Форт Дюкэн - Эмар Густав - Страница 22

В тот день, когда капитан де Виллье занимался на берегу речки рыбной ловлей и чтением в одно и то же время и чуть не поплатился жизнью за свою беспечность, исполнился ровно месяц со дня его прибытия в добровольное изгнание в форт Дюкэн.

Часто ли в течение этого месяца вставал образ Камиллы де Малеваль перед глазами блестящего офицера? Жалел он или нет о том, что так резко прервал всякие сношения с очаровательной вдовушкой? Не вздыхал ли он по временам, сравнивая свое настоящее более чем скромное существование с веселою жизнью великосветского общества в Квебеке? Может быть, в последнем случае главную роль играла монотонно-однообразная жизнь в форте, находившемся на границе с пустыней и, благодаря этому, лишенном всех удобств местностей, пользующихся плодами цивилизации?

Все эти вопросы разъяснятся сами собой и притом в самом непродолжительном времени.

Прежде всего нужно заметить, что появление очаровательного создания, которое таким чудесным образом спасло ему жизнь, окончательно разрушило чары, привязывавшие его к прошлому, как бы хорошо оно ни было. Пылкая и капризная великосветская дама навсегда лишилась места в его сердце. Все его помыслы были теперь заняты простодушной девушкой, безыскусственная речь которой заставляла его испытывать сладостное волнение истинной любви. Здесь он в первый раз всеми фибрами своего сердца ясно ощущал, что любит.

Прошло несколько дней, и его любовь к канадке только еще больше усилилась. Каждое утро молодой человек в сопровождении Золотой Ветви, к которому он питал полнейшее доверие, отправлялся в пироге на условленное место свидания, куда аккуратно являлась и молодая девушка. Долгие часы незаметно пролетали в составлении проектов будущего и в торжественных клятвах во взаимной любви перед лицом лучезарного солнца. Затем молодые люди расставались.

На другой день они снова сходились и снова велись бесконечные разговоры, при чем повторялось все то же, что обыкновенно проделывается в этой вечно старой и вечно юной истории, которую называют любовью. Дивная музыка, от которой так сладостно дрожали и будут дрожать все струны двух бьющихся в унисон сердец! Нет ничего целомудреннее и привлекательнее этих свиданий, оканчивающихся пожатием руки. Никогда ни одного поцелуя.

Если бы кому-нибудь из друзей Луи де Виллье пришлось присутствовать при этих свиданиях, они, наверное, ни за что не узнали бы в нем героя великосветских салонов Версаля и Квебека. Они не поверили бы ни своим ушам, ни своим глазам.

А между тем, молодой человек никогда в жизни не чувствовал еще себя счастливее.

Один раз Анжела не явилась утром на свидание. Капитан прождал ее целый день. Наконец, наступила ночь, а молодой девушки так и не было. Луи, вначале только слегка волновавшийся, к вечеру начал уже сильно тревожиться, точно предчувствуя что-то недоброе. Более благоразумный Золотая Ветвь тщетно старался успокоить его и придумать причины, которые могли задержать молодую девушку дома. Капитан не слушал его и, несмотря на поздний час, не решался покинуть места свидания и вернуться в форт Дюкэн.

Все самые убедительные доводы солдата разбивались об отчаянное упорство офицера.

— Если она не пришла, — говорил он, — значит, с ней случилось какое-нибудь несчастье. Понять не могу, что заставляет ее так тщательно скрывать от меня, где она живет. Хорош, должно быть, ее отец, если ей приходится, благодаря ему, бояться чужого! Я не увижу ее больше!

— Вы совсем напрасно так волнуетесь, капитан, и, наверное, увидите ее завтра же утром, поверьте мне. Молодая девушка не булавка, которую нельзя найти в копне сена. Женщина никогда не пропадет.

Несмотря на красноречие Золотой Ветви, граф де Виллье с мрачным предчувствием повернул назад.

Было уже очень поздно. Солнце садилось в волнах пурпура и золота за вершинами Аллеганских гор. Прохладный ветерок волновал поверхность реки, и на ней вздымались волны, как на океане.

Офицер, полурастянувшись на корме пироги, предавался своим печальным думам, не обращая внимания на великолепные пейзажи, развертывавшиеся, как в калейдоскопе, перед его глазами.

Вдруг он поднялся и стал прислушиваться. С правого берега реки доносился какой-то шум. Солдат остановил пирогу и тоже прислушался. С берега доносились страшные крики вперемежку с мольбами и раскатами веселого смеха.

— Что там такое? — спросил тихо граф.

— Похоже на то, что там режут кого-то.

— А что, если мы отправимся туда?

— Как прикажете, капитан, но только уж очень поздно, и, если мы станем заниматься чужими делами, мы упустим свои:

мы приедем в форт в то время, когда ворота будут уже заперты.

— Да, это правда. Поедем в форт, — отвечал капитан.

— Тем более, что в этих местах дикари воют таким же точно образом. Иной раз, право, можно подумать, что они собираются перерезать горло один другому, а подойдешь поближе и окажется, что ничего подобного нет, а они или молятся своим богам или же пляшут и поют на свадьбе.

Граф де Виллье поднял уже руку, чтобы подать знак Золотой Ветви продолжать путь, как вдруг раздирающий крик пронесся в воздухе, и капитан задрожал с ног до головы. Смертельная бледность покрыла его лицо. Он узнал голос Анжелы.

— Вперед! — крикнул он в ту же минуту взволнованным голосом.

Солдат тоже понял, в чем дело. Он не нуждался больше ни в каких объяснениях, повернул лодку и, налегая изо всех сил на весла, стрелой понесся к берегу.

Крики становились все слышнее и слышнее. Граф де Виллье, ни жив ни мертв, сидел на своем месте и только повторял поминутно:

— Скорей! Скорей!

Золотая Ветвь молча протянул ему весло. Луи схватил его. Пирога буквально летела по воде. Как только нос лодки ударился в прибрежный песок, офицер и солдат выскочили на берег, захватив с собою оружие.

Бегом направились они сквозь кустарник в ту сторону, откуда крики неслись теперь все чаще и слышались уже гораздо громче. Граф де Виллье и его спутник буквально задыхались от усталости, но они не только не уменьшили быстроты бега, а, напротив, напрягали последние усилия, стараясь достигнуть как можно скорее того места, откуда неслись крики, и так добежали до края поляны.