Военная клятва - Вон Элизабет - Страница 51

Ифтен тоже пришёл, как того велели правила, но я заметила, что он ест только здоровой рукой. Он делал вид, что всё в порядке, но я-то видела. Он надел тунику с длинными рукавами и кожанами напульсниками на предплечьях. Он пытался избегать моего взгляда, но я заметила, как у него сильно опухли пальцы. Богиня знает, как сейчас выглядит его рука. Он держался довольно тихо и говорил, только когда Кир задавал ему прямой вопрос. Кир наставил Йерса по поводу судейства над матчами и бросил несколько косых взглядов на Ифтена, но никто ничего не сказал.

Я уставилась в тарелку. Что будет, если у Ифтена не заживёт рука? Я оглянулась на Маркуса, который наливал кавадж Киру. Раны Маркуса не так сильно его искалечили, как я это описывала, даже если потеря глаза означала, что он больше не боец. Он доказал свою ценность, когда спас меня от клинка моего сводного брата. Но он жив только благодаря защите Кира. Если ведущая рука Ифтена онемеет, а пальцы превратятся в бесполезные клешни, что будет? Он покончит с собой?

Я откусила мяса и задумчиво прожевала.

Кир посмотрел на меня с улыбкой.

— Как только пройдут поединки, и мы выберем нового телохранителя, начнём шахматный турнир. Он тоже займёт несколько дней.

Поднялась Арет

— Военачальник, у меня есть предложение.

— Говори.

— Эти игры будет тяжело увидеть из-за большого скопления народа. Предлагаю сделать живую шахматную доску, чтобы воины играли роли разных фигур. Тогда все всё увидят и насладятся игрой, даже на расстоянии.

Многие заулыбались от подобного предложения, и Кир кивнул.

— Мне нравится твоя идея, Арет. Давайте, как только останется восемь игроков, перейдём к живым шахматам. Арет, это твоя мысль. Можешь организовать всё как пожелаешь.

Арет улыбнулась.

Кир сделал глубокий вдох.

— Наши мёртвые скачут вместе с живыми до самых снегов, но живые несут бремя боли и печали. Ближе к отъезду я устрою траурную церемонию, чтобы почтить память погибших. Жоден, я прошу тебя распланировать церемонию и спеть для мёртвых.

Жоден сидел, сложив руки на колени и склонив голову. Я с трудом сглотнула ком в горле.

Кир поддался вперёд.

— Жоден, это не имеет ни малейшего отношения к нам, только к памяти мёртвых.

Мы сидели в тишине чуть ли не целую вечность, пока Жоден сказал, не поднимая головы:

— Столь многим нужно спеть.

— Многим, — тихо, но уверенно произнёс Кир.

И снова воцарилась тишина. Жоден уставился на свои стопы. Я заёрзала на пне.

— А узорные танцы будут?

Мне очень полюбилось какие узоры они станцевали в прошлый раз. Но даже прежде чем слова слетели с моих губ, я поняла всю глупость своего вопроса. Узорные танцы полны радости, им не место на похоронах.

— Нет, трофей, — спокойно ответил Кир, подтверждая мои мысли. — Это траурная церемония.

— Кажется, теперь я знаю лишь погребальные песни. — Жоден вздохнул и кивнул. — Я спою. Мы оплачем мёртвых.

— Спасибо, певец.

Кир всех распустил и встал со мной, когда все ушли. Жоден тоже ушёл, ни разу не посмотрев на Кира. Я видела, что он разрывался между долгом и дружбой, и мне хотелось хоть как-то помочь. Кир сказал, что Жоден должен сам принять решение, но, может, я смогу поговорить с ним без свидетелей.

Я прикусила губу при этой мысли. Я верила Жодену как другу и делилась с ним всеми сомнениями и страхами. Подробности того разговора пронеслись в моей голове. Использует ли он эти сведения против меня? От этой одной этой мысли желудок связало узлом. Я так и представила, каким очаровательным тоном он описывает жалобы горожанки-трофея. Ненавязчиво я просунула ладонь в ладонь Кира. Он крепко сжал её и согрел.

Йерс задержался, и как только все разошлись, подошёл к нам.

— Трофей, я прошу твоего символа.

Поражённая, я полезла в сумку за склянкой.

— Вот мой символ, Йерс. Какие истины ты хочешь озвучить?

Йерс сжал банку обеими руками и потёр её большими пальцами. Он не смотрел мне в глаза.

— Трофей, я хочу убедиться, что вы не затаили злобы за то, что я даровал Гилу милосердие.

К горлу подкатил ком, слёзы ужалили глаза.

Маркус встал подле меня.

— Он не позволил мне самому задать этот вопрос, Лара. Боялся, что ты меня возненавидишь.

Кир сжал мою ладонь, и я достаточно успокоилась, чтобы произнести ритуальные слова.

— Я отвечу на твою истину.

Йерс протянул мне банку в знак доверия. Я забрала её и долго ставила в сумку, пользуясь возможностью, чтобы прочистить горло и мысли. Почувствовав, что смогу продолжить, я заглянула Йерсу в глаза.

— Йерс, ты поступил правильно. Как только у него начались конвульсии, я… — я прикусила губу и перевела дух, — я ничего не могла сделать, кроме как дожидаться конца.

Я слабо улыбнулась.

— Признаю, тогда я была зла и подавлена. Я не сдаюсь так легко. Но ты поступил правильно.

Йерс кивнул.

— Я рад слышать, трофей, что между нами не затаилось злобы. Благодарю тебя за твою истину.

Он кивнул Киру и ушёл.

— Хорошо сказано, трофей. — Маркус стал собирать пустые кружки и тарелки. — У меня ещё осталась баранина, наверное, отнесу её Цору. Его нужно откармливать. Заодно проверю Миру.

Кир вздохнул.

— Мне нужно пройтись по лагерю.

Я слегка повернулась и покачала головой.

— Я так не думаю, военачальник. На эту ночь у меня для тебя другое задание.

Маркус фыркнул и ушёл.

Кир поднял бровь.

— О? И что это за задание, трофей?

— Оно потребует всё твоё внимание, военачальник.

Я подошла ближе, достаточно, чтобы почувствовать жар его тела. Достаточно, чтобы он почувствовал аромат ванили, которой я побрызгала шею. Я довольно понаблюдала, как у него раздуваются ноздри.

Он изогнул бровь, и я увидела смешинки в его глазах.

— Может, я могу поручить это задание кому-нибудь из моих воинов?

— Нет, мой военачальник.

Я взяла его за руку и переплела пальцы. Улыбнулась, пошла к спальне и потянула за собой.

— Ты уверена?

Кир притянул меня, и я прижалась спиной к его груди. Он обвил мою талию и обнял. Уткнулся носом мне в шею, и я чуть наклонила голову, чтобы он смог достать чувствительную точку, как раз под ухом. Он нежно рассмеялся.

— Может, приказать Престу…

Фыркнув с досады, я развернулась в его руках и потянула поцеловать. Я отстранилась и увидела, что смешинки никуда не делись, искорка так и горела в голубых глубинах, но погасла, уступив место эмоции, которые мгновенно узнала.

Замешательства из-за того, что мы живы.

Вины за то, что выжили.

Кир убрал мои волосы назад и обнял пальцами затылок. Я задрожала от его прикосновения. Он притянул меня ближе и снова поцеловал. Это был долгий медленный сладкий поцелуй. Я обхватила его как можно крепче и потянулась к его теплу.

Он прервал поцелуй и зарылся лицом в мои волосы, дразня губами мочку уха.

— Или, может быть, Рэйфа…

Я напряглась, даже если он и рассмеялся. Слегка повернула голову, нежно лизнула мочку, а потом прикусила.

Он дёрнулся, тяжело дыша.

— Наверное, всё-таки нет.

Я рассмеялась.

Кир улыбнулся и взял меня на руки.

— Кир, — запротестовала я, прекрасно понимая, что он не до конца поправился. Но он не послушал меня и отнёс в нашу спальню, положил на изножье кровати. Даже это потребовало усилий. Я почувствовала небольшое подёргивание в мышцах рук. Я остановила его.

— Позволь мне.

Он довольно вздохнул, а я начала расшнуровывать его кожаные доспехи. Кир настоял надеть броню на сенель, но только чёрную кожу. Я не спешила, медленно водя носом по лицу и шее, лаская пальцами кожу. Он весь словно соткан из противоположностей: жёсткие мускулы рук, мозоли на ладонях, мягкая кожа на животе. И множество шрамов, но они такая же часть его, как и всё остальное, и я изучила их все пальцами и губами.

Он остановил меня со стоном и раздел за пару быстрых движений.

— Кир, — я не закончила, а он ещё только наполовину разделся, но уже напал на мой рот и начал собственное путешествие, исследуя руками каждый дюйм моей кожи. Я почувствовала его желание и отчаянность и попросила большего.