Медвежонок Железная Голова - Эмар Густав - Страница 6

прочел я ее, и на сей раз с еще большим удовольствием, чем некогда на корабле.

Тотчас по прочтении я положил рукопись перед собой и твердо вознамерился воспользоваться ею в самом скором времени.

Изложение этой рукописи я представляю читателю. Ему судить, прав ли я был, когда извлек ее из забвения.

Что касается меня, то, когда несколько, лет назад случай привел меня на остров Сент-Кристофер, я был далек от мысли, что в этом почти никому не ведомом уголке мира меня ожидает такая удача.

А теперь, как говорят испанцы, простите автору его ошибки.

ГЮСТАВ ЭМАР Париж, 10 августа 1868 г.

ГЛАВА I. В которой автор встречается с капитаном Медвежонком Железная Голова

В пятницу 13-го сентября 16.. года, в восьмом часу вечера, гостиница «Сорванный якорь», расположенная на самом берегу гавани Пор-Марго и являвшаяся привычным местом сборищ флибустьеров и буканьеров с Тортуги и Санто-Доминго, пылала огнями, как горнило среди темной ночи, и оглушительный шум от криков, хохота, пения и звона бьющейся посуды несся из раскрытых навстречу свежему морскому ветру окон.

Множество обывателей, буканьеров, флибустьеров, вербованных работников, женщин, детей и даже стариков с любопытством толпились у дверей и окон гостиницы, не обращая внимания на тарелки, стаканы и бутылки, то и дело летевшие их сторону изнутри, и весело примешивали свои возгласы к неистовому шуму, производимому тремя десятками пирующих за громадным круглым столом в большой зале «Сорванного якоря».

В этот вечер в гостинице «Сорванный якорь» устраивался кутеж на флибустьерский лад, то есть до победного конца. От вина побагровели лица, засверкали взгляды, загудели головы, забурлила кровь.

Капитан, прозванный Медвежонком Железная Голова, один из самых грозных флибустьеров Черепашьего острова, утром этого дня набрал из Береговых братьев экипаж в четыреста семьдесят три человека, и набор он совершал с величайшим тщанием, из самых отчаянных флибустьеров, находившихся в это время в Пор-Марго, Пор-де-Пе и Леогане. Этой же ночью стоявший на рейде фрегат «Задорный» должен был сняться с якоря и отправиться неизвестно куда.

Перед выходом в море капитан собрал на прощальном пиру всех своих старых друзей; самые знаменитые из предводителей флибустьерства сидели за столом и провозглашали тосты за успех таинственной экспедиции Медвежонка.

Тут были и Монбар Губитель, и Прекрасный Лоран, и Мигель Баск, и Тихий Ветерок, и Граммон, и Питриан, и Олоне, и Александр Железная Рука, и Давид, и Пьер Легран, и Польтэ, и Дрейк, и много других Береговых братьев, быть может, не столь знаменитых, но не менее страшных.

Бертран д'Ожерон, представитель власти Людовика XIV, губернатор Черепашьего острова и французской части Санто-Доминго, сидел на почетном месте. По правую руку от него восседал виновник торжества, Медвежонок Железная Голова, полевую — Пьер Легран, молодой человек лет двадцати пяти, с тонкими и благородными чертами лица, заместитель командующего предстоящей экспедицией.

Остальные флибустьеры сидели кому где досталось место. Целая толпа несчастных работников, едва прикрытых штанами и холщовой с жирными и кровавыми пятнами рубашкой в лохмотьях, быстро и безмолвно, как привидения, сновала вокруг пирующих с блюдами, тарелками и жбанами, которые флибустьеры забавы ради часто бросали им в голову — разумеется, предварительно осушив.

Надо сказать, что для Береговых братьев, которые все до единого прошли через этот тяжелый искус, обязанный работник, или данник, или вербованный, или попросту слуга был лишь вьючным животным, и они присвоили себе право на жизнь и смерть этих несчастных на долгих три года их рабства.

Медвежонку, настоящего имени которого никто из присутствующих не знал, было в то время года тридцать два; он отличался исполинским ростом и необычайной силой.

Черные глаза Медвежонка метали молнии, на правильных и красивых чертах лица лежал отпечаток неизъяснимого благородства и огромной силы воли. Длинная и густая черная борода, скрывавшая всю нижнюю часть его лица и падавшая веером на грудь, придавала его внешности выражение странное, роковое. Его движения были сдержанны, изящны, походка — благородна, голос — чист и звучен.

Как и у большей части Береговых братьев, в его жизни была тайна, которую он тщательно скрывал.

Никто не знал, кто он и откуда; все относящееся к прошлой его жизни, даже имя его, — все было покрыто мраком.

О событиях, произошедших в его жизни, знали только с тех пор, как он прибыл на Антильские острова.

Хоть и непродолжительная, жизнь эта была мрачна и печальна.

В течение нескольких лет этот человек терпел жестокие муки, и у него не вырвалось ни одной жалобы, ни разу не надломило его незаслуженное несчастье.

Вопреки обычаям флибустьеров, он жил уединенно, не стремясь сойтись с кем бы то ни было.

Словом, это был человек незаурядный.

Мы приведем два примера в доказательство нашего утверждения.

Первое свидетельствовало о необычайной смелости в ту эпоху суеверий, в которую он жил: он не побоялся сняться с якоря в пятницу, тринадцатого числа, с экипажем в четыреста семьдесят три человека.

Второе носило отпечаток еще большей оригинальности: куда бы он ни направился, его постоянно сопровождали две гончие и два кабана, страшно свирепых, однако живших между собой в самом добром согласии и преданных ему донельзя.

Даже теперь, сидя с гостями, он не разлучался со своими спутниками; четвероногие друзья лежали у его ног и то и дело получали остатки самых лучших кусков с его тарелки.

Капитан, прозванный Медвежонком Железная Голова, — одно из главных действующих лиц этого рассказа, поэтому мы опишем в нескольких словах, что с ним приключилось со времени прибытия на острова.

Лет за шесть или семь до того времени, с которого начинается наше повествование, в Пор-Марго прибыло судно из Дьеппа.

Корабль был нагружен разнообразными товарами, необходимыми для колонистов; кроме того, на нем находились восемьдесят пять вербованных, мужчин и женщин, которых агенты Вест-Индской компании2 набрали во Франции за смехотворную цену, прельщая их тем, что в колониях им предоставят заниматься своим ремеслом, например, каменщика, плотника, доктора и даже живописца. Александр Оливье Эксмелин, впоследствии ставший историком Берегового братства, завербовался в Париже в качестве хирурга, а по прибытии на острова был продан с аукциона и три года оставался невольником одного из самых жестоких флибустьеров Санто-Доминго.

По обычаю несчастные, о которых мы говорим, на другой день после высадки, несмотря на все их протесты, пускались с молотка на торгах и присуждались колонистам, обывателям и буканьерам, явившимся купить живой товар.

Один из этих бедняг, красивый молодой человек лет двадцати шести—двадцати семи, пытался было протестовать против вопиющей несправедливости, жертвой которой стал, но вскоре ему пришлось убедиться, что рассчитывать на поддержку местных властей не приходится и что его требования натыкаются лишь на насмешки и грубые шутки.

Тогда он склонил голову, видимо покорившись своей участи, и молча последовал за своим повелителем.

Новый его хозяин был буканьер из внутренних земель Санто-Доминго, носивший имя Пальник. Неотесанный, грубый и злой, он находил наслаждение, безжалостно терзая своего нового работника, заставляя его перетаскивать неподъемные тяжести, колотя без всякого повода, из одной только прихоти, и не давая ему иной пищи, кроме объедков, которые доставались собакам.

Работник безропотно переносил все унижения и невзгоды, жестокости противопоставляя терпение и только стараясь еще больше угодить бездушному хозяину, в руки которого привела его роковая судьба.

Покорность эта нисколько не смягчала буканьера; напротив, в кротости и послушании своего слуги он видел хвастливый вызов и увеличивал притеснения, ища предлога, чтобы покончить с человеком, которого ничто, по-видимому, не могло вывести из себя.