Гламорама - Эллис Брет Истон - Страница 15

— И вот мы с Дольфом заходим за кулисы во время вчерашнего показа Кельвина Кляйна — обычных два таких парня, которые время от времени передают друг другу бутылку Dewar's[25], а там Кейт Мосс, голая по пояс, прикрывает титьки обеими ручонками, а я думаю: «Ну и чего?» А потом, уже вечером, я напился какого-то смертельного мартини в «Match». У Дольфа — диплом инженера-химика, он женат — я имею в виду, женат — так что никаких тебе бимбо, и, хотя VIP-комната была битком забита евроволками, никакого тебе героина, никаких лесбиянок, никакой японщины и журнала «British Esquire». Мы тусовались с Ириной — это восходящая звезда, супермодель смешанного сибирско-эскимосского происхождения. После моего пятого смертельного мартини я спросил у Ирины, каково ей было провести все детство в эскимосском иглу. — Пауза. — Вечер, эээ, закончился вскоре после этого.

Дамьен поднимает свои темные очки, трет глаза, пытается в первый раз за сегодня приспособиться к дневному свету и просматривает заголовки в газетах.

— Хелена Кристенсен разводится с Майклом Хатченсом? Принца видели с Вероникой Уэбб? Ну и дела в мире творятся!

Внезапно Бо появляется за моим плечом и вручает мне новый исправленный список гостей, шепчет что-то неразборчивое насчет Gap мне в ухо, передает мне образец приглашения, на который Дамьен до сих пор ни разу не удосужился посмотреть, и вот ему вдруг приспичило, а также россыпь поляроидов и фотографий 8х10, на которых — сегодняшняя смена официанток, причем он украл снимки двух своих любимиц — Ребекки и Тыквочки, которые раньше обе работали в «Doppelganger's».

— Шалом Харлоу чихать на меня хотела, — сообщает Дамьен.

— У меня мурашки по спине бегут, — отзываюсь я. — Во все возрастающем количестве.

Я просматриваю меню, с которым заявились Бонго и Бобби Флэй: лосось, маринованный в соусе халапеньо на ломтиках черного хлеба, салат из рукколы и пряной зелени под бальзамическим уксусом, фокаччия с калифорнийскими артишоками, грудка цыпленка в травах с белыми грибами и/или грилеваный тунец со свежемолотым черным перцем, клубника в шоколадном соусе, а также гранитас из свежевыжатых соков.

— Кто-нибудь читал интервью Марки Марка в «Times»? — спрашивает Дамьен. — Он говорит, что нижнее белье преследует его почти как привидение.

— Меня тоже, Дамьен, — говорю я. — Послушай, вот порядок рассадки гостей.

Дамьен подозрительно изучает Бо на предмет реакции. Бо замечает это, делает кое-какие разъяснения насчет меню, а затем осторожно добавляет:

— И… меня тоже.

— Вчера мне хотелось трахнуть где-то так примерно двадцать незнакомок. Самых обычных девушек, тех, что попадались мне на улице. И только одна-единственная, которая просто не заметила мой «мерседес», которая не могла отличить Versace от Gap, которая даже не посмотрела на мой Patek Philippe. — Он поворачивается к гориллам, которые разглядывают меня с явным неодобрением. — Это часы такие, которых у вас скорее всего никогда не будет. Как бы то ни было, она единственная заговорила со мной, какая-то обыкновенная унылая девица, которая подошла ко мне в Chemical, и тогда я знаками печально объяснил ей, что я — немой, понимаете, то есть совсем, языка у меня нет, что я просто не могу говорить, и что бы вы думали? — выяснилось, что она владеет языком жестов!

Поймав на себе взгляд Дамьена, я говорю:

— Ну да!

— Поверь мне, Виктор, — продолжает Дамьен, — мир полон неожиданностей. Большинство из них скучные неожиданности, но тем не менее неожиданности. Само собой разумеется, я слегка испугался и оказался в унизительном положении. Можно даже сказать, что я запаниковал, но потом я все же с этим как-то справился. — Дамьен отхлебывает свой латте. — А может, я уже на самом деле выпал из жизни? Как я испугался, чувак! Я почувствовал себя… старым.

— О чувак, но тебе всего лишь двадцать восемь.

Я исподтишка киваю Бо, давая ему понять, что он может валить к себе наверх.

— Да, двадцать восемь. — Дамьен обдумывает сказанное, но вместо того, чтобы ответить, показывает рукой на стопки бумаги, лежащие на столе, и говорит: — Все идет по плану? Или нам грозят какие-то катастрофы, требующие моего личного вмешательства?

— Вот образец приглашения, — говорю я и вручаю ему листок. — Думаю, у тебя еще не было времени его посмотреть.

— Очень хорошо или, как любит говорить моя подруга Диана фон Фюрстенберг, — ошень карашо.

— Да, напечатаны на вторично переработанной бумаге чернилами на основе сока голубых… я хотел сказать, голубики… — Я закрываю глаза и трясу головой, пытаясь прийти в себя. — Прости, эти гомики противные наверху действуют мне на нервы.

— Открытие этого клуба, Виктор, равносильно политическому заявлению, — говорит Дамьен. — Я надеюсь, ты это понимаешь?

Я думаю про себя: «Я тебя умоляю!», — но вслух произношу:

— Да, чувак.

— Мы торгуем мифом.

— Тифом?

— Нет, мифом. М-и-ф-о-м. Ну, вот если бы твой сосед по парте сказал бы тебе, что может познакомить тебя с Мисс Америкой, чтобы ты ему сказал?

— Миф… Америка?

— Именно это я имею в виду, зайка! — Дамьен потягивается, затем снова откидывается на спинку скамьи в кабинке. — Ничего не могу поделать, Виктор, — говорит он безо всякого выражения. — Это как секс — когда ты ходишь по своему клубу. Я чувствую себя… состоявшимся.

— Чувак, как я тебя понимаю!

— Это не клуб, Виктор. Это афродизиак.

— Итак, вот, гмм, порядок рассадки гостей за столами на банкете, а вот список прессы, приглашенной на предшествующую вечеринку с коктейлями.

Я передаю Дамьену кипу листов, а он небрежно передает ее одному из своих горилл, который смотрит на нее как баран на новые ворота.

— Мне достаточно знать, кто сидит за одним столом со мной, — устало цедит Дамьен.

— Гмм, сейчас…

Я протягиваю руку, чтобы взять список назад, и какое-то мгновение горилла буравит меня взглядом перед тем, как ослабить хватку.

— Гмм, стол номер один — ты с Элисон, Алек Болдуин, Ким Бэсинджер, Тим Хаттон, Ума Турман, Джимми и Джейн Баффет, Тед Фильд, Кристи Терлингтон, Дэвид Геффен, Кельвин и Келли Кляйн, Джулиан Шнабель, Ян Шрагер, Рассел Саймонс плюс их жены и подруги в ассортименте.

— Я сижу между Умой Турман и Кристи Терлингтон, верно?

— Ну, между Элисон и Келли…

— Нет, нет, нет, нет. Я сижу между Умой и Кристи, — изрекает Дамьен, тыкая пальцем в меня.

— Не совсем понимаю, как… — я прочищаю горло, — отнесется к этому Элисон.

— А что она сделает? Может, щипать меня будет?

— Клево, клево, клево, — киваю я головой. — Джей Ди, ты в курсе, что надо делать.

— После сегодняшнего вечера никто сюда бесплатно уже не войдет. Ах нет — за единственным исключением хорошо одетых лесбиянок. Любой, кто будет одет, как Гарт Брукс, автоматически отсекается фэйс-контролем. Нам нужна клиентура, которая поднимает классовый коэффициент.

— Поднимает классовый коэффициент? Да, да! — Внезапно я чувствую, что не могу оторвать взгляда от головы Дамьена.

— Центр вызывает майора Тома, прием[26]! — говорит Дамьен, щелкая пальцами.

— Какого хера ты там увидел? — спрашивает он.

— Ничего особенного. Продолжай.

— На что ты смотришь?

— Да ни на что, просто я сегодня не в себе. Продолжай. После короткого и угрожающего молчания Дамьен продолжает ледяным тоном:

— Если я увижу кого угодно — да, да — кого угодно, кто будет тусоваться сегодня вечером в клубе в неприкольном виде, считай, что ты — труп.

— У меня так пересохло от страха во рту, чувак, что я даже не могу проглотить эту информацию.

Тут Дамьен начинает шутить и смеяться, так что я пытаюсь шутить и смеяться вместе с ним.

— Послушай, старик, — говорит он, — я просто не хочу, чтобы к нам попали самые бредовые представители городской богемы, а также типы, которые позволяют себе употреблять словечки типа «обляденно» рядом со мной и моими друзьями.