Город греха - Эллрой Джеймс - Страница 1

За несколько минут до двенадцати разразилась гроза: проливной дождь заткнул автомобильные клаксоны, смыл с улиц дудки и пищалки, рев которых обычно возвещает на Стрипе наступление Нового года, а в полицейском участке Западного Голливуда Новый 1950 год начался с волны звонков, вслед за которыми на места происшествий, завывая, помчались кареты скорой помощи.

00:03. ДТП на перекрестке Сансет и Ла Синега. Разбиты четыре машины, пострадали полдюжины человек. Прибывшие на место происшествия полицейские опросили очевидцев и установили виновность «чайника» на коричневом «Де сото» и армейского майора из казарм Кука, который ехал на служебной машине, бросив руль и держа на коленях собачек в бумажных карнавальных шляпках. Оба задержаны. Звонок в приют для животных на Вердуго-стрит.

00:14. Обвалился пустующий дряхлый сборный домишка на Свитцер-стрит. Под тяжелыми от сырости панелями погибла целовавшаяся там юная парочка; тела отправлены в окружной морг.

00:29. Короткое замыкание в неоновом панно, изображавшем Санта-Клауса и его свиту, вызвало возгорание проводов, которое перекинулось на питание огней рождественской елки, от чего вспыхнула сама елка, окруженная рождественскими фигурками. Сильные ожоги получили трое детей, укладывавшие завернутые в папиросную бумагу подарки возле сияющей в темноте фигуры младенца Христа.

На место выехали пожарный расчет, скорая помощь и три патрульные машины управления шерифа. Тут произошла небольшая административная накладка: на пожар прибыл также патруль полиции Лос-Анджелеса. Его по ошибке прислал новичок-дежурный, посчитавший, что аллея Сьерра-Бонита в секторе округа относится к городу.

Потом — пять пьяных водителей; затем — толпы подвыпивших и многочисленные нарушения общественного порядка, когда стали расходиться посетители клубов па Стрипе.

Вооруженное ограбление перед входом в «Голубую комнату Дэйва». Жертвы ограбления — два деревенских олуха, приехавшие в город на матч «Розовой чаши»[1] . Грабители, два негра, скрылись па пурпурном «меркури» 47-го года.

Лить па улице перестало только после трех ночи, и дежурный по участку, помощник шерифа детектив Дэнни Апшо предположил: наступившее десятилетие обещает быть паршивым. Если не считать запертых в обезьяннике пьяных и трезвых правонарушителей, в помещении полицейского участка он был один. Все патрульные и оперативные машины — на ночном дежурстве; никаких начальников, нет секретарши, ни одного оперативника в штатском.

Не мозолят глаза одетые в хаки патрульные, весь вечер бродившие с довольной ухмылкой от предвкушения служебных лакомств, какими тут считаются дежурство на Стрипе, шикарные женщины и рождественские корзинки от Микки Коэна, — извечный повод для грызни с городскими полицейскими.

Некому коситься на него, когда он разложит на столе свои учебники по криминалистике: Воллмера, Торвальда и Маслика — по методике осмотра места преступления, по изучению следов крови и как всего за час обыска найти веские улики в комнате размером 18 на 24 фута.

Переключив переговорное устройство на минимальную громкость и задрав ноги на письменный стол, Дэнни взялся за книги. Тема Ганса Маслика — предосторожности при снятии отпечатков пальцев с сильно обожженных рук и оптимальная концентрация химических препаратов, позволяющая удалить поврежденную ткань, не задевая слоя кожи, непосредственно несущего линии узора. Маслик усовершенствовал свою методику на жертвах страшного пожара 1931 года в тюрьме Дюссельдорфа. В его распоряжении оказалось множество трупов и образцов протокольных отпечатков, а поблизости было химическое предприятие, где работал честолюбивый молодой лаборант, ставший его добровольным помощником. Они с мэтром работали на перегонки: если раствор каустика вызывал глубокий ожог, тут же подбирались препараты, не проходящие сквозь зарубцевавшуюся ткань.

По ходу чтения Дэнни заносит в блокнот химические формулы. Он воображает себя ассистентом Маслика, работающим рука об руку с великим криминалистом, который по-отечески обнимает его, когда Дэнни делает удачный логический вывод. Прочитанное он мысленно примеряет к обожженным у елки с рождественскими фигурками детишкам и представляет, как он самостоятельно снимает отпечатки с крошечных пальчиков, сверяя их с официальными записями о рождении — необходимая мера предосторожности в больницах на тот случай, если малышей вдруг случайно перепутают…

— Шеф, у нас убийство.

Дэнни поднял от книги голову. В дверях стоял помощник шерифа Хосфорд, дежуривший на северо-восточном участке.

— Что? Почему не доложили с места?

— Я докладывал. Вы, должно быть, не… Дэнни отодвинул подальше книгу и блокнот:

— Что там?

— Труп мужчины. Я обнаружил его на Аллегро, в полумиле от Стрипа. Просто жуть, ничего подобного не…

— Оставайтесь за меня — я поехал.

Аллегро-стрит — узкая улочка, по одной стороне которой стоят бунгало в испанском стиле, а по другой — строительные площадки с рекламными щитами, сулящими элитное жилье на выбор в стиле «Тюдор», французской провинции или современного модерна. Дэнни притормозил при виде полицейского заграждения на козлах с красными сигнальными маячками. Тут же стояли три полицейские машины с включенными фарами, направленными в заросший сорной травой пустырь.

Дэнни остановил «шевроле» на обочине и вышел из машины. Кучка полицейских в дождевиках светят фонариками на землю. В колеблющемся свете уличного фонаря маячит рекламный щит элитного поселка Аллегро, обещающий возможность покупки и заселения к весне 1951 года. Патрульные машины располосовали пустырь лучами своих фар, высвечивая пустые бутылки, отсыревшие доски и клочки бумаги. Дэнни кашлянул; один из полицейских обернулся и нервно выхватил из кобуры револьвер.

— Спокойно, Гиббз, — сказал Дэнни. — Это я, Апшо.

Гиббз сунул револьвер на место, остальные копы расступились. От вида трупа ноги Дэнни стали подгибаться и его сразу замутило. Настоящему криминалисту такого позволять себе не полагается. Он собрался и взял себя в руки: