Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони - Страница 9

— Интересно, кто это был там, позади? — сказал он.

— О, я не знаю, — ответила Чери. — Он принадлежал к Последнему Нашествию, заблудился, забрел сюда и решил отдохнуть. Навечно.

— Но Последнее Нашествие было варварским! — воскликнул Бинк. — Они убивали всех без разбора!

— Все нашествия были варварскими за одним исключением, — сказала она. — Мы, кентавры, знаем, мы были уже здесь перед Первым Нашествием. Мы вынуждены были сражаться с вами... до Договора. Вы не имели магии, но у вас было оружие и дьявольская хитрость, и численность. Многие из нас умерли.

— Мои предки были в Первом Нашествии, — произнес Бинк с определенной гордостью. — Мы всегда обладали магией, и мы никогда не сражались с кентаврами.

— Ну, ну, не становись агрессивным, человек, только потому, что я провела тебя через успокаивающий лес, — предупредила она. — У тебя нет нашего знания истории.

Бинк понял, что ему лучше умерить свой тон, если он хочет продолжать поездку верхом. А он этого хотел. Чери составляла приятную компанию, и она явно знала местную магию, поэтому могла избегнуть любые опасности. И, самое главное, она позволяла его ногам хорошенько отдохнуть, пока быстро несла его вперед.

— Прости. Это был вопрос семейной гордости.

— Что ж, неплохая вещь, — сказала она, успокоившись. Она осторожно пересекла завал из бревен над журчащим ручьем.

Неожиданно Бинк почувствовал жажду.

— Может быть, сделаем остановку, чтобы напиться? — спросил он.

Она снова фыркнула очень лошадиным звуком.

— Не здесь. Любой, кто напьется из этого ручья, станет рыбой, — Рыбой? — внезапно Бинк ощутил двойную радость, что имеет такого проводника. Иначе он определенно напился бы. Если только она не говорит ему об этом, чтобы подразнить или попытаться отпугнуть от этой местности. — Почему?

— Речка старается вновь заполнить себя живностью. Она была очищена Злым Волшебником двадцать один год назад.

Бинк оставался чуть скептическим по поводу магии неодушевленных вещей, особенно такой силы. Как могла речка хотеть чего-либо? Все же он вспомнил, как Обзорная Скала спасла себя от разрушения. Лучше не рисковать и считать, что некоторые части ландшафта могут обладать магией.

Между тем, ссылка не Трента привлекла его внимание.

— Злой Волшебник был здесь? Я считал его феноменом нашей деревни.

— Трент был везде, — ответила она. — Он хотел, чтобы кентавры поддержали его и, когда мы отказались — из-за Договора, ты знаешь, не вмешиваться в человеческие дела — он показал нам свою силу, превратив каждую рыбу в этой речке в светящегося жука. Затем он ушел. Мне кажется, что он думал, что эти противные насекомые заставят нас переменить наше решение.

— Почему он не пытался превратить рыб в человеческую армию и победить таким образом?

— Ничего бы не вышло, Бинк. Они имели бы тело человека, но мозг их оставался бы рыбьим. Из них получились бы неуклюжие солдаты, и даже если бы они оказались хорошими солдатами, они вряд ли стали бы служить Тренту, который заколдовал их. Они бы на него напали.

— Гм, да. Я не подумал. Значит, он превратил их в электрических жуков и убрался отсюда, пока они на него не напали. Поэтому жуки набросились на вас.

— Да. Это было плохое время. О, эти гадкие жуки! Они нападали тучами, обжигая маленькими молниями. У меня все еще сохранились шрамы на... — она сделала паузу, — на моем хвосте.

Это был явный эвфемизм.

— Что вы делали? — спросил Бинк, зачарованно слушая и бросив взгляд назад, чтобы посмотреть на шрамы. То, что он мог видеть выглядело безупречно.

— Вскоре после этого Трент был изгнан и нам помог Хамфри.

— Но Добрый Волшебник не может трансформировать живые вещи.

— Нет, но он рассказал нам, где найти средство, отпугивающее этих летучих тварей. Лишенное нашей поджаренной электричеством плоти, жуки скоро вымерли. Хорошая информация — все равно, что хорошее действие, а Добрый Волшебник определенно обладает информацией.

— Вот почему я иду к нему, — согласился Бинк. — Но за одно заклинание он назначает год службы в уплату.

— И ты говоришь это мне? Триста кентавров и по году с каждого. Вот это работа!

— Вы все должны были платить? Что вы для него сделали?

— Нам не разрешено рассказывать, — уклонилась она.

Любопытство Бинка удвоилось, но он знал, что лучше не спрашивать. Слово, данное кентавром, было нерушимо. Но что могло понадобиться Хамфри, чего он не мог сделать посредством одного из известных ему сотен заклинаний? Или, во всяком случае, мог использовать свою отличную информацию. Хамфри в сущности являлся прорицателем. Все, чего он не знал, он мог в конце концов узнать, и это давало ему огромную власть. Возможно, причиной, по которой Старейшины не спрашивали Доброго Волшебника, что им делать с дряхлым Королем, было то, что они знали его ответ: сместить Короля и посадить вместо него на трон нового, молодого Волшебника. Что они не были готовы сделать, даже если бы могли найти такого молодого Волшебника.

Что ж, в Ксанфе было много загадок и проблем, и вряд ли было дано Бинку знать о них всех или решить какую-либо. Он давно научился, как склонять голову, хотя и неохотно, перед неизбежным.

Река осталась позади, и местность стала подниматься. Деревья сгущались и их большие круглые корни пересекали тропинку. Никакая враждебная магия им не угрожали. Или кентавры очистили местность, как деревенские жители очистили район дома Бинка, или Чери знала эту дорогу так хорошо, что избегала опасности автоматически, даже не видя их. Вероятно, и то, и другое.

Жизнь сама по себе предлагает много альтернативных объяснений загадочным вопросам, и чаще всего решение являлось «и тем, и другим».

— Что из себя представляет история, которую ты знаешь, а я нет? — спросил Бинк, заскучав от дороги.

— О Нашествиях человеческой цивилизации? У нас есть записи о всех. Со времен Щита и Договора жить стало спокойнее. Нашествия были ужасом.

— Но не Первое Нашествие! — возразил лояльно Бинк. — Мы были миролюбивы.

— Именно это я и имею в виду. Вы миролюбивы теперь, исключая нескольких молодых хулиганов, поэтому полагаете, что ваши предки тоже были миролюбивыми. Но мои предки считали совсем по-другому. Они были счастливы, если бы человек никогда не обнаружил Ксанф.

— Моим учителем был кентавр, — сказал Бинк. — Он никогда не говорил о...

— Его бы уволили, если бы он рассказал вам правду.

Бинк заволновался.

— Ты не дразнишь меня? Мне не нужны неприятности. У меня очень любопытный ум, но у меня и так хватает, о чем беспокоиться.

Она повернула голову, чтобы ласково посмотреть на него. Для этого ее торс повернулся в талии. Средняя часть ее тела была более гибкой, чем у человеческой девушки, возможно, потому, что кентавру было бы труднее поворачиваться всем телом. Но если бы она была человеком, что за созданием она бы была! Вид был бы впечатляющим!

— Твой учитель не лгал тебе. Кентавры никогда не лгут. Он просто опустил информацию по приказу Короля, чтобы не перегружать впечатлительные умы детей вещами, о которых их родители не хотели бы слышать. Образование всегда было таким.

— О, я не хотел бросать ни малейшей тени на его добропорядочность, — быстро произнес Бинк. — Мне он даже нравился, ему единственному не надоедали мои бесконечные вопросы. От него я многое узнал. Но я догадываюсь, что мало спрашивал об истории. Меня больше занимали вещи, о которых он не мог говорить со мной... но, во всяком случае, он рассказал мне о Волшебнике Хамфри.

— Какой у тебя вопрос к Хамфри, могу я спросить?

Какая разница?

— У меня нет магии, — признался он. — По крайней мере, мне кажется, что нет. Все мое детство я находился в проигрышном положении, потому что не мог пользоваться магией для помощи себе. Я мог бегать быстрее других, но ребята, что могли левитировать, все же выигрывали забег. И тому подобное.

— Кентавры прекрасно обходятся без магии, — заметила она. — Мы отказались бы от магии, если бы нам ее предложили.