Меткая Пуля - Эмар Густав - Страница 90

Вождь презрительно улыбнулся. В порыве бешенства Волчица занесла над ним кинжал, но Цвет Лианы перехватила ее руку.

Маргарет обернулась, словно тигрица, но, узнав девушку, выронила оружие из трепещущих рук, и в лице ее мгновенно отразились кротость и неизмеримая любовь.

— Ты! Ты здесь! — вскричала она. — Бедное дитя, ты не забыла о назначенном мной свидании, Бог прислал тебя!

— Да, — ответила девушка, — Великий Дух видит все, моя мать добра, Цвет Лианы любит ее, зачем так терзать человека, который заменил отца безродной сестре? Вождь всегда был добр к Цвету Лианы; простите его.

Маргарет посмотрела на милую девушку с тупым оцепенением, потом вдруг черты ее лица исказились, и она захохотала пронзительным, порывистым смехом.

— Как! — вскричала она резким голосом. — Ты, ты, Цвет Лианы, просишь за этого человека?

— Он был мне отцом, — просто ответила девушка.

— Да ведь ты не знаешь его!

— Он всегда был добр.

— Молчи, дитя, не проси Волчицу, — мрачно сказал вождь. — Серый Медведь воин, он сумеет умереть.

— Нет, вождь не должен умереть, — твердо возразила индианка.

Серый Медведь усмехнулся.

— Отомщен-то я, — сказал он.

— Собака, молчи! — крикнула на него Волчица и каблуком ткнула ему в лицо. — Молчи — или я вырву твой ехидный язык!

Индеец презрительно усмехнулся.

— Моя мать пойдет со мной, — сказала девушка, — я развяжу вождя, чтобы он вернулся к своим воинам, которые идут на бой.

Она подняла с земли кинжал и встала на колени возле пленника.

Теперь Волчица остановила ее руку.

— Прежде чем освободить его, ты должна выслушать меня, дитя.

— После выслушаю, — возразила девушка, — вождю следует быть со своими воинами во время боя.

— Умоляю тебя, Цвет Лианы, во имя того, что я сделала для тебя, выслушай меня пять минут, — настаивала Волчица. — После, когда я кончу говорить, если ты непременно захочешь освободить этого человека, клянусь, я не буду препятствовать тебе в этом.

Девушка долго смотрела на нее и наконец ответила своим тихим и приятным голосом:

— Говорите, я слушаю.

Глубокий вздох облегчения вырвался из стесненной груди Волчицы.

Наступила тишина.

Только и было слышно, что глухое мычание пленника.

— Ты права, — сказала наконец Волчица грустным голосом, — этот человек опекал тебя, был добр к тебе и взрастил тебя, — как видишь, я отдаю ему справедливость… Но рассказывал ли он тебе, как ты попала в его племя?

— Нет, никогда! —'прошептала девушка с грустью.

— Тогда я открою тебе тайну, которой он не смел открыть… В такую же ночь, как эта, человек, которого ты называешь отцом, напал во главе шайки свирепых воинов на твоего настоящего отца, захватил его со всем семейством, и пока твои два брата по приказанию этого чудовища жарились живые на костре, с твоего отца, привязанного к соседнему дереву, сдирали кожу живьем!

— Какой ужас! — вскричала девушка, мгновенно вскочив.

— А если ты не веришь мне, — продолжала Волчица пронзительным голосом, — сорви со своей шеи мешочек, сделанный из кожи твоего несчастного отца, и ты найдешь в нем то единственное, что сохранилось от него на земле.

Нервным движением девушка сорвала с шеи ладанку и судорожно сжала ее в руке.

— О! — воскликнула она. — Нет, нет, это невозможно, такое зверство немыслимо!

Вдруг она вытерла слезы, пристально посмотрела на Волчицу и вскричала со страшным выражением в голосе:

— Вы-то, вы откуда знаете об этом? Кто вам сказал, тот солгал!

— Я сама присутствовала при этом, — холодно возразила Волчица.

— Вы присутствовали? Вы?! Вы видели эту ужасную смерть?

— Видела. Я была при этом.

— Зачем? — вскричала девушка вне себя. — Отвечайте, зачем?

— Зачем? — повторила Волчица с невыразимым величием. — Зачем? Потому что я твоя мать, дитя!

При этом неожиданном открытии девушка мгновенно изменилась в лице, она будто онемела, глаза ее широко раскрылись, она вся затряслась от нервного трепета. С минуту она тщетно силилась вскрикнуть, потом вдруг разразилась рыданиями и упала в объятия Маргарет, вскричав душераздирающим голосом:

— Моя мать! Моя мать!

— Наконец! — исступленно взревела Волчица. — Наконец ты мне возвращена! Теперь ты моя!

Несколько мгновений мать и дочь, поглощенные собственными чувствами, забыли про весь мир.

Серый Медведь хотел воспользоваться этим случаем, чтобы спастись.

Он стал тихо откатываться в сторону, чтобы достигнуть таким способом края склона.

Вдруг девушка увидела его, подняла голову, как бы ужаленная змеей, и подбежала к нему.

— Стой! — крикнула она.

Вождь замер в неподвижности; судя по голосу девушки, он счел себя погибшим и покорился своей участи с тем фатализмом, который лежит в основе характера индейцев.

Однако он ошибался.

Цвет Лианы, вся бледная, устремляла горящий взор то на мать, то на человека, лежавшего у ее ног, и спрашивала себя в душе, ей ли, облагодетельствованной вождем, принадлежит право мстить ему за смерть своего отца; она чувствовала, что рука ее не достаточно сильна, сердце не достаточно жестоко для подобного поступка.

В течение нескольких мгновений три действующих лица этой страшной сцены оставались погружены в грозное безмолвие, нарушаемое только глухим и таинственным шепотом ночи.

Серый Медведь не боялся смерти, но он трепетал при мысли, что оставит неоконченной славную задачу, за которую взялся; он стыдился, что попал в ловушку, расставленную ему сумасшедшей. Вытянув шею вперед, он тоскливо следил, нахмурив брови, за теми чувствами, которые попеременно отражались на лице девушки, как в зеркале, чтобы по ним определить, есть ли хоть один шанс на спасение его жизни, драгоценной для тех, кого он хотел освободить.

Хоть он и покорился своей участи, однако надежды не терял; напротив, он усиленно боролся до последней минуты.

Наконец Цвет Лианы подняла голову. Ее прекрасное лицо имело необыкновенное выражение, оно сияло торжеством, ее кроткие голубые глаза точно лучились.

— Дайте мне пистолеты, которые у вас в руке, — обратилась она к матери голосом мелодичным и выразительным.