Вор и Книга Демона - Эддингс Ли - Страница 109

— Покорись мне, слабое дитя, — приказала Королева тьмы, — и ежели твоя покорность придется мне по нраву, может статься, я пощажу твою жизнь.

И безумный стонущий крик наполнил комнату.

И преклонила колени эрайя Андина в знак своей покорности.

— Ниц! — приказала суровая Гелта. — Пади ниц предо мной, дабы увидела я, что покорность твоя абсолютна!

И, рыдая, склонила эрайя Андина лицо свое к самым каменным плитам пола.

И тогда исполнилось сердце Гелты ликованием, и вкус торжества на ее языке

был сладок, так сладок.

И тогда попрала она своим тяжелым сапогом хрупкую шею распростертой Андины, объявляя в триумфальном ликовании:

— Все, что было твоим, ныне принадлежит мне, Андина, — да, истинно говорю, — даже жизнь твоя и кровь.

И победный крик Королевы Ночи разнесся эхом по мраморным покоям дворца поверженной эрайи Остоса, и отчаянный стон отозвался в его стенах.

ГЛАВА 30

— Какой ужасный мне приснился кошмар! — воскликнула на следующее утро за завтраком Астарель.

— Я тоже плохо спал, — признался вождь Альброн.

Двейя посмотрела на обоих, а затем сделала легкий жест рукой.

— Дрем, — мягко произнесла она.

Альброн и Астарель немедленно застыли на месте с открытыми глазами и пустым взглядом.

Сержант Халор был несколько озадачен, он помахал рукой перед лицом своего вождя. Лицо Альброна осталось неподвижным, а глаза — пустыми.

— Что тут происходит? — спросил Халор.

— Нам нужно поговорить, сержант, — сказал ему Альтал, — а Альброну и Астарель это слышать совсем не обязательно.

— Это что, черная магия? — в изумлении спросил Халор.

— Я бы это так не назвал, но в целом нечто похожее. Вам уже следовало бы догадаться, что многое из того, что происходит здесь, в Доме, несколько выходит за рамки обычного. Астарель и ваш вождь могут немного вздремнуть, пока мы будем разговаривать. Иногда мы будем использовать сон, чтобы кое-какие дела не зашли слишком далеко.

— Возможно, Креутер был бы не слишком счастлив, если бы между его племянницей и вождем Альброном дела зашли слишком далеко, — согласился Халор.

— Вот именно. К тому же, когда мы уладим некоторые формальности, они оба проснутся хорошо отдохнувшими. В следующий раз, когда вы будете говорить с Креутером, можете поднять этот вопрос.

— Это могло бы решить многие проблемы, верно? — согласился Халор. — А что это за разговоры по поводу ночных кошмаров?

— Вам что-нибудь снилось сегодня ночью, сержант? — спросила его Двейя.

— Что-то приснилось, — признался Халор. — Какая-то бессмыслица, но сны всегда такие.

— Нет, сержант, в этом был смысл, — не согласилась Двейя. — Очень большой смысл.

— Что еще задумал Генд? — в некотором замешательстве спросил Бхейд. — Я думал, он пытается изменить прошлое, но сон этой ночью был о будущем, ведь так?

— Наверное, он немного отчаялся, — задумчиво произнесла Двейя. — С видениями прошлого ему не слишком повезло, и я чувствую, что здесь сильно попахивает недовольством моего братца. Думаю, Генд силой пытается навязать нам какой-то ультимативный вариант развития событий. Оперировать будущим — дело весьма рискованное. — Она обернулась и спросила Лейту: — Тебе удалось прощупать мысли Гелты во время этого сна?

Лейта кивнула.

— Многое из этого было просто комедией, — ответила она. — Гелта добавила кое-что, чего на самом деле не было. Война шла для нее не так успешно, как утверждалось в сновидении.

— Насколько я понимаю, вы все уже не в первый раз видите один и тот же сон, — сказал Халор.

— Злые люди, мистер Халор, пытаются играть нашими мыслями, — ответил ему Гер. — Этот Генд вставляет нам в сны всякие глупости, которых на самом деле не было, чтобы мы поверили, что это действительно было. Но тот сон, который мы все видели сегодня ночью, был не о прошлом, как остальные сны, которые мы видели раньше. Думаю, события в нем происходят спустя примерно месяц после сегодняшнего дня.

— Как ты пришел к такому выводу, Гер? — спросил Бхейд.

— Листья на деревьях за окнами той залы, где Андина валялась на полу, были красными. Разве это не значит, что дело происходит осенью?

Халор прищурил глаза.

— Значит, они были красными? — сказал он. — Это означает, что все это должно произойти месяца через полтора.

Он посмотрел на Двейю.

— И это никак нельзя изменить? — спросил он ее. — Или этот Генд может опять проскользнуть туда, посыпать землю снегом и заставить нас пересмотреть этот сон?

— Не думаю, что он посмеет это сделать, сержант, — ответила она. — Опасность прыжков во времени в сновидениях заключается еще и в возможности парадокса. Если в одно и то же время в одном и том же месте произойдут два совершенно разных события, реальность начнет распадаться, а мы этого никак не хотим. Изменять прошлое довольно безопасно, если не заходить слишком далеко. С изменением будущего все обстоит совсем иначе.

— Но ведь прошлое уже произошло, Двейя, — возразил Бхейд. — Его нельзя изменить.

— Это и не нужно, Бхейд, — ответила она. — Сновидения изменяют только наши воспоминания о прошлом. В реальном мире Гелта никогда не обретала полной власти над Ансу. Она завоевала троны примерно шести кланов Ансу, шагая по трупам, но затем оставшиеся кланы объединили свои силы и победили ее. Она уже шла на плаху, когда Пехаль спас ее. Однако она вспоминает об этом иначе. Она верит, что ей удалось подчинить себе весь Ансу, а чтобы все в Ансу поверили в то же самое, Генд, конечно же, использовал сновидения. Вот почему ансу напали на Векти, когда она им приказала.

— Кто-нибудь тут что-нибудь понимает? — жалобно спросил Элиар.

— Все не так уж сложно, Элиар, — сказал ему Гер. — Все эти сны — всего лишь трюки, не более того.

— Наверное, лучше всего рассматривать их именно так, — согласилась Двейя. — Все немного сложнее, но “трюк” — довольно точное слово, если говорить о сновидениях в прошлом. Однако на этот раз Генд пытается проникнуть через нас в будущее.

— Как мы можем это предотвратить? — спросила Андина.

— Думаю, нам не нужно этого предотвращать, дорогая, — с нежностью ответила Двейя. — Полагаю, нам надо лишь поиграть с этим сновидением.

— Нет! — взвился ввысь голос Андины. — Я не буду кланяться перед этой рябой скотиной!

— Ты не понимаешь, Андина, — сказала ей Двейя. — Насколько я помню, Кинжал сказал тебе: “Повинуйся”, когда ты его увидела?

— Но это никак не могло означать, что я должна повиноваться Гелте!

— Значения слов, написанных на Кинжале, немного туманны, дорогая. Элиару было приказано: “Веди”, но это не означало, что он должен командовать армией. На самом деле это означало, что именно он должен открывать двери. Лейте было сказано: “Слушай”, но она слушает не ушами. Когда тебе было сказано: “Повинуйся”, Кинжал дал тебе средство, чтобы уничтожить Гелту.

— Я не буду этого делать! Я лучше умру!

— У тебя нет такой возможности, дорогая. Тебе это может не нравиться, Андина, но ты должна это сделать.

— Полагаю, вы можете уладить эти мелкие дрязги без моего участия, — предположил сержант Халор. — А я лучше пока пойду взглянуть на эти три города.

— Потерпите несколько минут, сержант, — сказал Альтал. — Я хочу поговорить со Смеугором и Таури. Думаю, пора бросить туда кое-какие силы, чтобы приостановить вторжение.

Он кинул взгляд на Лейту.

— Тебе лучше пойти с нами, — сказал он ей. — Прежде чем спустить эту парочку с цепи, я хочу знать в точности, о чем они думают.

— Да будет так, как ты повелеваешь, о великий вождь, — ответила Лейта, приседая в нарочито глубоком реверансе.

— Может, хоть ты поговоришь с ней, Бхейд? — попросил Альтал. — У меня и так голова забита, так что в моей жизни полно радостей и без всех этих уловок да подмигиваний.

— Ну что ты, Альтал, — сказала Лейта в притворном удивлении, — как ты можешь так говорить.