Вор и Книга Демона - Эддингс Ли - Страница 14

— Эй, там! — крикнул он старику. — Я не причиню тебе вреда, не бойся.

— Кто это? — спросил старик, схватив посох двумя руками и угрожающе взмахнув им.

— Я простой путник, и, кажется, я заблудился.

Старик опустил свою палку.

— Здесь ходит не так уж много путников. Наверное, им не нравится наше небо.

— Прошлой ночью я видел сияние. Что это было?

— Это конец всего сущего, — пояснил старик. — Этот огненный занавес на небе — место, где все заканчивается. По ту сторону ничего нет — ни гор, ни деревьев, ни птиц, ни жучков, ни зверей. Занавес — то место, откуда начинается небытие.

— Небытие?

— Это все, что там есть, путник, — небытие. Бог еще не собрался что-нибудь там сотворить. По ту сторону огненного занавеса нет совсем ничего.

— Значит, я не заблудился. Это именно то, что я ищу, — край мира.

— Зачем тебе?

— Хочу его увидеть. Я слыхал о нем и теперь хочу посмотреть собственными глазами.

— Там нечего видеть.

— А ты когда-нибудь его видел?

— Много раз. Я здесь живу, а край мира — это самое дальнее место, куда я могу дойти, идя на север.

— Как туда попасть?

Старик указал посохом в сторону севера.

— Полдня пути, если идти в ту сторону.

— Его легко распознать?

— Ты вряд ли пройдешь мимо — хотя лучше бы так и сделал. — Сумасшедший усмехнулся. — Это место, где тебе следует быть особенно осторожным, потому что, когда ты окажешься на краю, один неосторожный шаг — и твое путешествие продлится самое большее каких-нибудь полдня. Но если тебе действительно так хочется посмотреть на него, то иди через этот луг и через перевал между двумя холмами с той стороны поляны. Когда заберешься на вершину перевала, то увидишь большое мертвое дерево. Это дерево стоит как раз на краю мира, так что это самое дальнее, куда ты можешь зайти — если, конечно, у тебя не вырастут крылья.

— Ну что ж, раз я уже так близко, думаю, надо пойти посмотреть.

— Твоя воля, путник. У меня есть дела и поважнее, чем стоять и смотреть на ничто.

— С кем ты недавно разговаривал?

— С Богом. Мы с Богом все время разговариваем друг с другом.

— Правда? В следующий раз, когда будешь с ним говорить, передай от меня привет. Скажи, что я шлю ему наилучшие пожелания.

— Передам, если не забуду.

И дряхлый старик поплелся дальше, продолжая бормотать что-то в воздух.

Альтал вернулся к своему костру, собрал пожитки и отправился через каменистый луг по направлению к двум невысоким округлым холмам, которые указал ему старик. Над заснеженными вершинами Кагвера взошло солнце, и ночная прохлада начала таять.

Холмы густо поросли лесом, а между ними — там, где земля была утоптана копытами оленей и бизонов, — проходила узкая тропа. Альтал шел осторожно, останавливаясь и осматривая следы, отыскивая среди них что-нибудь особенное. Это было весьма необычное место, и, вполне возможно, здесь водились необычные существа. Иногда необычные существа имеют необычные привычки, так что самое время вести себя очень осторожно.

Он шел вперед, часто останавливаясь, чтобы осмотреться и прислушаться, но единственное, что он слышал, было пение птиц и жужжание редких насекомых, которые только-только начали просыпаться после прохладной ночи.

Добравшись до вершины перевала, он снова остановился, чтобы поглядеть на север — не потому, что там было на что смотреть, а как раз потому, что смотреть было не на что. Звериные следы шли дальше по узкой полоске травы в сторону мертвого дерева, о котором говорил старик, а затем обрывались. По ту сторону от этого дерева не было решительно ничего. Ни далеких горных вершин, ни облаков. Ничего, кроме неба.

Мертвое дерево было белым, как кость, а его искореженные ветви, казалось, были воздеты в молчаливой мольбе к бесстрастному утреннему небу. В этом было что-то пугающее, и Альтал почувствовал еще большую тревогу. Очень медленным шагом он продвигался по лежащей перед ним полоске травы, часто останавливаясь, чтобы оглянуться назад, держа наготове копье. Пока что он не увидел никакой угрозы, но это было очень необычное место, и он не хотел рисковать.

Подойдя к дереву, он оперся на него рукой, чтобы немного собраться с духом, а затем осторожно заглянул через край вниз, туда, где, по всей видимости, должна начинаться бездна.

Там не было ничего, кроме облаков.

Альтал раньше много раз бывал в горах и часто оказывался над облаками, поэтому вид не показался ему таким уж необычным. Но эти облака простирались на север абсолютно беспросветно, и, насколько хватало глаз, среди них не торчало ни одной горной вершины. Здесь кончался мир, и дальше не было ничего, кроме облаков.

Он отошел от дерева и огляделся. Повсюду виднелись камни, он поднял один — размером примерно с человеческую голову — и зашвырнул как можно дальше с обрыва. Затем он прислушался.

Он долго вслушивался, но ничего не услышал.

— Что ж, — прошептал он, — должно быть, это то самое место.

Он отошел на некоторое расстояние от края мира и отправился дальше на северо-восток.

Кое-где с соседних горных склонов осыпались камни, которые скатывались и падали с обрыва, а Альтал в рассеянности думал о том, могут ли эти внезапные камнепады распугать звезды. Эта мысль его почему-то очень забавляла. Ему становилось смешно, когда он представлял, как звезды бросаются врассыпную, словно стайка перепелок. Иногда его пугало холодное безразличие звезд.

К вечеру он достал свою рогатку и подобрал несколько круглых камешков со дна высохшего ручья. В округе водились зайцы и похожие на бобров сурки, и он решил, что немножко свежего мяса на ужин все-таки лучше, чем жесткие ломти сушеной оленины, которую он нес в сумке, притороченной к ремню.

Это не заняло много времени. Сурки — животные любопытные, и у них есть привычка сидеть на задних лапах возле своих нор и смотреть на проходящих мимо путников. Глаз у Альтала наметанный, да и рогаткой он владеет неплохо.

Он выбрал небольшую рощицу из низкорослых сосен, развел костер и поджарил сурка на вертеле. Поев, он сел у огня и стал наблюдать, как в северном небе переливается и сверкает всеми цветами радуги Божественный огонь.

Затем, сразу после восхода луны он, повинуясь какому-то импульсу, покинул свой привал и подошел к краю мира.

Луна мягко ласкала неясные вершины облаков далеко внизу, и они пламенели в ее лучах. Конечно, Альталу приходилось видеть такое и раньше, но здесь это было иначе. Обычно, совершая свой ночной путь, луна впитывает все краски земли, воды и неба, но она не могла лишить Божественный огонь его красок, и волны радужного света в северной части неба тоже опаляли верхушки облаков под ними. Казалось, они играют там, в облаках, с бледным светом луны, подбивая радужные огни к любовным пляскам. В оцепенении глядя на мерцание и игру цветных огней, Альтал лежал на мягкой траве, подложив руки под подбородок, и наблюдал, как луна любовно заигрывает с Божественным огнем.

Но вдруг далеко за неровными вершинами земли Кагвера снова послышался тот одинокий стон, который Альтал слышал уже в Аруме и потом в лесах недалеко от лагеря Набьора. Он выругался, вскочил на ноги и вернулся к костру. Что бы это ни было, оно, очевидно, шло вслед за ним.

В эту ночь он спал неспокойно. Божественный огонь в северном небе и плач где-то в лесах каким-то образом сплелись воедино, и это смешение, казалось, имеет какое-то значение, которое, как он ни бился, никак не мог постичь. Должно быть, ближе к рассвету его сны об огнях и плаче вытеснил другой сон.

Ее волосы были цвета осенних листьев, а руки и ноги имели такие совершенные формы, что замирало сердце. Одета она была в короткую, скроенную на старинный лад тунику, а ее осенние волосы были тщательно заплетены в косы. В ее безупречно спокойном лице было что-то нездешнее. Во время своего недавнего путешествия в цивилизованные южные земли Альтал видел старинные статуи, и лицо его ночной гостьи больше напоминало их древние лица, нежели лица ныне живущих людей. Брови ее были широкими и прямыми, а линия носа безупречно продолжала линию лба. Ее губы были чувственными, замысловато изогнутыми и спелыми, как вишни. Глаза — огромными и необычайно зелеными, казалось, они глядели прямо в его душу.