Содержательное единство 2001-2006 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 31

Итак, если Буша осенью удастся "завалить", то нынешняя "антибушевская" коалиция, включающая Европу, ислам и китайцев, рассыплется. Начнется глобальное переконфигурирование. Если Буша не удастся завалить сейчас, его завалят через два или четыре года.

Что касается самой России, то она в сложившейся ситуации могла бы выбрать свой курс, и двигаться почти куда угодно. Но у нее есть два ограничения: бессубъектность и счетократия. Счетократия поддерживает бессубъектность. Бессубъектность – счетократию. Замкнутый круг.

Соответственно, политический климат всех событий, в которые мы погружены, носит игровой характер. В них всегда есть некто атакующий и некто контратакующий. Кто-то кого-то "подставляет". И всюду наблюдается одна и та же "химия" ситуативных решений и "дерганий", потому что в бессубъектности почти все игровые фигуры уже "пристегнуты" к международным силам с противоположными устремлениями.

И эти-то мировые силы знают, чего хотят. А здесь, в России – игровые фигуры и группы этого не знают или не понимают. Поэтому одних подталкивают в одну сторону, других – в другую. Они сшибаются, и возникает та самая дестабилизация, которой все боятся. И единственный тормоз в таких процессах – тормоз собственной субъектности.

Если вы думаете, что описывать такую картину мне нравится, что мне легче постоянно считать "пассивными слагаемыми" процесса народ, историю и пр., это – глубокая ошибка. Я описываю не те картины, какие мне нравятся, а те, которые вижу и которые считаю адекватными реальности. В противном случае, повторю, можно оказаться просто смешным. А мне бы хотелось, чтобы наше понимание ситуации было достаточно адекватным.

И хорошо бы еще, чтобы от понимания – был сделан следующий шаг.

29.04.2004 : Общество как изгой российской политики

Сергей Кургинян

Есть закономерность, которая мне представляется очевидной, но людям, находящимся по другую сторону диалога между интеллектуалами и властью, она почему-то непонятна.

Закономерность эта выражается в следующем: чем более явно ослабевает общество, тем сильнее угроза разрушения государства. "В здоровом теле – здоровый дух".

Невозможно сильное государство при непрерывно слабеющем обществе. Когда ссылаются на слова Ключевского: "Государство богатело, народ хирел", – мне хочется напомнить, что, во-первых, это кончилось тем, чем кончилось, а во-вторых, происходило все же не совсем так.

То, о чем я собираюсь говорить, складывается из двух частей.

Первое: хочет ли кто-то развалить государство, еще раз активно по нему ударить?

И второе: когда он бьет, он бьет – по гранитной скале, по кирпичной стене, по сгнившей деревянной стене, по картону? То есть он бьет по прочной конструкции: ударил – и пальцы себе сломал? Или по листу ватмана, который элементарно протыкает?

Конечно, прочность государства зависит от системы управления, устройства государственных институтов, в какой-то степени, от консолидации элиты. А все это, в свою очередь, существенным образом зависит от того, какова мощь той общественной субстанции, которую называют народом.

Если в стране все процессы движутся в сторону умаления этой социальной субстанции, бесполезно бесконечно укреплять государственные институты, системы и структуры. Нельзя ослаблять общественную ткань и надеяться, что разрыв между укреплением оболочки и деградацией всего, что ее наполняет, не приведет к деструкции. Это – само по себе деструкция.

Вопрос также не в том, можно или нет применять командные методы; их можно и нужно применять. Вопрос и не в том, нужно ли душить антигосударственные элементы; их можно и нужно душить. Главное, что все это имеет успех только в ситуации реального восходящего социального потока.

Именно в этом – колоссальная разница между гнилыми репрессивными режимами и настоящими диктатурами.

Диктатура Сталина была настоящей постольку, поскольку внутри нее шел восходящий социальный поток. Люди из деревень ехали в города, получали образование, новые специальности, активно работали и строили новые заводы. И всякий раз это можно было показать, и все это видели собственными глазами. Вот возник Днепрогэс, вот – Магнитка, вот – новый образовательный поток, вот – другая армия, другая демографическая тенденция, вот, вот, вот…

На этом фоне развивались и процессы иного рода, о которых много сказано и написано. Когда начинали с того, что сажали тех, кто действительно представлял государственную или общественную угрозу, а заканчивали тем, что писали донос на соседа по квартире, чтобы сделать ее из коммунальной отдельной.

Все это вместе запутывалось в сложные социальные клубки, обрастало неким массовым ужасом, опутывалось чиновным мурлом с пятью извилинами. В результате происходило действительно катастрофическое ослабление элиты…

Но я сейчас не об этом. Я о другом спрашиваю: почему на фоне тех масштабных репрессий и прочего негатива можно все-таки говорить о дееспособности сталинской диктатуры, пусть и со всеми ее издержками? Потому, повторяю, что шел восходящий поток социальной жизни. Но как только восходящий поток социальной жизни иссякает и на поверхности остается лишь тупая ограниченность чиновничества, происходит деградация всего и вся.

Так что не стоит верить "аналитикам", которые говорят: "Диктатура – всегда неэффективна. А вот демократия – всегда эффективна". Это не так.

Диктатура способна быть очень даже эффективной. И необходимой. И всегда неудобной.

Вряд ли кто из нас хочет жить в условиях диктатуры. Потому что в ней есть не только дискомфорт, но и огромные издержки другого рода.

Однако иногда диктатура становится безальтернативным средством спасения страны и общества. Тогда ее и применяют. Во Франции это называлось "Комитеты Общественного Спасения".

Другое дело, если диктатура выполнила свои задачи, а ее продолжают сохранять, как удобную для бюрократии форму властвования. Вот тогда непонятно, зачем диктатура и что она решает.

Весь этот многолетний крик по поводу того, что лишь гибкая многомерная демократическая система может быть эффективна, а любая другая система – заведомо неэффективна, основан на глубокой лжи. На ложных альтернативах "порядок – свобода", "жесткость – эффективность" и т.д. Диктатура в условиях высокой социальной мобильности и восходящего социального потока способна быть гибкой, эффективной, мобилизационной.

В этом смысле диктатура, как и демократия, может быть разной. Бывает демократия ликвидации, демократия стагнации и демократия развития. Но бывает и диктатура ликвидации, диктатура стагнации и диктатура развития. Все это разные модели социального управления, разные государственные системы.

Поэтому, если вместо того, чтобы показать существование нескольких типов диктатур и нескольких типов демократии, утверждают, что есть просто диктатура и просто демократия и они так-то соотносятся, это означает, что просто подменяют реальную проблему. Что реальный объем понятий и знаний о социальных процессах превращают в систему с усеченным и лживым знанием. Затем такое "знание" транслируют в общественное сознание. Что сейчас и происходит.

А дальше спрашивают: "Чего вы хотите? Чтобы вам отсекли голову или отрезали ноги?" Такая вот псевдодилемма выдается за императив реального выбора.

Следовательно, обществом хотят управлять, хотят формировать его "повестку дня". Но вместо нормального объема и содержания проблем ему подсовывают усеченные псевдопроблемы. Вместо реального спектра возможностей – навязывают дурацкий выбор между плохим и еще худшим. Все остальные – серьезные и действительно насущные – вопросы не обсуждаются, все другие – реальные – возможности отбрасываются. Вот и выбирайте: между отрезанными ногами либо головой.

А реальная власть – причем везде – будет все дальше сдвигаться в те места, где прекрасно осознают, как та или иная проблема выглядит на самом деле, как ее препарируют и как в ложном виде передают так называемым массам, которыми хотят управлять. Причем для масс все это реальное поле проблем и возможностей к тому же "забалтывается" информационным шквалом, где на каждую единицу смысла выдается тысяча, две, сто тысяч единиц сенсаций, обсуждений, дискуссий и прочего "шума".