимого сражения.

Глава XL. Юное сердце

Покидая гасиенду дель Рио, Оливье Клари высказал графу Мельгозе опасение, чтобы дон Мельхиор не совершил сумасбродного поступка. Это опасение охотника подтвердилось ранее, чем он сам думал.

Молодой человек не хотел спорить с двумя своими друзьями, но, довольный разъяснениями охотника, ожидал с нетерпением момента, когда останется один, чтобы привести в исполнение давно созревший в его голове план.

Этот план, дерзость которого доходила почти до безумства, он скрыл от графа и канадца, зная, что те воспротивятся ему всеми силами.

Дон Мельхиор, воспитанный в гасиенде дель Барио на индейской границе, привыкший с самых ранних лет бродить по лесам, преследуя краснокожих или охотясь за дикими зверями, знал пустынную жизнь и нравы индейцев. Он не сомневался, что может пробраться к пленницам.

Итак, как только граф и Оливье покинули гасиенду, молодой человек сделал свои приготовления, т. е. тщательно осмотрел оружие, зарядил его, взял съестные припасы и вскочил на лошадь. Было около четырех часов пополудни.

Главный выход гасиенды был открыт, а так как юноша считался гостем графа, то никто не мог мешать его намерениям.

Молодой человек медленно спускался с горы. В ту минуту, когда он выехал на равнину, шум быстрой скачки заставил его повернуть голову.

Диего Лопес во весь опор мчался к нему.

Дон Мельхиор остановил свою лошадь и ждал.

— Vive dios! — вскричал тот, — куда вы едете, сеньор дон Мельхиор?

Молодой человек свысока взглянул на него.

— Разве я пленник вашего господина? — сухо спросил он.