Тайны ордена - Каменистый Артем - Страница 53

— Есть что-то, о чем я должен знать? Опасные течения, рифы?

— Течение есть, но ничего опасного в нем не вижу. Рифы только у восточной оконечности острова, их хорошо видно, с остальных сторон подходы чистые.

— Зерд, я все хотел спросить. Что тогда случилось? Как ты потерял корабли? Как получилось, что твой попугай попал к жрецам?

— Дан, может когда-нибудь я и расскажу все. Сейчас не готов. Не хочу вспоминать. Я тогда был излишне самоуверен. И за это поплатились дорогие мне люди. Спасая меня Чедар Нарус выдал себя за стража. Надел мои доспехи, при нем остался попугай. Почему птица не смогла потом улететь, я не знаю почему. Меня без чувств отнесли на быстроходный корабль. Кто-то из стрелков понял, что я не из простых воинов, хотел взять живым, пустил тупой болт в голову. Будь я в сознании, вряд ли бы выжил. И уж доспехи у меня бы никто не забрал, не говоря уже о птице. Я потерял всех, осознание этого дурно на меня повлияло. Сам не свой был. В ином случае церковники не смогли бы взять меня так легко. И церковники не распознали подмену?

— Чедар Нарус очень похож на меня. Мы ведь братья. Точнее, это тело принадлежало его брату.

— И он дружил с тобой после того, как ты оставил его без брата?!

— Их отдали жрецам. Братом те занялись в первую очередь. Превратили его в живую куклу, а потом почему — то забраковали, чужим он не достался. Такое нередко случается. Из таких забракованных обычно и получаются стражи. Только не спрашивай, почему, ответа у меня нет. Идеальное вместилище для чужого разума, их будто специально создают для наших нужд. Я пришел в себя лежа на куче разлагающихся тел. Сумел выбраться из ямы, потом освободил несколько таких же бедолаг. Некоторые боялись убегать, некоторые уже не могли. Чедар остался со мной. Нас могли различать только самые близкие люди, среди церковников таких не оказалось.

— С церковью и у меня были проблемы…

— Какие?

— Да так… пустяки. Их милые палачи сломали мне ноги, не говоря уже о прочих радостях. Очень хотели узнать тайны стражей, а я, сам понимаешь, ну никак не мог им отвечать, потому как ни о каких тайнах знать не знал.

— Эти палачи потом сильно сожалели?

— К несчастью, злодейка судьба нас разлучила. Временно. Одного из них я, впрочем, не забываю. Стараюсь каждый год порадовать чем-нибудь, чтобы не сильно скучал в ожидании неминуемой встречи. Вот, недавно его повысили, а новая должность подразумевает безбрачие и строгое поведение. Один мой человек, который там как раз выполнял щекотливое поручение, в честь этого события устроил счастливчику подарок. Нанял всех городских женщин нестрогого поведения и хорошо заплатил за то, что они людным днем толпой заявились к резиденции церковников и начали стучать в двери и стены, требуя выдать им величайшего любовника всех времен и народов.

— Того самого, которого вы до сих пор забыть не можете?

— Да. Цавус. Хорек редкостный.

— Шутка безобидная.

— Такие шутки не дают ему забыть о том неизбежном моменте, когда мы опять свидимся. Уж поверьте, об этой встрече боится думать, так что я всегда рад напомнить.

— Да, есть и у меня знакомые церковники. И тоже мечтаю увидится с некоторыми.

В небесах захлопали крылья, на планшир ловко плюхнулся Зеленый, с интересом покосился на серого сородича, поинтересовался:

— Откуда вы это пугало взяли, кретины?

— И тебе привет, Зеленый, — ответил на это я и задал встречный вопрос: — Ты опять вырвался из клетки, или тебя отпустили вовремя? Корабли зашли в устье?

— Ножичком между ребер, и порядок, — очень мутно ответил птиц и прозрачно намекнул: — Так язык пересох, что вот-вот вспыхнет.

Никогда еще не видел, чтобы Зеленый просил воду, но давать ему алкоголь по первому намеку — значит баловать и вообще, потакать его постыдной слабости. Пусть для начала все доложит, а там видно будет.

— Вон море, пей сколько влезет, для тебя ничего не жалко.

— Да ты бы еще в уборную со своей кружкой сунулся!

— Если хочешь чего-то кроме воды, для начала давай, рассказывай. Не верю, что просто так улетел, без послания. Попугай покосился с недоверием, справедливо подозревая, что выпотрошив его на предмет информации, я тут же позабуду про всякие намеки на поощрение. Но мы с ним не первый год знакомы, знает, что все равно своего добьюсь.

Вздохнул так печально, будто только что осознал всю греховную сущность мироздания, и, пытаясь копировать манеру разговора Арисата, пробубнил:

— Вошли в реку на попутном ветре и приливе. Сходу высадились на причалах Атарсиса, много добычи. Солдат почти нет, взяли легко. Завтра поднимемся выше, через два дня вернемся к устью, там встретимся. Жду птицу с ответом по месту встречи.

Отлично. Мои люди уже взяли первый город из трех запланированных. Еще и окрестным мелким поселениям достанется. Даже если консул быстро получит эти известия и попробует запереть мой флот в реке, ничего не получится. Кораблей у него не так много, а их козырь в виде огнеметных машин не очень-то работает против воинства стража.

— Вот так-то лучше, Зеленый.

— Горю! Язык горит! Спасайте родненького!

— Водичка Зеленый, водичка. Спасайся на здоровье.

То, что остров может оказаться необычным, я подозревал с самого начала, и чем далее, тем больше в этом убеждался. Здешнее море не без странностей, и суша здесь встречается всякая. В том числе и нормальная на вид, но причаливать к ней не стоит ни при каких обстоятельствах.

Так вот, у всех здешних островов есть одна удобная особенность. В ясную погоду над каждым можно заметить или облачную шапку, или хорошо выделяющуюся на фоне синевы небес дымку. Таким образом можно узнать о близости суши задолго до того момента, когда ее можно будет увидеть.

Этот остров был не таким. Над ним не было ни облаков, ни дымки. И это при ясных небесах и погоде, близкой к штилевой. Парусник едва плелся, признаки суши не могли появиться неожиданно, и я не догадывался о ее близости до того момента, когда впередсмотрящий не заорал со своего гнезда на мачте:

— Земля по курсу!

Приблизительно через час я сумел увидеть ее с палубы. Едва заметная выпуклость на горизонте. Изучил ее в подзорную трубу: прекрасно разглядел одинокую гору с пологой вершиной, зелень на склонах и радостное взору моряка отсутствие бурунов от прибоя на опасных рифах.

Паруса последний раз лениво надулись, а затем резко опали, мы попали в полосу мертвого штиля. Такое на море не такая уж великая редкость, но сейчас это очень уж некстати. Не хочется застрять в неведомых водах до темноты, опасная близость земли может сыграть дурную шутку в случае внезапно налетевшего шквала.

Зерд, смотрев остров в подзорную трубу, уверенно завил:

— Вот-вот поднимется ветер. Но ненадолго.

— Откуда знаешь?

— Здесь всегда так. Штиль, потом ветер, потом опять штиль. Каждая смена погоды длится примерно семьсот ударов моего пульса, можешь сам проверить.

— Так не бывает.

— Возле этого острова все бывает. И посмотри внимательнее на воду.

— Все же есть рифы?

— Нет, дело здесь вовсе не в рифах.

Порыв ветра ударил в паруса, корабль, уже почти остановившийся, помчался дальше. А я все смотрел и смотрел на воду, и увиденное мне не слишком нравилось. На море если что-то не понимаешь, опасайся этого. Не факт, что тебе что-то грозит, но лучше будь готов ко всему.

Вода вела себя непонятно. Она не двигалась.

Море никогда не бывает абсолютно спокойным. Даже если ты попал в полный штиль, все равно на зеркальной поверхности можно разглядеть отголоски далеких волн. Они поднимаются на считанные сантиметры, но это все равно движение. А в случае даже самого легкого ветерка он устраивает из водной глади стиральную доску.

В этом море не было никаких отголосков далеких волн. И даже когда задул ветер, ничего не изменилось. Парусник будто по гигантском зеркалу скользил, и я был почти уверен, что даже в самый жестокий ураган здесь ничего не изменится. Туку довелось много походить по морю и увиденное ему тоже не понравилось: