Искатель следов - Эмар Густав - Страница 11

— Говорите.

— Скажите мне, как зовут вашу сестру?

— Эллен. Это ангел-хранитель нашей семьи… Меня зовут Шоу.

— Очень благодарен за то, что вы сообщили мне свое имя, хотя я и не знаю причины, которая вас заставляет действовать таким образом.

— Я вам это сейчас скажу. Я люблю мою сестру Эллен больше всего на свете… она велела мне предложить вам мою дружбу, и я исполняю ее приказание… Помните же, незнакомец, что Шоу вам друг на жизнь и на смерть.

— Я этого не забуду, хотя надеюсь, что мне никогда не понадобится напомнить вам ваши слова.

— Тем хуже, — проговорил американец, покачивая головой: — но если вы когда-нибудь потребуете от меня услуги, я докажу вам, верьте слову кентуккийца31 , что я умею держать свое слово.

С этими словами молодой человек, повернув лошадь, исчез в извилинах леса.

Долина Бизонов, освещенная последними лучами заходящего солнца, казалась океаном зелени, которому вечерний золотистый туман придавал волшебный вид. Легкий ветерок перебегал с высоких вершин кедров, каролинских бинионий, тюльпанных и перуанских деревьев на высокую траву, росшую на берегах Рио-Сан-Педро.

Дон Пабло, бросив поводья на шею лошади и задумчиво опустив голову, медленно продвигался вперед, не обращая внимания на желтокрылых дятлов, багряных галок и кардиналов, перепархивавших с ветки на ветку и приветствовавших, каждый на своем языке, приближение ночи.

Час спустя молодой человек уже подъезжал к асиенде.

Но рана, полученная им в плечо, была серьезнее, чем он предполагал сначала; он был принужден, к великому своему сожалению, лежать в постели, что не позволило ему, несмотря на его желание, попытаться снова увидеться с девушкой, образ которой глубоко запечатлелся в его сердце.

Как только мексиканец удалился, скваттеры снова принялись рубить деревья и распиливать их на доски; работу эту они не прекращали до тех пор, пока не стало совсем темно.

Эллен отправилась в хакаль, где вместе с матерью принялась хлопотать по хозяйству.

Название «хакаль» носила, собственно, жалкая хижина, с плетневыми стенами, дрожавшая при малейшем ветре и пропускавшая внутрь как дождь, так и солнце. Эта хижина была разделена на три отделения: правое служило спальней обеим женщинам, левое занимали мужчины, а среднее отделение, в котором стояли изъеденные червоточиной скамейки и стол из плохо обтесанных досок, было в одно и то же время и кухней, и столовой.

Было поздно; скваттеры, усевшись вокруг очага, на котором кипела большая железная кастрюля, ожидали возвращения Красного Кедра, находившегося в отсутствии с самого утра. Наконец издали донесся стук лошадиных копыт; шум постепенно приближался, и вскоре перед хакалем остановилась лошадь, а вслед за тем в комнату вошел человек.

Это был Красный Кедр.

Скваттеры медленно повернули к нему головы, но никто не побеспокоился подняться и не сказал ему ни одного слова.

Одна только Эллен встала и направилась к отцу, которого горячо поцеловала.

Гигант схватил девушку своими сильными руками, поднял ее в воздух и несколько раз поцеловал, говоря ей грубым своим голосом, который значительно смягчался нежностью:

— Добрый вечер, моя голубка.

Потом он поставил ее на пол и, не обращая уже больше на нее внимания, тяжело опустился на скамью у стола, подставляя ноги к огню.

— Эй, жена, — крикнул он через минуту, — давай ужинать, черт возьми! Я голоден как койот.

Жена не заставила повторять себе приказание два раза, и через несколько минут огромное блюдо фасоли с индейским перцем, смешанным с копченым мясом, дымилось уже на столе рядом с большими горшками пульке.

Четверо мужчин с аппетитом сильно проголодавшихся людей молча уничтожали этот скромный ужин. Как только фасоль и мясо исчезли, Красный Кедр и его сыновья закурили трубки и, все также молча, принялись курить, потягивая в то же время пульке большими глотками.

Наконец Красный Кедр вынул трубку изо рта и, стукнув кулаком по столу, грубым голосом крикнул:

— Эй, бабы, вон отсюда! Вам тут больше нечего делать, вы нам только мешаете; убирайтесь к черту!

Эллен и ее мать тотчас же вышли из кухни и удалились в устроенное для них отделение.

В продолжение нескольких минут слышно было, как они ходили по своей комнате взад и вперед, а потом все стихло.

Красный Кедр сделал знак.

Сеттер встал и, подойдя тихонько к перегородке, приложил свое ухо и стал прислушиваться, затаив дыхание, потом он опять сел на свое место и спокойно объявил:

— Они обе спят.

— Живо, волчата! — шепотом отдал приказание старый скваттер. — Торопитесь: нам нельзя терять ни одной минуты, нас и так давно уже ждут.

Вслед за тем в кухне разыгралась странная сцена. Скваттер и его сыновья открыли большой сундук, стоявший возле перегородки, и достали оттуда различные предметы странного вида: большие мокасины, легины32 , бизоньи шкуры, ожерелья из когтей гризли33 , словом, полные костюмы индейцев.

Скваттеры переодевались краснокожими. Когда они надели на себя эту одежду, делавшую их неузнаваемыми, они дополнили метаморфозу, раскрасив свои лица красками.

Путешественник, которого случай привел бы в эту минуту в хакаль, подумал бы, наверное, что в нем живут апачи или команчи. Свое обыкновенное платье скваттеры заперли в сундук, ключ от которого Красный Кедр взял себе, а затем четверо мужчин, вооруженные американскими карабинами, покинули хижину, вскочили на лошадей, стоявших оседланными, и быстро помчались по извилистым лесным тропинкам.

В ту минуту, когда они исчезли во мраке, Эллен показалась на пороге хижины, бросила полный отчаянья взор в ту сторону, куда они удалились, и упала на землю, шепча со слезами в голосе:

— Боже мой! Какое еще новое преступление совершат они в эту ночь?!

На берегу Рио-Сан-Педро, на склоне одного холма, раскинулась деревушка, состоявшая из десятка хакалей, в которых жило около шестидесяти душ, считая в том числе мужчин, женщин и детей.