Поклонники змей - Эмар Густав - Страница 44

Когда Дювошель склонился над ним, он незаметно улыбнулся ему и, подмигнув с многозначительным видом, прошептал еле слышно:

— Необходимо, чтобы Флореаль-Аполлон считал меня мертвым!

Дювошель пожал ему руку.

Он понял юношу и, отойдя в сторону, сделал знак молодой девушке следовать за ним. Затем он взял конскую попону, осторожно покрыл ею Марселена и велел положить на импровизированные носилки, которые солдаты устроили из ружей и на которых уже лежали два негра, убитые Марселеном.

Флореаль-Аполлон внимательно следил за всем этим.

— Итак, твой храбрый Марселен мертв? — насмешливо спросил он у Дювошеля.

— Да, презренный, — отвечал плантатор, — радуйся, ты убил его!

— Тем лучше, — со злобой отвечал тот, — по крайней мере, я отомстил за себя!

Плантатор молча пожал плечами и подошел к Анжеле, чтобы помочь ей сесть на лошадь. Затем он подал знак и маленькая группа медленно двинулась вперед.

Начиная с этого момента Флореаль-Аполлон стал неподвижен и молчалив и, если бы не мрачный блеск его глаз, его можно было бы считать трупом.

Теперь мы должны объяснить, как произошло вмешательство Дювошеля, спасшее молодую девушку. Этому способствовала мать Марселена. А дело было так.

Через несколько минут после отъезда Колета, Антрага и Марселена, старая негритянка, следившая за ними, вошла в пещеру.

В нескольких словах она сообщила своему господину о предполагаемом свидании Анжелы с Флореалем-Аполлоном, указала ему время и место. После этого она поспешила на плантацию, куда явилась несколькими минутами раньше прибытия Колета и его товарищей.

Дювошель, довольный представившимся случаем овладеть своим врагом, немедленно захватил с собой солдат и поехал к месту встречи. Но вследствие темноты он чуть не заблудился в лесу и не будь грома выстрелов и отчаянных криков, помощь прибыла бы слишком поздно, чтобы спасти Анжелу.

К полночи маленькая группа достигла плантации. Бираг и Колет не спали еще; увлеченные игрой в карты, они забыли о времени.

Велико было их изумление при виде Анжелы, которая по их мнению, должна была находиться в постели, Дювошеля, которого они оставили в пещере, и, особенно, Флореаля-Аполлона, который был привезен пленником.

Последовали длинные объяснения.

Затем Анжела последовала в свои комнаты, опираясь на плечо матери Марселена, которая уже совершенно успокоилась на счет своего сына, когда он, вдали от нескромных взоров, сбросил с себя маску трупа и сжал ее в своих объятиях в доказательство того, что он по-прежнему жив и здоров.

Исполнив этот священный долг, юноша вошел в комнаты, чтобы присутствовать на совете, который открыли его господа.

Флореаль-Аполлон, по-прежнему, привязанный к седлу и охраняемый десятком солдат, не спускавших с него глаз, ожидал на дворе своей участи.

Между тем, в комнатах начался совет.

— Что теперь нам делать? — спросил первым Колет.

— Я думаю, — отвечал Дювошель, — раз этот негодяй попал к нам в руки, расстреляем его и весь разговор!

— Конечно, это можно сделать очень быстро, — вставил Бираг, — но имеем ли мы право поступать таким образом?

— Если не имеем, то сами возьмем его, вот и все, — сказал Дювошель.

— Но это будет несправедливо, — вскричал плантатор.

— Ба, о чем тут спорить? Предположим, например, что я убил бы его на месте, вместо того, чтобы везти его сюда. Не все ли равно?

— Это правда, но вы ведь не сделали этого!

— И теперь сожалею!

— А вы как думаете, сударь? — обратился плантатор к своему гостю, который тоже присутствовал здесь, не принимая никакого участия в этом оригинальном военном совете.

— Господа, — отвечал француз, — так как вы оказываете мне честь узнать мое мнение, то должен сказать, что я уроженец своей страны, где законность стоит выше всего. Во Франции закон покровительствует всем гражданам и никто не имеет права сам судить других, как бы ни были тяжелы их преступления.

— Как же нам поступить?

— Я думаю, что вы должны завтра же отправить его в Порт-о-Пренс и там передать в руки правосудия.

— Гм, — проговорил Дювошель, — законность — прекрасная вещь. К несчастью, нам нельзя забывать, что мы находимся не во Франции, а в Сан-Доминго.

Потом, обращаясь к Марселену, добавил:

— А каково твое мнение, Марселен?

— По моему мнению, господин, — отвечал тот, — нам совсем не следовало захватывать Флореаля-Аполлона.

— Так, а следовало его убить?

— Нет, отпустить.

— Как освободить, — вскричали все. — Да ты с ума сошел, Марселен!

— Позвольте ему объясниться, — вступился француз, — Я, кажется, понял его мысль. И мне кажется, что он опять-таки прав!

— Ну, это уж слишком! — вскричал Дювошель,

— Посмотрим. Объясни же нам, Марселен, — вмешался Жозеф Колет, — почему мы должны были выпустить из своих рук Флореаля-Аполлона?

— Потому что, господин, я знаю теперь его убежище и мы всегда можем найти его, когда захотим.

— Но ведь ты же знаешь, — вскричал Дювошель, — что оно недоступно!

— Может быть, господин! Но я уже раз побывал там, так почему же мне не пойти туда во второй раз? Впрочем, теперь дело не в этом…

— Ты положительно с ума сошел, — заключил Дювошель.

— Позвольте же ему объясниться, брат! — прибавил Жозеф Колет.

— Хорошо, продолжай, мы слушаем.

— Мы должны, прежде всего, спасти Марию, — сказал юноша, — а кто теперь поручится, что раздраженные пленом вождя, Воду не принесут в жертву нашу маленькую Марию, которая осталась бы жива, по крайней мере, в продолжении некоторого времени, если бы Флореаль-Аполлон остался на свободе. У меня есть еще и другие соображения, но довольно и этих!

— Правда, — вскричал Дювошель, с отчаянием ударяя себя по лбу. — Мальчик прав! Боже мой, я же совсем забыл о своей дочери!

— Что же делать? — в смятении спросил Бираг.

— Черт возьми, — вскричал Дювошель, — освободим же этого негодяя!

— Постойте, — с живостью проговорил Марселен. — Поспешность все испортит. Не делайте этого!

— Как, ты уже отказываешься от своего мнения?

— Вовсе нет, господин, но вы ведь знаете, как хитер Флореаль-Аполлон? Если мы дадим ему свободу теперь, это может показаться ему подозрительным!