Волшебный коридор - Пирс Энтони - Страница 22

— Я и сквозь круг не пролезу, — сказал Чет.

— Да, Чет, кто из нашей компании самый неудачливый, так это ты. Что ж, придумаем другой план.

Айрин удивленно уставилась на Дора.

— Ты чего? — спросил он.

— Светишься... Ты светишься. Свет лился из кармана на одежде.

— В самом деле. Это камень, который мне подарила нимфа Самоцветик. Она сказала, что теперь у меня всегда будет с собой свет. А я о нем и забыл.

— Сейчас нам свет совсем ни к чему. Оберни камень, — велела Айрин, протягивая Дору лоскут ткани.

Дор тщательно завернул камень. Яркое свечение сократилось до еле заметного мерцания. Он сунул камень в карман.

— Вернемся к нашему плану, — продолжил Дор. — У Айрин есть семена всевозможных растений. Среди них попадаются и такие, что не поздоровится самому лютому чудовищу. Айрин умница, настоящая волшебница, что бы ни говорили про нее старейшины. Одно плохо — нам эти растения могут навредить не меньше, чем нашим врагам. То есть их нужно посадить и тут же где-нибудь спрятаться.

— А нет ли в твоей коллекции растения, способного послужить водной преградой и не дать дракону прорваться? — спросил Чет.

— Конечно, есть, — ответила Айрин. Похвала Дора так взволновала ее, что она даже покраснела. — Семечко водяного кряка. Это такая особая водоросль...

— В одной воде с кряками лично я барахтаться отказываюсь, — заявил кентавр. Айрин задумалась: — Могу посадить оглушилку. Прямо здесь, на острове. Но она, скорее всего, нас первых и оглушит... — Айрин еще немного подумала. — Могу слухов насеять. Тут такое начнется! Нам ничего, а дракону погибель.

— Вырасти немного для меня, — попросил Гранди. — Обожаю слухи.

— С удовольствием, но видишь ли, в чем дело: слухи, как правило, любят темноту, но у меня особая разновидность — дневные тары-бары. Время их роста — белый день.

— А я могу полуночным светлячком посветить, — предложил Дор.

— От этого камешка мало пользы. Нужен яркий свет, со всех сторон.

— А вот сейчас, ночью, что ты можешь вырастить? — нахмурился Чет.

— Ну, гипнотыкву могу вырастить. Гипнотыквы сами себя освещают, изнутри. У них есть такой глазок в стенке, но заглядывать в этот глазок опасно. Потому что...

— Потому что сразу загипнотизирует, — закончил Чет. — Вырасти для меня одну гипнотыквочку. Пригодится.

— Если ты так хочешь... — пожала плечами Айрин. Она перегнулась через борт и бросила семечко на берег. — Расти, — чуть слышно приказала она.

— Значит, так, — начал Дор строгим тоном, — если дело примет плохой оборот, ты, Айрин, немедленно сядешь на ковер-самолет и улетишь. Сверху бросишь семечко водяного кряка, но постараешься, чтобы оно упало прямо перед носом дракона. Остальные или убегут через спасательный круг, или попробуют уплыть. Надо сделать все, чтобы дракон нас не заметил. Если получится, мы потом продолжим наш путь на юг без дальнейших затруднений.

Все согласились. Подождали, пока созреет гипнотыква — отличный уродился экземпляр. Чет обернул гипнотыкву тряпкой и перенес в лодку. Суденышко тронулось с места и бесшумно заскользило на юг, к проливу. Все затаили дыхание. Было так темно, что дракон наверняка не мог разглядеть их, но и они, увы, не могли разглядеть его. Но дракон где-то здесь, караулит. Надо его перехитрить... Дракон, однако, перехитрил их. Ему помогла рыба-солнце. Она светилась в тысячу раз ярче, чем камень, подаренный Дору нимфой. Когда они приблизились, рыба внезапно засияла — ярко, как само солнце. Ночь мгновенно превратилась в день.

Дор закричал от отчаяния. Он так тщательно прятал в кармане осколочек света, а тут целый взрыв!

Дракон ликующе взревел и поплыл к лодке. Глаза его пылали; у водяных драконов глазки, как правило, тусклые, но сейчас в них отражалось само солнце.

— Бросай кряка! — отчаянно скомандовал Дор.

— Погоди! — крикнул Чет. — Доберемся до отмели! Успеем!

Лодка опередила дракона. На ярком полотне ночи, вдруг превратившейся в день, извивался силуэт чудовища. Добыча ускользнула у него прямо из-под носа! Дракон был вне себя от злобы.

— Проклятие! — перевел Гранди оглушительный рев дракона. — Опять надули!

— Но там, впереди, дюна, — напомнила Айрин. — Вы не забыли?

— Ночью дюны спят, — успокоил Чет.

— Оглядись. Вокруг светло, как днем! — чуть не расплакалась Айрин.

И в самом деле, темный холм впереди шевелился. Это дюна перемещала свое песчаное тело все ближе и ближе к воде. Еще немного — и дюна начнет втягивать в себя воду пролива. Она такая голодная, ей так хочется пить.

— Впереди дюна, а позади дракон, — подвел итог Чет.

— Обжору сцапать — и дюночке в лапы, — вдруг промычал Загремел.

— Обжору? Это ты о драконе? — уточнил Дор.

Загремел кивнул.

— А ведь он прав! — воскликнула Айрин. — Поговори с дюной, Дор. Пообещай ей: если она нас пропустит, получит в награду дракона.

Дор ответил не сразу.

— Не знаю, — вздохнул он наконец. — Никому, даже дракону, такой судьбы не пожелаешь. К тому же дюна может обмануть.

Дор посмотрел, как ползет дюна, оглянулся на щелкающего зубами дракона. Расстояние между драконом и дюной сокращалось на глазах.

— Сначала попробуем урезонить дракона, — решил он. — Гранди, начинай.

Голем захрипел, зарычал, засвистел, время от времени скаля зубы. Гранди в самом деле знал неисчислимое множество языков. Дракон бросился вперед. Он хотел цапнуть лодку, но промахнулся. Правда, на самую малость. Высоченная волна хлынула на берег.

— Я спросил его, не пропустит ли он с миром приятных людей, путешествующих по воле короля, — пояснил Гранди. — А он в ответ...

— Бросился на нас, — завершил Дор. — Ладно, попробуем иначе. Эй, дюна! — крикнул он, повернувшись к берегу.

Как только Дор обратился к ней, дюна обрела язык: — Ты меня зовешь, лакомый кусочек?

— Да. Хочу заключить с тобой сделку.

— Ха! Я все равно тобой закушу. А что за сделка?

— Мы здесь, в лодке, — лишь легкая закуска для такой, как ты. Но если пропустишь нас, получишь настоящий обед.

— Дюны не обедают, — гордо заявил песчаный холм. — Дюны сохраняют. Дюны, молодой человек, берегут кости самых разных существ, чтобы через тысячи лет ученые откопали их и восхитились. Дюны — кладовые ископаемых. Они полезны.

Вон какие речи! Дор их не раз слышал. Многие чудовища заявляли ему, что без них Ксанф не проживет. И эта дюна туда же. Пусть я, мол, существо хищное, пусть кровожадное, но будущие поколения поймут, что и в этом был некий положительный смысл. Спорить, доказывать Дору не хотелось.

— Ну вот и сохранишь в себе сразу целого дракона, огромную кучу костей, а то таскаешь по мелочам, — предложил Дор.

— А ты спроси сначала, чем дракон лучше какого-нибудь мелкого краба? — не уступала дюна. — И я тебе отвечу: ничем. Дюны ценят не столько масштаб, сколько качество и завершенность.

— Значит, в твоей коллекции уже есть водяной дракон?

— Дракон? Нет, дракона я еще не заполучила. Есть у меня родственник, глубоководный ил, так вот он их и забирает.

— А тебе очень хотелось бы иметь образец? — подначивал Дор. — Смотри, какой замечательный дракон! Только надо углубить дно, чтобы он смог заплыть. Потом мы его заманим — и он твой!

— Идет! — согласилась дюна. Соблазнилась наконец.

— Ну тогда начинай углублять дно. Но сначала мы проплывем. Ты смотри, веди себя смирно.

— Договор дороже крабов, — подтвердила дюна. — Вы проплывете, а дракончика я схвачу.

— Не верю я ей, — прошептала Айрин.

— А я, думаешь, верю? Но мы уже договорились.

Дюна сделала, как обещала. Лодка двинулась дальше. Заметив, что добыча ускользает, дракон взревел и оскалил зубы.

— Гранди, подразни дракона, — велел Дор. — Скажи: спорим, тебе ни за что не узнать, какая здесь глубина.

Гранди что-то прорычал.

И дракон сразу же захотел узнать. Он сунул голову на глубокое место, радостно заревел и поплыл за лодкой.

Сам того не ведая, дракон оказался во власти дюны.