Новая Бразилия - Эмар Густав - Страница 13

Вот явление, которое, вероятно, покажется диким нашим европейским политикам, судящим о государях и государствах по Римскому праву: в Бразилии вот уже много лет нет ни политических преступлений, ни государственных преступников, ни предостережений, ни заговоров, ни доносов.

Там мысль и суждение каждого свободны, и всякий вправе высказать их; император дон Педру II основывал свое величие не на прерогативах своей особы, а на характере и деяниях.

Так как дух народа Бразилии есть дух терпимости, примирения и общительности, то даже и самый католицизм, хотя и считается господствующей государственной религией, не смеет громить своими проклятиями и анафемой.

Вот каково положение дел в Бразилии и как его следует изображать, чтобы мы, европейцы, могли себе составить верное понятие об этой стране.

Однако есть умники, государственные люди, глубокие политики, которые говорят: «У нас нет никакой инициативы, нет последовательности в делах, нет организации, словом, нет движения… много речей и мало действий… нам нужно сильное, энергичное правительство, сильный, энергичный человек».

А конституция? А присяга? Уж не бросить ли весь этот хлам прямо в яму?

Так, значит, требуется сильная рука, сильное правительство?!

Это гораздо легче встретить, чем государя, человека добросовестного и не себялюбивого.

Стоит только вспомнить последнюю империю во Франции или нынешнюю Германию. Там нет общественного духа, общественного настроения, нет контроля, нет свободной личной инициативы: нация-машина действует, вертит жернова, пашет, сеет, производит и продает — и из этой громадной мастерской выходят чудеса. Но ведь это какое-то карательное заведение, нечто вроде рабочего дома.

Что касается меня лично, то я предпочитаю конституцию энергичному правительству и честного добросовестного человека — человеку сильному.

Бразилия имела земли, рудники, прииски и прекраснейшие порты, ей не хватало только заботы и независимости, без чего все мертво и бессильно. И вот она получила независимость, и с этого дня Бразилия как будто возродилась. Она счастлива и богата; ей не остается ничего более желать. Правда, нет громкой славы и громких подвигов, но зато есть счастье. Кто-то сказал: «Счастливы те народы, у которых нет истории». Но Бразилия имеет свою славную историю, она создала ее всю сама силой своего мужества, устойчивости и правильного суждения. Теперь она вступила в новую эру своей истории. Это история прогресса, труда, мирной борьбы и соревнования, борьбы, в которой нет ни побежденных, ни победителей.

ГЛАВА VII. Город

Сделав беглый и краткий, но точный обзор истории этой страны, я продолжу свой рассказ о моих странствиях по городу.

Я поселился, как уже говорил ранее, у господина Лидена. Комната, которую я занимал у него в доме, была большая, прекрасно вентилированная, светлая и хорошо обставленная, но бразильские постели — это нечто ужасное для иностранцев, привыкших к более или менее удобным постелям. Это какие-то лепешки, толщиной пальца в четыре, не более, и до того жесткие, что трудно даже предположить, из чего эти матрацы могут быть сделаны. О больших подушках здесь не имеют даже понятия, а маленькие головные подушки ни на что не похожи. Простыни походят на носовые платки, кроме того, полагается бумажное одеяло и мустикер, то есть род полога. Приходится ложиться без огня, герметически закупорив окна, если не желаешь быть съеденным всякого рода насекомыми, мошками и т. п. Эти мошки, почти незаметные для глаза, кусают чрезвычайно больно.

Почти час спустя, после того как я лег в постель и все ворочался с боку на бок, стараясь заснуть, я вдруг почувствовал, что какое-то животное бегает по мне; я широко раскрыл глаза и увидел отвратительную ящерицу телесного цвета, производившую такое впечатление, как будто с нее содрали кожу. Выскочив из кровати, я укутался своим плащом и провел весь остаток ночи в кресле-качалке, где проводил затем все ночи во время моего пребывания в Рио.

Утром господин Лиден осведомился о том, как я спал, и я рассказал ему неприятную историю с ящерицей. Мой любезный хозяин весело расхохотался.

— Ба! — сказал он. — Дня через два-три вы об этом совершенно забудете. Все постели в Рио таковы, а что касается этой ящерицы, то хотя она действительно не очень привлекательна, но зато будет вам очень полезна.

— Каким образом?

— Прежде всего я должен вам сказать, что она совершенно безобидна; предоставьте ей бегать, где ей вздумается, — и она избавит вас от всяких мошек и насекомых, наполняющих здесь все дома.

Я принял его слова к сведению и предоставил этому милому животному охотиться вволю. Вскоре мы стали с ним большими друзьями.

В одиннадцать часов, обычный час завтрака, я спустился в столовую, где господин Лиден со своей семьей кушал за длинным столом вместе с десятком своих рабочих-португальцев. Для меня же был накрыт особый столик. Но я вовсе не желал этого и тут же объявил господину Лидену полуукоризненно-полушутя, что поселился у него вовсе не для того, чтобы жить одному, как какой-то мизантроп, а чтобы жить с ним и его семьей, и что вовсе не считаю себя таким аристократом, для которого унизительно сесть за один стол с ним и его рабочими.

К кофе прибыл и господин Сойе, обещавший отправиться вместе со мной на таможню. Так как у меня было с дюжину ящиков, тюков и чемоданов, то господин Лиден любезно предложил мне свою тележку.

Таможня в Рио — поистине великолепное и грандиозное здание; там масса служащих; повсюду замечается лихорадочная деятельность и строгий порядок в администрации. Я ожидал больших задержек и множества затруднений, но господин Сойе прекрасно знал все таможенные порядки, все ходы и выходы этого громадного здания и провел меня к директору таможни. Когда ему доложили обо мне, он тотчас же приказал проводить меня к нему в кабинет. Я увидел перед собой утонченно-любезного господина, прекрасно говорившего по-французски. Поговорив с ним с полчаса, мы расстались очень дружелюбно, после чего один из чиновников проводил меня туда, где находился мой багаж. Меня заранее предупреждали о том, что здесь осмотр очень строгий и что чиновники исполняют свои обязанности очень добросовестно. Это меня не беспокоило, ничего запрещенного у меня не было, но мне было неприятно думать, что станут ворошить мое платье и белье. Однако меня ожидал приятный сюрприз: когда я подал чиновнику ключи от своих ящиков и чемоданов, он любезно отказался принять их, сказав, что ему известно, что я не имею при себе контрабанды; очевидно, относительно моего багажа были сделаны распоряжения.

Господин Лиден был крайне удивлен, что мы так скоро вернулись. Я рассказал ему, как счастливо я отделался от всех этих формальностей.

Когда весь мой багаж был внесен в мою комнату и вещи расставлены по местам, мы с господином Сойе снова отправились в город по делам.

Со времени восшествия на престол дона Педру II было пристроено несколько новых кварталов, город разросся более чем наполовину и украсился множеством прекрасных памятников, зданий, множеством бульваров и садов, которые содержатся в образцовом порядке.

Те, кто построил город, непростительно ошиблись в выборе места для основания города, который должен был со временем иметь такое большое значение. Город — имеется в виду весь старый город — лежит на болоте. Из этого проистекает много важных неудобств: во-первых, дома не могут иметь погребов, а затем, когда над городом собирается гроза и разражается ураган, какой постоянно бывает в Рио, то есть свирепствующий с бешенством над злополучным городом, то болота, образующие местную почву, окутываются туманом, отягощенным электричеством. Благодаря этому здесь во время грозы положительно нечем дышать, и воздух, вместо того чтобы освежиться, становится после грозы лишь более тяжелым и удушливым.

Говорят, что эти грозы, в связи с вредными испарениями болот на узких улицах, являются одной из главных причин желтой лихорадки, ежегодно свирепствующей в Рио, в сезон дождей, перемежающихся с сильным зноем, действуя особенно пагубно на приезжих, преимущественно на европейцев.