Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кречет. Книга I - Бенцони Жюльетта - Страница 36


36
Изменить размер шрифта:

– Вот и ждите их! – вскричал герцог вне себя от ярости.

Затем, нахлобучив ударом кулака свою треуголку, украшенную белыми перьями, он повернулся на красных каблуках и зашагал по направлению к Сиамской улице.

Красавец офицер Королевского Цвайбрюккенского полка коротко рассмеялся, затем стремительно повернулся к Жилю, который услышал свое имя и остановился, нахмурив брови и размышляя, должен он или нет вызвать герцога де Лозена на дуэль.

– Это правда? – спросил швед.

– Совершеннейшая правда, господин граф. Вот приказ.

– Это весьма досадно! Я надеялся доставить Магнуса к инсургентам.

– Магнуса?

– Мою… то есть нашу лошадь, – ответил швед, не моргнув и глазом. – Но думаю, что вы дали ему другое имя?

– Да! – ответил Жиль не без грусти. – Я назвал его Мерлином!

– О! Мерлином-Чародеем?

– Совершенно верно. Мы с ним земляки…

– Красивое имя. Но что же, однако, нам с ним делать? В конце концов, это касается вас почти так же, как и меня, и могу вам признаться, что мае бы очень не хотелось его продавать. А поскольку вы здешний, то не могли бы вы найти кого-нибудь, кто согласится сохранить его и ухаживать за ним так, как он этого заслуживает, пока мы с вами будем на войне?

У Жиля заблестели глаза:

– Вы мне доверяете?

Ферсен не колебался ни секунды.

– Боже мой, конечно, доверяю. Ведь вы украли его не из корысти, а потому, что он был вам необходим. И потом… вы любите его, я понял это сразу. Такие вещи человек, любящий лошадей, сразу чувствует. Итак, вы уже придумали что-нибудь?.. Однако нужно идти, а то, мне кажется, вы позабыли о том, что вам поручено.

По дороге в Арсенал Жиль рассказывал о Гийоме Бриане, о его мастерстве во владении различными видами оружия и о любви к лошадям, о его приземистом доме и лугах Лесле. Он говорил так убедительно, что еще до того, как они дошли до гостиницы «Белый адмирал», швед принял решение: один из его слуг с письмом, написанным Жилем, и достаточной суммой денег сегодня же вечером отправится во владения семьи Талюэ.

– Сегодня вечером? – удивился Жиль подобной спешке. – Вы опасаетесь, что герцог де Лозен захочет его купить и тайно погрузит на корабль?

Ферсен впервые рассмеялся, а это случалось с ним весьма редко.

– На такое он все же не осмелится. Но я хотел бы уладить это дело как можно скорее, исходя из того соображения, о котором не может не знать секретарь генерала: мой полк. Королевский Цвайбрюккенский полк, должен грузиться на корабли завтра утром, частью на транспорт «Графиня де Ноайль», частью на линейный корабль «Язон», на котором буду размещен и я с другими офицерами. Это приказ главнокомандующего, – добавил швед со вздохом, показывающим, что он вовсе не рад этому обстоятельству. – Я надеюсь только на то, что отплытие не заставит себя ждать и мы не будем невесть сколько времени болтаться на якорях…

К великому разочарованию шведа, отплытие было отложено еще на некоторое время. Пером секретаря Рошамбо 17 апреля сообщал своему министру: «Если погода улучшится, то я перейду на борт „Герцога Бургундского“ самое позднее завтра, с тем чтобы воспользоваться с согласия шевалье де Тернея первым же северным ветром…» Однако северный ветер не задул ни 18 апреля, ни в последующие дни, хотя в указанный им день генерал действительно перешел на адмиральский корабль, погрузка которого была полностью закончена и на котором находились, кроме частей Сентонжского полка с его командиром полковником де ла Валеттом и его заместителем полковником де Шарлю, также и двое таинственных американцев, чем Жиль был весьма заинтригован, хотя и не смог к ним приблизиться.

Итак, корабли один за другим покидали порт и уходили на рейд, где становились на два якоря и ожидали в тисках строжайшей дисциплины (позволения покинуть корабль не давалось никому) и в глубокой скуке приказа поднять якоря.

Испытывающий такое же нетерпение, как и все остальные. Жиль получил неожиданную передышку. С самого начала своей службы он трудился как каторжный, зато с того момента, как «Герцог Бургундский» встал на рейде, он очутился в привилегированном положении. Каждый день он, единственный из тех, кто был на корабле, сходил на берег, чтобы исполнять приказы своих начальников. Среди всех прочих была обязанность получать официальную почту у графа д'Эктора и личную в гостинице. Содержание этих писем его, естественно, никоим образом не касалось.

Однажды он получил в ответ на свое восторженное письмо, написанное аббату Талюэ в день поступления на службу, длиннейшее послание, весьма дружеское, полное одобрения и добрых советов. Жиль хранил его как единственную нить, связывающую его с землей. Но он уже не страдал от одиночества первых дней: двое великих военачальников, убивавшие свободное от заседаний время игрой в шахматы, относились к Жилю с добросердечием, а с Акселем Ферсеном они после истории с лошадью стали чем-то вроде сообщников. Со стороны Жиля это выражалось в том, что он исполнял на суше некоторые поручения Ферсена, томящегося в заточении на «Язоне» и смертельно скучавшего, имея в виде развлечений только лишь совещания на адмиральском корабле. Воинственный герцог де Лозен тоже в конце концов занял свое место на борту «Прованса», бросившего якорь в нескольких кабельтовых от «Герцога Бургундского». Теперь он напоминал о себе только звуками оркестра своего полка, устраивая по вечерам концерты, чтобы разогнать скуку.

– Он бы давал балы, если бы осмелился, – ворчал шевалье де Терней, которого раздражали

звуки музыки, ежевечерне наполняющие рейд.

– Он бы сделал это, если бы ему разрешили держать женщин на борту, – отвечал ему Рошамбо, и оба они вздыхали и приказывали закрыть окна, чтобы опять погрузиться в сложности шахматных комбинаций.

Безжалостное время и скука крайне угнетали неподвижно застывшую на якоре эскадру, к которой каждый день прибавлялись все новые транспортные суда и военные корабли. Молодой виконт де Ноайль, скучавший на борту «Нептуна» вместе со 2-м батальоном Суассонского полка, убивал время в нескончаемых ссорах с не менее молодым Артуром Диллоном, чья ирландская кровь так же плохо переносила бездействие, как и едкие шутки виконта.

Наступило 1 мая, которое пролетело для Жиля подобно метеору, оставив глубокий след.

В этот день сразу после полудня столь горячо ожидаемая новость с быстротою молнии облетела корабли на рейде: ветер наконец задул с севера. С кораблей понеслась буря радостных возгласов, домчалась до порта и обрушилась на город.

Тотчас же на кораблях все пришло в движение.

Шевалье де Терней объявил, что, если ветер не переменится, корабли поднимут паруса на рассвете, и отправил фрегат «Беллона» к Уэссану, чтобы разведать, не появилась ли там случайно какая-нибудь нежданная английская эскадра.

Жиль в последний раз получил приказ сойти на берег, для того чтобы узнать, не пришли ли новые письма; в последний раз он зашел в гостиницу на бульваре Дажо, где генерал и адмирал получали свои личные письма.

Пересекая двор гостиницы, он услышал, что его окликает привратник:

– Эй, вы там! Молодой человек! Э-э… господин секретарь, прошу вас!.. Тут для вас письмецо…

Это слово ударило его как пуля, и он застыл на месте как вкопанный.

– Письмо? Для меня? Как оно к вам попало?

Оно ведь должно быть с остальной почтой?

Привратник улыбнулся хитро и понимающе.

– Ну, ну! Такое хорошенькое маленькое письмецо, его ведь не положишь с письмами адмирала или генерала. Такая штучка с синей печатью, это, верно, от женщины…

В своих толстых пальцах привратник держал искусно сложенное письмо, запечатанное маленькой печатью с изображением герба, при виде которого у Жиля забилось сердце: это были мерлетки рода Сен-Мелэнов.

Волнение его было столь сильным, что какое-то время он стоял, разглядывая письмо под насмешливым взглядом привратника, одолеваемого любопытством.

– Черт возьми! – не выдержал наконец привратник. – Что-то вы не торопитесь прочесть его, а ведь письмецо-то, должно быть, интересное…